Агата Кристи - Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) Страница 32

И его мысли перешли на совершенно частные, не имеющие отношения к делу предметы.

Эркюль Пуаро сидел совершенно неподвижно. Могло показаться, что он заснул.

А затем, неожиданно, после четверти часа абсолютной неподвижности, его брови медленно поползли вверх по лбу. Он негромко вздохнул и прошептал себе под нос:

– А почему бы и нет, в конце концов? А если так – если действительно так, – то это все объясняет.

Его глаза раскрылись – они были зеленого цвета, как у кошки.

– Eh bien. Я все обдумал. А вы? – сказал он негромко.

Погруженные в свои мысли, оба джентльмена вздрогнули.

– Я тоже все обдумал, – сказал месье Бук с легким чувством вины. – Но не смог прийти ни к каким выводам. Раскрытие преступлений – это ваше métier [69], а не мое, друг мой.

– Я тоже все тщательно обдумал, – сказал доктор, не моргнув и глазом, отрываясь от каких-то своих мыслей порнографического характера. – Я продумал множество разных вариантов, но ни один из них меня не удовлетворяет.

Пуаро любезно кивнул, как будто хотел сказать: «Вы совершенно правы. Так вы и должны были ответить. Вы дали мне именно ту подсказку, которую я и ожидал».

Он сел очень прямо, надулся, провел рукой по своим усам и заговорил как профессиональный докладчик, выступающий перед большой аудиторией:

– Друзья мои, мысленно я еще раз проанализировал все факты и свидетельства пассажиров – и вот вам результат. Я уже вижу, хотя еще не совсем четко, объяснение тем фактам, которые находятся в нашем распоряжении. Объяснение очень странное, поэтому я еще не уверен, что оно соответствует истине. Чтобы в этом окончательно убедиться, нам придется провести несколько экспериментов.

Прежде всего я хочу сказать о нескольких моментах, которые кажутся мне многообещающими. Давайте начнем с фразы, которую произнес во время нашего первого совместного ланча месье Бук. Он справедливо заметил, что в вагоне-ресторане находятся представители разный слоев общества, разных возрастов и разных национальностей. Такое столпотворение в это время года достаточно редко. Например, вагоны Афины – Париж и Бухарест – Париж почти пусты. Вспомните также пассажира, который просто не появился. Я думаю, что это важное обстоятельство. Кроме этого, имеется еще несколько мелочей, которые показались мне достойными внимания, – например, расположение косметички миссис Хаббард, имя матери миссис Армстронг, детективные методы месье Хардмана, предположение месье Маккуина, что Рэтчетт сам уничтожил обличительное письмо, которое мы нашли, имя княгини Драгомировой и жирное пятно на венгерском паспорте.

Мужчины уставились на него.

– Все эти факты не наводят вас на какие-нибудь мысли? – поинтересовался Пуаро.

– Ни в коем случае, – честно ответил месье Бук.

– А вас, месье доктор?

– Я совершенно не понимаю ничего из того, о чем вы говорите.

Между тем месье Бук, ухватившись за единственную материальную вещь, о которой сказал сыщик, стал копаться в пачке паспортов. С ворчанием он вынул паспорт графа и графини Андрени и раскрыл его.

– Вы говорите вот об этом? Об этом пятне?

– Да, это совсем свежее жирное пятно. И вы видите, где оно расположено?

– В самом начале записи о жене графа – если точно, то на начале ее имени. Но должен признаться, что все еще не понимаю вас.

– Я попробую подойти к этому с другой стороны. Давайте вернемся к платку, который мы обнаружили на месте преступления. Мы с вами уже давно решили, что к нему могут иметь отношение три женщины, чьи имена связаны с инициалом Х: миссис Хаббард, мисс Дебенхэм и горничная Хильдегарда Шмидт. Давайте посмотрим на платок с другой точки зрения. Друзья мои, это очень дорогой платок – objet de luxe [70] – ручная работа, расшитая в Париже. Кто из пассажирок, помимо тех, у кого подходит инициал, может себе такое позволить? Не миссис Хаббард, достойная женщина без всяких претензий на экстравагантность в одежде. И не мисс Дебенхэм – у англичанок одного с нею круга обычно бывают практичные льняные платки, а не лоскутки батиста стоимостью, наверное, в двести франков. И уж, конечно, не горничная. На поезде есть только две женщины, которые, вполне вероятно, могут пользоваться такими платками. Давайте подумаем, можем ли мы как-то связать их с инициалом Х. Эти две дамы, о которых я говорю, – княгиня Драгомирова…

– Которую зовут Наталия, – с иронией заметил месье Бук.

