Фергюс Хьюм - Тайна черного кэба Страница 4

– С этим все понятно, – сказал он. – Я разобрался со второй загадкой раньше, чем с первой. Первая же заключается в том, кто жертва. Этот мужчина явно приезжий, иначе кто-нибудь бы уже опознал его по описанию. Интересно, есть ли у него здесь родственники? Нет, вряд ли, они бы уже начали разыскивать его. Впрочем, один момент очевиден: он у кого-то снимал квартиру – не спал же под открытым небом! Он не мог жить в отеле, потому что владелец любого отеля в Мельбурне уже узнал бы его по описанию, особенно учитывая то, что весь город только об этом убийстве и говорит. Скорее всего, это были частные комнаты, и владелица не читает газет и не имеет привычки сплетничать – в противном случае она бы уже давно обо всем узнала. Далее, если он жил, как я полагаю, в съемных апартаментах и вдруг исчез, хозяйка не молчала бы. Прошла уже целая неделя после убийства, и, поскольку от жильца не слышно ни слова, хозяйка должна начать беспокоиться. Но если, как я считаю, жилец неизвестен в городе, то она не будет знать, к кому обратиться, и, исходя из данных обстоятельств, вполне естественно думать, что она подаст объявление в газету. Пожалуй, стоит просмотреть газеты.

Горби взял стопку разных газет и внимательно просмотрел те колонки, в которых обращаются к пропавшим друзьям и к тем, кто слышал что-нибудь о них.

– Его убили, – напомнил себе следователь, – в пятницу утром, между часом и двумя, поэтому до понедельника его исчезновение могло не вызвать никаких беспокойств. В понедельник же хозяйка уже начала бы волноваться, и во вторник она бы подала объявление в газету. Таким образом, – продолжал говорить Горби, проводя толстым пальцем по колонкам в газете, – меня интересует среда.

Но в газетах за среду не нашлось ничего подобного, как и в газетах за четверг. Зато в пятничном издании, ровно неделю спустя после убийства, Сэмюэль вдруг наткнулся на следующее объявление: «Если мистер Оливер Уайт не вернется на виллу “Опоссум”, Грей-стрит, Сент-Килда, до конца недели, его комнаты будут сданы другим жильцам. Рубина Хэйблтон».

– Оливер Уайт, – медленно повторил Горби, – инициалы на носовом платке, который, как доказано, принадлежал жертве, были «О. У.». Значит, его зовут Оливер Уайт, так? Интересно, знает ли Рубина Хэйблтон что-нибудь о произошедшем? В любом случае, – добавил сыщик, надевая шляпу, – морской бриз мне по душе, поэтому я прогуляюсь до виллы «Опоссум», Грей-стрит, Сент-Килда.

Глава 5

Миссис Хэйблтон рассказывает все

Миссис Хэйблтон была вечно чем-то недовольна, что вскоре выяснял каждый, кому доводилось с ней познакомиться. Еще Биконсфильд[5] заметил в одном из своих романов, что ни один человек не вызывает большего интереса, чем когда он говорит о себе, и если рассматривать Рубину Хэйблтон с этой точки зрения, то она была удивительно занимательной личностью, поскольку ни при каких обстоятельствах не говорила ни о ком, кроме себя. Какое ей дело до русской угрозы, пока есть личные драмы, о которых можно причитать? Вот если они вдруг кончатся, тогда можно подумать и о таких пустяках, как дела Австралии.

Одной из излюбленных тем миссис Хэйблтон была нехватка денег. Конечно, это довольно распространенная проблема. Но, услышав это, она тут же возразила бы: «Понятно, но есть люди, совсем не похожие на остальных». Смысл таинственной оговорки вот в чем. Женщина приехала в колонию[6] очень давно – в те дни, когда заработать большие деньги было не таким сложным делом, как сейчас. Но из-за никчемного мужа ей это все-таки не удалось. Покойный мистер Хэйблтон – он уже давно ушел из жизни – имел пристрастие к алкоголю, и в то время, когда ему полагалось работать, его обычно можно было найти в какой-нибудь захудалой пивной спускающим деньги своей жены на себя и друзей. Непрекращающееся пьянство и жаркий климат Виктории свели его в могилу, и когда Рубина убедилась, что супруг окончательно упокоился на кладбище в Мельбурне, она вернулась домой, оценить свое положение и понять, как можно улучшить дела. Собрав остатки своего разграбленного состояния, она воспользовалась дешевизной земли, купила небольшой участок в Сент-Килда и построила дом. Она обеспечивала себя, служа домработницей, занимаясь шитьем и подрабатывая в качестве сиделки у больных, так что благодаря всем этим заработкам ей удавалось неплохо существовать, даже класть средства в банк. Но женщина злилась на мир за то, как он с ней поступил, и часто высказывалась по сему поводу: «Мне б иметь собственную коляску, а ему б сидеть в парламенте, когда б не оказался он таким нехристем. Но из скотины не сделать человека, что бы там ни говорили дружки Дарвина». По правде говоря, миссис Хэйблтон приходилось нелегко. В то время, когда стоило уже отдыхать и пожинать плоды своей деятельности, ей приходилось продолжать тяжкий труд, и притом не по собственной вине. Похоже, памятуя о том, что Адам разозлился на Еву из-за яблока, стоившего ему райского сада, потомки первого человека мстили и мстили дщерям Евы за грехи матери. Миссис Хэйблтон была одной из многих трудолюбивых и бережливых от рождения, но заимевших мужа, ставшего бременем для жены и всей семьи. Неудивительно, что все свое мнение о противоположном поле Рубина Хэйблтон могла выразить в одной горькой фразе: «Мужики – нехристи». Она была твердо в том убеждена, и кто сможет обвинить ее в недостаточности оснований? «Нехристи и есть. Женятся, сделают жену вьючным животным и сидят попивают пиво, считая себя венцом творения».

