Дженнифер Макмахон - Разоблачение Страница 4

– Но как это может помочь? Что мы вообще будем искать? – неуверенно спросила Эмма, уже понимая, что Мэл предлагает нечто дурное, неуважительное, а почтение друг к другу – это самое главное и, возможно, единственное правило в их доме.

– Доказательства, – ответила Мэл и сделала сосредоточенную мину.

Отец Мэл – офицер полиции, а ее мать библиотекарь в средней школе. И Мэл всегда отлично сдает тесты на проверку словарного запаса, а это означает, что она хорошо подкована и в курсе определений таких слов, как «отрекаться» или «благоприятствовать». Еще она точно знает, как снимать отпечатки пальцев со стеклянного бокала с помощью клейкой ленты и талькового порошка и, может быть, даже как заставить двух сломленных людей снова полюбить друг друга.

– Ну ладно, – сказала Эмма. – Но если нас поймают, то убьют.

Мэл тесно обвила рукой шею Эммы, что могло быть началом объятия или удушающего захвата, и сказала:

– Ты не пожалеешь об этом.

Ее слова, произнесенные с яростным воодушевлением, звучали как жаркие, сердитые дуновения у щеки Эммы, и она начала сомневаться, стоило ли, в конце концов, соглашаться на это.

Их поиски (теперь получившие официальное название «Операция Воссоединения», или ОВ для краткости) начались со спальни Тесс. Генри находился на работе. Сама Тесс тренировалась в подвале – Эмма слышала стук ее перчаток по черной боксерской груше, подвешенной на цепях к стропильной балке. Бум! Чанг. Бум! Чанг.

Эмма стояла на стреме в коридоре, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока Мэл рылась в вещах ее матери. В шкафу полно одежды и обуви от Land’s End и L. L. Bean[1]. В ящике прикроватного столика Мэл нашла только фонарик и мистический роман в бумажной обложке с изображением петли.

Эмма повертела бронзовую ручку на двери спальни Тесс, поворачивая ее девять раз налево, потом десять раз направо для удачи.

– Здесь ничего нет, – удрученно сказала Мэл. – Давай попробуем в кабинете.

Они спустились по лестнице в гостиную и прошли в маленькую комнату, которая служила рабочим кабинетом. Мэл села на старый кожаный стул с вращающимся сиденьем и начала обыскивать стол. Эмме достался шкафчик для документов. Вся их добыча – ежемесячные бюджеты, счета, старые купоны и комки пыли. Эмма терпеть не могла пыль. Однажды она прочитала, что домашняя пыль на восемьдесят процентов состоит из чешуек отслоившейся кожи. Какая мерзость. Получается, люди похожи на змей, только по-другому сбрасывают кожу. Эмма каждый день пылесосит свою комнату. Когда она убирается, то закрывает банданой нос и рот на бандитский манер, чтобы не вдыхать все эти старые кожные клетки.

– Не знаю, в кого ты такая щепетильная, – каждый раз удивляется ее мама.

– Ты совсем чокнутая, – обычно говорит Мэл.

– Нет, я просто щепетильная, – отвечает в таких случаях Эмма.

Мэл смеется над ней.

– Как будто ты знаешь, что это значит!

Но Эмма посмотрела в толковом словаре. Это не имеет ничего общего с «щепотью» и «субтильностью». Это означало, что она аккуратная и разборчивая. И совсем не чокнутая. Эмма считала правильным держать все в порядке. Если класть вещи точно на свои места и содержать их в чистоте, то мир обретал смысл. Именно поэтому она хотела, чтобы ее родители снова были вместе. Если дела находятся в беспорядке, рассуждала Эмма, то могут случаться разные плохие вещи. Бури, автомобильные аварии, кровоизлияния в мозг. Сразу после того как отец Эммы стал жить отдельно, во дворе упало огромное дерево, едва не раздавившее дом. Если это не доказательство, чего еще надо?

Эмма закрыла дверцу шкафчика. Затем, беспокоясь о том, что она забыла выпрямить подвесные папки, она снова открыла шкафчик и убедилась, что все в порядке. Она задвинула металлический ящик и закрыла дверцу, борясь с желанием еще раз все проверить.

Щепетильная.

Иногда она ненавидела это чувство: потребность убедиться в том, что все находится в полном порядке. Она могла застрять на месте, постоянно разбираясь с чем-то и перепроверяя свою работу.

Эмма поддалась искушению, распахнула еще раз дверцу, провела пальцами по безупречно ровным папкам и ощутила приятную расслабленность.

