Рональд Нокс - Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник) Страница 38

– Фотографию, точнее, две. Можно, конечно, снять собственные следы. Но невозможно сфотографировать собственное тело, растянувшееся в каноэ. И не говорите мне, что он что-то такое смастерил из веревочек, все равно не поверю.

– Не буду. Именно это обстоятельство все время не давало нам покоя, наводя на мысль об убийстве, по меньшей мере о мошенническом трюке. Но что, если в лодке был не Дерек, а другой человек? Помните, ведь шляпа была надвинута на лицо?

– Но подбородок был Дерека.

– Подбородок был Бертелов. А почему именно Дерека, а не Найджела?

– Но, черт возьми, это вовсе не проясняет дело. Дерек не мог сфотографировать Найджела, если Найджела там не было. А если Найджел там был, тогда Дерек был не один.

– Да, вероятно, нужно объяснить, что Дерек сфотографировал Найджела намного раньше, около местечка под названием Дичем-Мартин. Там стоит легкий мост, очень похожий на Шипкотский, самый обычный, только без бетонных ступенек. Дерек уговорил кузена принять наркотик, просто на пробу. Помните, Найджел сказал нам, что его «подкосило». Наркотик в самом деле его подкосил – аккурат на дно лодки. Дерек сошел на берег, пустил лодку по течению и поднялся на мост с фотоаппаратом. Три кадра на пленке – третий, четвертый и пятый – он промотал, остановился на шестом и снял кузена, проплывающего под мостом, а затем отмотал пленку назад до третьего кадра. Это не сложно, хотя, конечно, нужна темная комната.

– Вероятно, все это происходило вечером? Тени ложатся слева направо, а не наоборот.

– А вот это действительно занятно. Дерек точно продумал время, когда сделать снимок – вскоре после завтрака. Но забыл, что в этом месте реки излучина и течение принимает южное, или почти южное, направление, это видно на карте. Вот, собственно, и все. Задолго до того, как кузены добрались до Миллингтонского моста, шестой снимок содержал чертово доказательство убийства Дерека – по крайней мере, так думал он сам.

Теперь мы можем выстроить события в хронологическом порядке. В «Голубой корове», чуть выше Миллингтонского моста, Дерек предложил Найджелу известный нам трюк с ночлегом в разных местах. Сам он направился в Уайт-Брэктон, что примерно в миле от Миллингтонского моста, а Найджел дважды заявился в «Миллингтонский мост», заставив всех думать, что кузены ночевали там оба. Таким образом, в Уайт-Брэктоне на свет явился полезный мистер Эндертон, который призван был впоследствии дать имя Дереку. Только Дерек, не сказав ни слова Найджелу, изменил план. Он сел на последний автобус и доехал до Уитни. Но там он не назвался Г. Эндертоном, а ляпнул первое пришедшее ему на ум имя. Однако фантазия к тому времени уже отказала, и, вспомнив письмо, которое он заметил на полке в «Голубой корове», Дерек назвался Люком Уоллесом. Заметьте, Найджел не имел ни малейшего представления, ни каким именем назвался Дерек, ни где он провел ночь.

В понедельник утром в условленное время Дерек был у Миллингтонского моста – может быть, добрался автобусом, а может быть, ранним поездом. Он сказал, что ночевал в Уайт-Брэктоне, но не выспался, поэтому, дескать, просто умирает, и притворился, что задремал, растянувшись на дне лодки. На самом же деле он играл роль трупа. Ведь вы, мистер Феррис, не могли бы под присягой показать, что оба пассажира лодки были живы, ведь так?

– Не мог бы. Честно говоря, я слегка испугался, увидев совершенно неподвижного Дерека. Но потом вспомнил, что он вроде бы принимает наркотики, и решил, что это все объясняет.

– Понятно. И Берджес на шлюзе тоже не видел, чтобы Дерек шевелился, и голоса его не слышал. Хотя в разговоре принимали участие оба – и Найджел, и Дерек, но к этому времени вода в шлюзе уже опустилась, и за стеной камеры Берджес не слышал ни звука. В суде наш славный смотритель показал бы, что слышал, как Найджел обращается к Дереку, но не слышал ответов. Когда мы начали восстанавливать картину происшедшего, никто не мог с уверенностью утверждать, что в понедельник видел Дерека живым. Более тщательное следствие не нашло бы доказательств того, что Дерек провел ночь в «Миллингтонском мосту». Маскарад Найджела был бы раскрыт и послужил бы уликой против него самого. Все бы решили, что Найджел хитрым образом пытался скрыть смерть кузена.

– А знаешь, – сказала Анджела, – по-моему, Найджел нравится мне больше, чем Дерек.

– Ну, Дерек находился под воздействием наркотиков, так что, наверно, мы не должны быть слишком к нему строги. На шлюзе Найджел действовал именно так, как он нам рассказал: всецело по настоянию Дерека, сделал все, чтобы заручиться железным алиби. Завернул на ферму Спинакера, узнал точное время и так далее. А Дерек в это время, оттолкнувшись, вышел из шлюза и притаился в ожидании ухода Берджеса. Теперь ему предстояло завершить задуманное.

