Анжела Марсонс - Немой крик Страница 32

Дельфская миля была отрезком Дельф-роуд на котором было расположено подряд шесть баров. Первый, «Хлебная Биржа», располагался у банка «Куорри», а последний, «Колокол», находился в Эмблкоуте. Для многих мужчин, а в последнее время и для женщин, стало традицией проходить весь отрезок от первого заведения до последнего, поглощая по дороге столько алкоголя, сколько могли вместить их тела. Ни один уважающий себя мужчина в возрасте старше восемнадцати лет и живущий в радиусе двух миль от этой достопримечательности, не признался бы, что ему хотя бы раз в жизни не удалось пройти всю эту милю из конца в конец.

Когда Брайант постучал в дверь дома Артура Коннопа, абсолютно равнодушная хозяйка рассказала ему, где можно найти ее мужа.

«Бык и Пустомеля» был зданием с тремя окнами, горчичного цвета, интерьер которого был отделан красным деревом.

– В одиннадцать тридцать утра? – продолжала допытываться Ким. На ее вкус, здание больше походило на заведение, в котором люди, скорее, заканчивают, а не начинают свой день.

Входная дверь открывалась в маленький темный коридорчик, который предоставлял несколько альтернатив на выбор. Сразу налево был выступ; за ним располагались двери в туалеты, цвет которых совпадал с темным цветом оконных наличников, поэтому у вошедшего немедленно начинался приступ клаустрофобии.

Вонь застаревшего эля была ужаснее, чем любая сцена убийства, которую Ким когда-либо видела в своей жизни.

Ее друг открыл правую дверь, которая вела непосредственно в бар. Помещение было не намного светлее, чем коридор.

Вдоль всей стены тянулся накрепко прикрепленный к ней диван. Его обивка была грязной, вся в каких-то пятнах. Вдоль него стояли столики, к каждому из которых было придвинуто по паре стульев. На самом правом из них лежала газета и стояло полпинты пива.

Брайант подошел к стойке и заговорил с женщиной лет пятидесяти, которая протирала бокалы полотенцем сомнительной чистоты.

– Артур Конноп? – спросил он.

Женщина кивнула на дверь.

– Только отошел отлить.

В этот момент дверь распахнулась, и в нее вошел мужчина ростом не более пяти футов, который на ходу поправлял пояс брюк.

– С сыром, Морин, – произнес он, проходя мимо барменши и полицейских.

Барменша заглянула под исцарапанную пластмассовую крышку, изучила упаковки бутербродов, которые там находились, и положила одну из них на стойку бара.

– Две монеты, – произнесла она.

– И налей-ка мне пинту «Биттера»[57], – добавил мужчина, поглядывая в сторону Стоун и ее напарника. – А легавые пусть сами себе заказывают.

Морин нацедила пинту пива и поставила ее на стойку. Артур отсчитал мелочь и положил деньги на заросшую грязью подставку для кружек.

– Мы ничего не будем, спасибо, – сказал Брайант, и Ким мысленно поблагодарила его.

Конноп протиснулся между диваном и одним из столов и уселся.

– Ну, и шо надо? – спросил он, когда полицейские уселись на стулья напротив него.

– Вы нас ждали, мистер Конноп? – уточнила инспектор.

Мужчина в нетерпении зажмурился.

– Тока шо вернулся на энтом банановозе. Вы шо-то разнюхивали там, где я раньше работал. Парней, с которыми я работал, замели, так шо было понятно, шо и до меня вы скоро доберетесь.

Он развернул упаковку сандвича, который в этом заведении был едва ли не единственным кулинарным изделием, которое предлагалось посетителям. Ким немедленно почувствовала резкий запах лука. Крошка сыра упала на стол. Артур облизал палец, поддел ее на его кончик и съел.

Стоун догадалась, что руки после туалета он так и не мыл, и к горлу у нее подступила тошнота.

Брайант под столом похлопал ее по колену.

– Мистер Конноп, в настоящий момент нас интересует далекое прошлое. Не могли бы вы нам помочь? – обратился он к Артуру.

– Ежели вам надо. Тока говорите побыстрей и отваливайте!

Ким так и подмывало показать ему фотографии в своем телефоне, но она вовремя вспомнила ценный совет, который дал ей Вуди: «Если не умеешь обращаться с людьми, то предоставь это Брайанту». Кожа Коннопа была вся покрыта лопнувшими капиллярами, а на лице у него лежала печать длительного беспробудного пьянства. Белки глаз были такими, словно он болел желтухой, а давно запущенная щетина на щеках была седой. Морщины на лбу никогда не расправлялись, и Стоун решила, что он уже при рождении был обижен на весь мир.

Артур подносил сандвич ко рту, держа его двумя руками, и громко чавкал. Демонстрируя, что способен делать несколько дел одновременно, он повторил:

– Ну, давайте, задавайте ваши вопросы и отваливайте.

