Энн Перри - Покойник с площади Бедфорд Страница 40

Шарлотта молчала. Она сидела, напрягшись, отведя назад плечи, и не знала, что сказать.

Проходя мимо, Томас легко коснулся ее щеки и направился в прихожую, чтобы надеть обувь и шляпу.

Адрес сэра Гая Стэнли был указан в газете. Утро было теплым, и Питт, отпустив кеб за квартал до его дома, быстро подошел к дверям и дернул за звонок.

Дверь открыл лакей, который сообщил полицейскому, что сэра Гая нет дома и что он не принимает посетителей. Слуга уже почти закрыл дверь, когда Питт протянул ему свою визитную карточку.

– Боюсь, я должен увидеть вашего хозяина по вопросу, которым занимается полиция, и ждать я не могу, – твердо сказал суперинтендант.

Видно было, что лакей находится в сильном замешательстве, однако он явно не хотел брать на себя отказ полиции, несмотря на приказ никого не принимать.

Слуга оставил Томаса на ступеньках и, положив его карточку на серебряный поднос, пошел доложить о нем хозяину.

Становилось жарко, несмотря на раннее утро, а к полудню жара должна была стать непереносимой. Ожидание на ступеньках еще раз напомнило Питту о его социальном статусе. Джентльмена пригласили бы пройти в дом, хотя бы в маленькую гостиную.

Вернулся лакей, на лице которого было написано удивление. Он провел гостя в большой кабинет, где ровно через секунду к нему присоединился сэр Гай. Это был высокий, худой мужчина, лишь отдаленно напоминающий изображенного на фотографии, которую, наверное, сделали два или три года назад. Его седые волосы с тех пор сильно поредели, а бакенбарды были короче и изящней, чем на фотографии. Шел сэр Гай очень аккуратно, как будто боясь потерять равновесие. Он ударился локтем о дверь кабинета, когда закрывал ее, а лицо его было белым, как бумага.

Сердце Томаса пропустило несколько ударов. Стэнли не был похож на человека, который встретился со своим врагом лицом к лицу, а скорее на того, кто получил неожиданный и очень чувствительный удар в спину.

– Доброе утро, мистер… – Гай взглянул на карточку, которую держал в руке. – Мистер Питт. Боюсь, что для меня это утро совсем не доброе, но если вы скажете мне, что я могу для вас сделать, то я постараюсь вам помочь.

Затем он указал полицейскому на громадные кожаные кресла, украшенные сложными узорами:

– Прошу вас, садитесь. – Сам хозяин дома практически упал в одно из кресел, стоявшее к нему ближе всего, как будто не был уверен, хватит ли ему сил стоять.

– В такой ситуации не до дипломатических изысков, сэр, поэтому, чтобы не занимать ваше время, я просто опишу вам ситуацию, – сказал суперинтендант, устроившись напротив. – Однако я не буду называть вам имена людей, которые беспокоятся о своей репутации, – так же, как сохраню в тайне ваше имя, если вы согласитесь мне помочь.

На лице сэра Стэнли не было написано ничего, кроме вежливого интереса. Он слушал только потому, что пообещал выслушать.

– Четырех достойных джентльменов, которых я хорошо знаю, шантажируют, – начал Питт и почти сразу же остановился, увидев, как кровь прилила к щекам собеседника и как его руки вцепились в подлокотники кресла. – Я уверен, что все они невиновны в том, в чем их обвиняет автор писем, но, к сожалению, в каждом конкретном случае невиновность практически невозможно доказать, – продолжил он, слегка улыбнувшись. – Во всех случаях угрозы рассчитаны таким образом, чтобы принести максимальный вред шантажируемым, и поэтому очень болезненны.

– Понятно… – Сэр Гай сжимал и разжимал пальцы на подлокотниках.

– Шантажист не требует денег, – продолжил полицейский. – Более того, до сего дня он не потребовал и не получил ничего, кроме небольшого залога доброй воли… или, если так вам больше нравится, знака подчинения.

Руки Стэнли напряглись еще больше.

– Понятно. И чем же, по вашему мнению, я могу вам помочь, мистер Питт? Я не имею ни малейшего представления, кто этот шантажист, и не знаю, как бороться с подобными угрозами, – он улыбнулся с большой долей самоиронии. – Сегодня я, несомненно, последний человек в Англии, который может давать советы по защите и сохранению репутации.

Еще по дороге к политику Томас решил ничего не скрывать от него.

– Я подумал, сэр Гай, что вы тоже жертва этого шантажиста и что, когда он предъявил вам свои требования, вы послали его к черту, – сказал он прямо.

– Вы лучшего обо мне мнения, чем я это заслуживаю, – тихо ответил Стэнли. Теперь щеки его пылали. – Боюсь, что ни к какому черту я его не послал, хотя и очень хотел бы, чтобы он там оказался. – Мужчина твердо посмотрел на Питта. – А потребовал он от меня одну небольшую вещицу, посеребренную фляжку для коньяка, как подтверждение моих «добрых намерений». Или, если хотите – сдачи на милость победителя.