– Вот именно. Должен вам заметить, что ее имя чрезвычайно интересно. Вторая дама – это графиня Андрени. И вот тут нам приходит в голову…

– Вам!

– Хорошо, мне. Имя на ее паспорте скрыто под жирным пятном. Любой скажет – простая случайность. Но задумайтесь над этим именем – Елена. А вдруг вместо Елены ее зовут Хелена? Заглавную букву имени легко изменить на Е, а жирное пятно завершит превращение.

– Хелена! – воскликнул месье Бук. – Вот так идея!

– И я о том же!.. Я стал искать хоть какое-то подтверждение этой идеи – и нашел его. Одна из наклеек на багаже графини слегка намокла. Именно та, которая закрывает первую букву ее имени. Очевидно, что эту наклейку сначала намочили и отклеили, а затем приклеили в другом месте.

– Знаете, я уже почти верю вам, – сказал месье Бук. – Но графиня Андрени… Несомненно…

– Послушайте, mon vieux, посмотрите на все на это под другим углом. Каким должно было выглядеть это убийство для всех? Не забывайте, что снегопад полностью разрушил весь первоначальный план убийцы. Давайте на минутку представим себе, что снег не выпал. Что, по-вашему, произошло бы в этом случае?

Убийство, скорее всего, было бы обнаружено на итальянской границе рано утром. У итальянской полиции имелись бы те же свидетельские показания. Месье Маккуин показал бы те же угрожающие письма. Месье Хардман рассказал бы свою историю, миссис Хаббард с удовольствием рассказывала бы, как ночью обнаружила в своем купе мужчину. Пуговицу нашли бы на том же самом месте. Полагаю, что изменились бы только две вещи: мужчина прошел бы через купе миссис Хаббард до часа ночи, а форму проводника нашли бы брошенной в одном из туалетов.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что убийство с самого начала планировалось выдать за работу человека со стороны. И все посчитали бы, что убийца покинул вагон на станции Брод, куда мы должны были прибыть без двух минут двенадцать. Кто-то из пассажиров, возможно, столкнулся бы с незнакомым проводником в коридоре. Форму бросили бы в достаточно очевидном месте, просто для того, чтобы все поняли, как все произошло. Пассажиры были бы вне подозрения. Именно так, друзья мои, преступление должно было выглядеть для людей со стороны.

Но задержка поезда изменила все планы. Именно поэтому мужчина провел так много времени в купе жертвы. Он все ждал, когда же поезд тронется. А потом наконец понял, что поезд трогаться не собирается. Надо было срочно менять планы. Теперь все будут знать, что убийца находится в поезде.

– Понятно, понятно, – нетерпеливо произнес месье Буке. – Все это я понимаю. Но при чем здесь платок?

– Окольными путями я и подхожу к этому. Начнем с того, что вы должны понять, что письма с угрозами были пустышкой. Скорее всего, их списали с какого-нибудь скучного американского детектива. Они ненастоящие. И предназначались они именно для полиции. Мы должны задать себе вопрос: напугали ли они Рэтчетта? И на первый взгляд ответ будет «НЕТ». Его инструкции Хардману ясно указывают на определенного «частного» врага, личность которого была ему хорошо известна. Это если мы согласимся с историей Хардмана. Но не так давно Рэтчетт получил письмо совсем другого характера – в нем содержался намек на ребенка Армстронгов, и именно фрагмент этого письма мы обнаружили в его купе. Это письмо должно было, на случай если Рэтчетт еще об этом не догадался, объяснить ему, что стало причиной угрозы его жизни.

И это письмо, как я уже говорил, не предназначалось для чужих глаз. Поэтому в первую очередь убийца постарался его уничтожить. Так в его планах появилась еще одна брешь. Первая – снег, вторая – письмо, которое нам удалось восстановить. Такая попытка тщательно уничтожить письмо была связана только с одним фактом: в поезде находится кто-то настолько тесно связанный с семьей Армстронгов, что наличие этого письма немедленно поставит этого человека под подозрение.

Теперь давайте перейдем к еще двум найденным уликам. Не буду касаться ершика для чистки трубок – о нем сегодня уже достаточно было сказано. Давайте поговорим о платке. Проще всего решить, что эта улика напрямую указывает на человека, чье имя начинается с буквы Х, и что этот человек случайно уронил его в купе.

– Вот именно, – вмешался доктор Константин. – Графиня обнаруживает, что уронила платок на месте преступления, и немедленно пытается изменить свое имя.