Вилла «Опоссум» представляла собой скромное здание с одним резным окном и узкой верандой впереди. Дом был окружен маленьким садом, в котором росло несколько цветных кустов – особая радость миссис Хэйблтон. Она любила повязать старый платок и пойти в сад, чтобы копать и поливать свои любимые цветочки, пока они в отчаянии не отказывались расти, осознавая, что их никогда не оставят в покое. Именно этим она и занималась через неделю после того, как ее жилец пропал. Женщина не понимала, куда он делся.

– Бьюсь об заклад, лежит пьяный в публичном доме, – сказала она, злобно выдергивая очередной сорняк, – тратит денежки за съем и накачивается пивом. Мужики – нехристи, чтоб им пусто было!

Не успела она закончить фразу, как в саду возникла тень, и, подняв взгляд, вдова увидела мужчину, который облокотился на забор и наблюдал за ней.

– Убирайся! – рявкнула Рубина, поднимаясь с колен и угрожая незваному гостю полотенцем. – Не нужны мне никакие яблоки сегодня, и мне наплевать, насколько дешево ты готов продать их!

Миссис Хэйблтон, видимо, решила, что мужчина этот был разъездным торговцем, но, заметив, что у него нет с собой тележки, поменяла мнение.

– Думаете, как бы ограбить мой дом, небось? – решила она. – Что ж, зря тратите время, потому что взять тут нечего. Серебро матери моего отца давно кануло в бездну благодаря несносному мужу, а денег купить новое у меня нет. Я одинока и без гроша, и все из-за таких нехристей, как вы. И я бы была благодарна, если бы вы отошли от моего забора, который я построила на собственноручно заработанные деньги, и убрались куда подальше.

Тут Хэйблтон остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание. Она все еще угрожающе трясла полотенцем.

– Уважаемая леди, – мягко начал мужчина за забором, – не вы ли…

– Нет, не я! – выкрикнула Рубина. – Я не член парламента, не школьный учитель, и я не буду отвечать на ваши вопросы. Я женщина, платящая налоги, не сплетничаю и не читаю дряни в желтых газетенках, мне плевать на русаков, так что убирайтесь!

– Не читаете газет? – удовлетворенно повторил мужчина. – Ага! То, что нужно.

Миссис Хэйблтон с подозрением уставилась на незваного гостя. Он был плотного телосложения, с веселым красным лицом, чисто выбрит, а проницательные серые глаза мерцали, как две звезды. Он был хорошо одет: в светлом костюме и туго накрахмаленном белом жилете, с тяжелой золотой цепью, свисающей из кармана. В целом он производил впечатление зажиточного торговца, и Рубина мысленно удивилась, что ему здесь нужно.

– Что вы хотите? – резко спросила она.

– Мистер Оливер Уайт живет здесь? – спросил незнакомец.

– И живет, и не живет, – ответила миссис Хэйблтон загадочно. – Я не видела его уже неделю. Полагаю, ушел в запой, как и все они, но я подала объявление в газету, чтобы достучаться до него и дать ему понять, что я не из тех, об кого можно вытирать ноги, и если вы его друг, можете передать ему, что он нехристь, но большего от него, как и от всех мужиков, я и не ожидала.

Незнакомец спокойно дождался конца излияния и, когда женщина сделала паузу, чтобы перевести дыхание, тихонько спросил:

– Можно с вами поговорить?

– А кто вам не дает-то? – с негодованием ответила Рубина Хэйблтон. – Говорите. Не то чтобы я ожидаю услышать правду от мужика, но говорите.

– Что ж, вообще-то, – продолжил разговор незваный гость, взглянув вверх на безоблачное небо и протерев лицо пестрым красным шелковым платком, – здесь довольно жарко, знаете ли, и…