– И вы ее ему передали? – спросил Томас, со страхом ожидая ответа.

– Да, – ответил его собеседник. – Угроза была очень завуалированна, но вполне понятна. И как вы, очевидно, поняли из сегодняшних утренних газет, он привел ее в исполнение. – Сэр Стэнли слегка покачал головой, как будто удивляясь происшедшему. – Больше он мне не угрожал, ни о чем меня не предупреждал и ничего не просил. – Он улыбнулся. – Хочется верить, что мне хватило бы мужества не выполнить его требования, но теперь я об этом никогда не узнаю наверняка. Хотя и не уверен, хотел бы я подвергнуться подобному испытанию… У меня остались еще какие-то иллюзии… но я ни в чем не уверен. Наверное, лучше, что все это закончилось именно так, вы не находите?

Сэр Гай встал и подошел к окну, выходившему в сад, а не на улицу:

– Теперь в лучшие моменты своей жизни я буду думать, что отказался бы выполнить его требования и погиб бы, не запятнав своей чести, что бы обо мне ни думал весь мир. А в худшие, когда я останусь один или устану от этой жизни, буду думать, что меня подвели бы нервы и я бы сдался.

Питт был разочарован. Он слишком надеялся на то, что от Стэнли потребовали чего-то конкретного – может быть, использования своего влияния – и газетная статья стала результатом его отказа. По этому факту можно было бы судить, чего стоит ждать остальным. Может быть, это даже сузило бы круг подозреваемых в шантаже.

Политик правильно догадался о том, что думал полицейский, но неверно определил причину этого. В его глазах застыли боль и стыд.

– Жаль. Прошу прощения за то, что побеспокоил вас в это тяжелое для вас время. Я просто надеялся, что шантажист потребовал от вас использовать вашу власть или влияние, – Томас слегка пожал плечами. – Тогда мы смогли бы определить, что ему надо. Понимаете, остальные жертвы – это люди, обладающие влиянием в совершенно разных сферах, и я до сих пор не могу понять, что же у них общего.

– Мне очень жаль, – искренне сказал Стэнли. – Мне бы хотелось вам помочь. Естественно, я тоже чуть не сломал себе голову, пытаясь понять, кто это может быть. Я вспомнил всех своих врагов и соперников, всех, кого я мог обидеть, всех, кому я испортил карьеру, намеренно или случайно, но так и не смог найти того, кто был бы способен на такую подлость.

– А мог это быть сам Шонесси? – спросил суперинтендант без всякой надежды.

– Нет, не думаю. Я абсолютно не согласен со всем, во что верит Шонесси и что он хочет совершить, – хотя в последнее время его шансы на успех значительно выросли, – но он человек открытый. Он всегда готов встретиться с вами лицом к лицу и защищать свое мнение в открытом споре, а не прибегать к заговорам и шантажу. – Сэр Гай устало пожал плечами. – Кроме всего прочего, если вы вспомните недавнюю политическую историю, подобные действия с его стороны и не нужны. У него уже есть все, что я мог бы ему дать. Уничтожение моей репутации не поможет ему, а только запачкает его имя. А Шонесси – далеко не дурак. – Стэнли сжал губы. – И если эта фотография рисует меня человеком вероломным, то его жену она рисует женщиной легкого поведения, а с этим ни один мужчина не может позволить себе смириться – по крайней мере, на людях. И хотя я не знаю миссис Шонесси так хорошо, как утверждает эта статья, я часто наблюдал ее в обществе и никогда не сомневался в ее добродетели.

– Да… конечно, – пришлось согласиться Питту. У Шонесси действительно не было достойного мотива, даже если он и обладал желанием и возможностью все это совершить. – У вас сохранилось то письмо?

– Нет. Я сжег его, чтобы никто больше его не увидел, – губы Гая скривились от отвращения. – Но я могу вам его описать. Текст был вырезан из «Таймс». Причем в некоторых случаях это были отдельные буквы, а в некоторых – целые слова. Все они были наклеены на лист простой белой бумаги. В ящик письмо было опущено в Центральном Лондоне.

– А вы можете вспомнить, что конкретно в нем было написано?

– По вашему лицу я вижу, что остальные получили такие же письма? – заметил сэр Гай.

– Вы правы.

– Понятно… Ну что ж, можно попытаться вспомнить. Не дословно, конечно, а общий смысл, – Стэнли тяжело вздохнул. – В нем говорилось, что я передал миссис Шонесси правительственную информацию, полезную ее мужу, в благодарность за ее физические услуги, и если подобная информация выплывет наружу, моя репутация и моя карьера будут уничтожены. Естественно, что я никогда не получу тот пост, на который рассчитывал. Еще там говорилось, что в качестве знака своего согласия сотрудничать я должен передать автору небольшой сувенир – например, небольшую посеребренную фляжку. Там же давались инструкции, как я должен ее упаковать и передать посыльному на велосипеде, который за нею заедет.