– Здесь ничего нет, – сказала Мэл и почесала голову. Мэл сама стрижет волосы, поэтому они выглядят неопрятно, и местами у нее торчат пряди в разные стороны. Иногда Мэл так увлекается изобретением собственного тайного языка или размышлениями о том, как можно взорвать газы у пукающего человека, что забывает о таких мелочах, как еда и гигиена. Ее отец часто работает сверхурочно, а мать похожа на хиппи, поэтому ей сходит с рук все то, что не прошло бы незамеченным у других родителей.

Бух, бух! – донеслись удары из подвала. Мать Эммы одинаково хорошо работает обеими руками. Сейчас она отрабатывает джебы и хуки.

– Что теперь? – спросила Эмма.

Мэл посмотрела во двор из окна, поблескивая голубыми глазами.

– Теперь амбар твоего отца.

– Мне не разрешают туда ходить, когда отца нет дома, – голос Эммы прозвучал жалобно, и она немного смутилась.

– Ты хочешь, чтобы твои родители снова были вместе, или нет? – спросила Мэл и поправила очки в толстой пластиковой оправе, сползшие на переносицу. Ей вообще не нужны были очки, они куплены для маскарада. Но Мэл считала, что так выглядит умнее. Эмма утверждала, что очки делают подругу похожей на Вельму из фильма про Скуби-Ду, которая, надо признать, была очень умной.

– Да, конечно.

Бух, бух, бух, бух! Чанг! Эмма ощущала вибрацию пола, когда ее мать колотила боксерскую грушу. Она всегда чувствовала ярость этих ударов и не сомневалась, что в один прекрасный день весь дом обрушится от ее тренировок на старом гранитном фундаменте. Но мама клялась, что боксирует не от гнева, а ради того, чтобы соблюдать форму.

– Тогда перестань дурить, – сказала Мэл и выдернула подругу из раздумий. – Пойдем.

Мэл вышла из дома и направилась к амбару. Эмма пустилась следом, задержавшись в прихожей лишь на секунду, чтобы прошептать «девять», пока подруга не слышит; даже умная Мэл не понимала некоторые вещи. Например, почему Фрэнсис имеет такое важное значение. Или Дэннер. Подруга даже не догадывалась о ее существовании. Если Дэннер показывается, когда Мэл поблизости, то Эмме всегда приходится делать вид, будто ее нет. Иногда это бесит Дэннер: она не любит, когда ее игнорируют.

Эмма добиралась до отцовского амбара за восемьдесят один шаг. Это очень удачно. Девять раз по девять будет восемьдесят один, а значит, девятка является квадратным корнем из этого числа. Числа, как и деревья, имеют корни.

Когда Эмма подошла к амбару, она увидела, что Мэл закурила самодельную сигарету. Она использует для этого обертки от жвачки «Ригли» и сухие травы со своей кухни: орегано, базилик и тимьян.

– Внутри нельзя курить, – предупредила подругу Эмма.

Мэл закатила глаза, облизала указательный и большой пальцы и погасила тлеющий кончик сигареты в обертке от «Джуси Фрут». Потом она вернула окурок в жестяную коробочку, где держала все свои сигареты и коробок спичек.

Мэл и Эмма начали с южной стороны амбара, оборудованной под жилое помещение. Это была квартира-студия: одна компактная комната для готовки, еды и сна с душевой кабинкой в углу. Дедушка Эммы устроил здесь комнату отдыха для себя. Он не хотел «путаться под ногами» в главном доме и считал, что ему не требуется много личного пространства. Он был склонен к экономии и простоте.

Эмме и Мэл не пришлось потратить много времени на обыск маленького жилого помещения. У ее отца оказалось совсем мало вещей: кровать, несколько полок и стол с двумя стульями. Студия больше была похожа на номер в мотеле, чем на квартиру, и это придало Эмме надежду. Как будто отец знал, что это лишь временное убежище, и если он собирался однажды вернуться домой, то не хотел слишком привыкать к амбару.

Они прошли через мини-кухню и открыли дверь на другую сторону, где находилась мастерская отца Эммы. Когда-то тут была конюшня, но стойла и сеновал давно убрали. Теперь это было огромное помещение, похожее на пещеру, где достаточно места для небольшого самолета. В мастерской пахло опилками и смазкой. Здесь были металлические полки, верстаки и инструменты трех поколений работников «Дефорж»: токарный станок, вертикальный сверлильный станок, ленточная пила, циркулярная пила и почти бесконечное множество ручных инструментов. Ее отец также хранил здесь кое-какое оборудование, принадлежащее компании: дополнительную моечную машину, строительные мостки, сломанные лестницы.

Мэл прошла в мастерскую. Эмма посмотрела ей вслед с сильно бьющимся сердцем: для нее это было запретное место. У Эммы появилось ощущение, что если она войдет в дверь без разрешения отца, то обязательно случится нечто ужасное. Она помедлила на пороге, покрутила ручку по девять раз в ту и другую сторону, но ощущение не прошло.