Пятый кадр пленки не был отснят. Его надо было чем-то заполнить, и представилась возможность сделать что-нибудь гениальное. Найджел говорил правду, когда рассказывал мне, что его кузен обожал всякие трюки с фотографиями. И на пятый кадр он поместил якобы случайное, на деле же – продуманное изображение собственных следов на мосту, следов, которые он оставил намеренно, дабы все решили, что кто-то, стоя на мосту босиком, сфотографировал труп. Я не знаю точно, что он думал – к какому именно выводу мы должны были прийти на основании этих следов. Конечно, он не предполагал, что там окажется Берджес, который увидит невысохшие следы. Но Дереку надо было быть осторожнее. Он страдал искривлением больших пальцев ног, а вот Найджел – нет. Забавно, но я узнал об этом, пытаясь выяснить, было ли подобное искривление у Найджела. И наткнулся на Дерека. Мистер Уикстед поместил описание их ног рядом, на двух сторонах одного листа. Тогда-то я и понял, что весь план разработан Дереком. Это были его следы.

Затем, отплыв на некоторое расстояние, Дерек оставил на берегу следы, которые мы с вами, Лейланд, столь простодушно изучали. Прополз на спине по папоротнику, тщательно стараясь оставлять следы от ботинок так, будто его волокли. Полежал на глинистом берегу, не забыв даже про вмятину от пуговицы. На лодке обогнул остров, вошел в основное русло и врезался носом глубоко в берег. Прошел в один конец от глинистого берега до основного русла. Переплыл канал и положил фотопленку, чтобы ее потом кто-нибудь нашел. Да, забыл сказать, что к тому времени он уже успел бросить в канал портмоне, якобы то выпало, когда его тело тащили на берег. Иными словами, я думаю, он хотел подвести нас именно к тем выводам, к которым мы с вами, Лейланд, в конечном счете и пришли.

– Знаете, я намерен повидать мистера Дерека Бертела, даже если для этого мне придется обойти все ночлежки Европейского континента.

– Затем по каналу он переплыл на бивортский берег. Прежде чем пустить лодку по течению, он – возможно, каким-нибудь складным ножом – проделал в днище лодки крошечное отверстие. Это, конечно, никак не вписывалось в его план. В сложившихся обстоятельствах гипотетический убийца должен был быть полным идиотом, чтобы дырявить лодку. Я полагаю, он рассчитывал, что, увидев пробоину, все решат, что тут дело нечисто. Так и вышло бы, если бы Найджел, обнаружив отверстие, не расковырял его. Однако вернемся к Дереку. Сделав все от него зависящее, чтобы все решили, будто Найджел убил его у Миллингтонского моста или чуть выше, на следующее утро переправил тело к Шипкоту, сфотографировал его с моста, перетащил на остров, потом в тот же день вернулся и избавился от тела, Дерек направился к Биворту. Фантастический замысел, однако, как я уже говорил, не детально разработанный план умелого стратега, а опийный бред.

Он, пожалуй, действительно оставил багаж в Оксфорде, но нам бы это в любом случае мало что дало, поскольку мы не знаем, на какое имя он его оставил. Так или иначе, в Оксфорде он сел на поезд, я полагаю, саутгемптонский. Это значит, ему предстояли мелкие перебежки от Дидкота до Ньюбери, без риска, что его увидят в Лондоне. Оттуда, думаю, он сел на корабль до Гавра.

– А паспорт? – спросил Лейланд. – Вы хотите сказать, что он?..

– Да, довольно ловко выправил себе паспорт. Когда Дерек составлял план игры с Найджелом, тот как раз получал паспорт и решил сделать любительский фотопортрет. Он попросил Дерека, и Дерек, предвидя в скором будущем собственную нужду в паспорте, сделал три снимка Найджела, попросив его потом сделать три своих портрета – в той же позе, на тех же кадрах. Найджел, конечно, ничего не понял. Шанс один на тысячу, но на одном кадре вышло, как видите, прекрасное наложение. Лицо в достаточной мере похоже на Найджела, чтобы одурачить капеллана колледжа. И на Дерека, чтобы одурачить пограничные власти Гавра. Именно с этим паспортом Дерек и уехал. Конечно, фотографировались они задолго до того, как раструбили историю Бертелов. Что он делал потом, я не знаю, но поскольку паспорт был выдан для поездки во Францию и Бельгию, предполагаю, что он либо там, либо там. Может быть, если вы распространите информацию о завещании миссис Кулмен, он сам объявится. Если нет, предлагаю интенсивный розыск мистера Уоллеса. Не думаю, что Дерек возьмет еще одно вымышленное имя, он явно собирался продлить дни Л. Уоллеса. Если кто-нибудь и заподозрит, что этот самый Л. Уоллес и есть Дерек Бертел, то, как рассчитывал Дерек, умолкнет, узнав, что в ночь на понедельник мистер Уоллес провел ночь в Уитни, поскольку установлено, что Дерек Бертел останавливался в «Миллингтонском мосту». Хотя не забывайте, Дерек вырос во Франции, так что нельзя исключить, что сейчас он выдает себя за француза.