Ким решила не смотреть на то, как его рот превращает бутерброд в пюре из хлеба и сыра.

– Что вы можете сказать о Терезе Уайатт?

Конноп сделал глоток пива, чтобы запить откушенный кусок.

– Надменная воображала, но дело свое знала туго. Никогда не общалась с нищетой навроде меня. Все задания писались на доске, а я должон был их выполнять.

– А какие у нее были отношения с воспитанницами?

– Да она с ними почитай шо не общалась. Не слишком-то занималась ежедневными делами. Чессно говоря, она вела бы себя точно так же, ежели б дом был заполнен домашними животными. Слыхал, что была довольно нервной, но окромя этого, ничё не скажу.

– А как насчет Ричарда Крофта?

– Мерзкий гребаный тип, – ответил мужчина, откусив еще кусок.

– А поподробнее?

– Да нечего тут поподробнее! Ежели он все еще жив и вы до него доберетесь, то сами все поймете.

– А он много контактировал с девочками?

– Вы шо, шутите? Да он вааще не выходил из свово офиса, шоб с ними поговорить. Да и они тожа старались его не беспокоить. Его дело было – бюджет и сотрудники. Все рассуждал про какие-то зарубки на скамейках, и задушевных исполнителей, и прочее подобное дерьмо.

Ким догадалась, что Крофт имел в виду сравнительный тест и показатель эффективности[58], хотя этот шустрый человечек явно не понимал значения этих слов.

– И этот парень вечно одевался не по уровню, – добавил Артур и почесал нос.

– Вы имеете в виду, что у него была красивая одежда?

– Я имею в виду, шо у него было все красивое. Костюмы, рубашки, обувь, галстуки. И он не покупал их на зарплату чиновника.

– Вы его именно поэтому не любили? – поинтересовалась инспектор.

– Я не любил его из-за сотен причин, но только не из-за этого, – фыркнул Конноп, и его лицо скривилось от отвращения. – Отвратительный, скользкий тип. Надменный тихушник и…

– И о чем же он молчал? – задал вопрос Брайант.

– Откуль я знаю? – пожал плечами мужчина. – Но я отказываюсь понимать, зачем человеку два компьютера на столе. И почему, когда я входил к нему, он всегда закрывал крышку того, что поменьше. Не знаю. Никогда не мог энтого понять.

– А знали вы Тома Кёртиса?

Артур кивнул, запихивая остатки сандвича в рот.

– Был неплохим парнем. Молодым и симпатичным. Он больше возился с девочками, чем все остальные. Готовил им всякие перекусоны, ежели они пропускали чай, и всякое такое. Все храбрился.

– По какому поводу? – спросила Ким.

– По поводу своего пребывания в Крествуде, конешно. Вот, понимашь, в чем дело: там ведь каждый находился по какой-то своей причине. И для тех, кто хотел подняться повыше, это была неплохая ступенька. Кроме, конешно, Мэри. Эта была просто святая.

Стоун на мгновение отвернулась и подумала о подопечных этих людей, которые, в самом лучшем случае, не получали от них ни тепла, ни советов, ни искренней поддержки, а в худшем вполне могли рассчитывать на изуродованные уже с детства жизни.

– А что вы можете сказать об Уильяме Пейне? – продолжил допрос Брайант.

– Вы имеете в виду Золотые Яйца? – заржал Артур. Ким совсем не понравился его смех.

Она повернулась и внимательно осмотрела человека, который сидел перед ней. Алкоголь начинал развязывать ему язык. Взгляд его слегка расфокусировался, и он сделал еще один большой глоток пива, почти допив пинту.

Инспектор встала и подошла к бару.

– Сколько он уже выпил? – спросила она у Морин.

– Один двойной виски, а теперь допивает четвертую пинту.

– Это его обычная норма?

Барменша, которая в этот момент наполняла тарелку солеными орешками, до которых Ким ни за что не дотронулась бы даже под дулом «АК-47», согласно кивнула.

– Когда он закончит эту пинту, то попросит еще одну, а я ему откажу, – продолжила Морин, выбрасывая пустую упаковку в мусорный пакет в баке. – Он обзовет меня и потащится домой, чтобы проспаться перед тем, как появиться здесь к вечеру.

– И так каждый день?

Морин молча кивнула.

– Великий боже!

– Не жалейте его, инспектор. Если вам обязательно надо кого-то пожалеть, то пожалейте его жену. Артур – несчастный старик, который все то время, что я его знаю, всегда считал себя жертвой обстоятельств. Он совсем не похож на милого дедушку и одинаково противен как трезвый, так и пьяный.

Ким улыбкой поблагодарила женщину за ее откровенность. К моменту, когда она вернулась за столик, последняя пинта почти закончилась.