Себастьян Фитцек - Ночь вне закона Страница 5

Дома для колясочников, как называла их Джул. Сама будучи одной из них, она могла шутить на эту тему.

Ее тогдашнее замечание – «Я должна наконец встать на ноги» – рассмешило даже Бена. А на его возражение, что квартира на первом этаже подходит скорее парализованному, чем тому, кто научился обходиться в повседневной жизни без кресла-каталки, она грустно взглянула на него и затем сказала:

– Эта квартира для калеки. А я калека.

Но прежде чем Бен и Дженни успели запротестовать, она смягчила свои жесткие слова шуткой:

– Кроме того, она в пешей доступности от юридического факультета.

Долгое время Бен думал, что юмор поможет Джул лучше любого врача или психолога. Курс психотерапии, который она прошла вначале, должен был предотвратить или, по крайней мере, смягчить приступы депрессии, часто случающиеся у людей после подобных травм. И казалось, что все идет успешно.

Пока шесть дней назад Джул не решила броситься с крыши своего студенческого общежития.

Или все-таки нет?

– Здесь есть что-нибудь выпить? – спросил Бен, посмотрев на холодильник, и поймал на себе сердитый взгляд. – Я имел в виду воду, – добавил он.

После того как они разъехались, Бен часто набирался до бессознательного состояния и не раз оставлял на автоответчике пьяные невнятные сообщения. Но вот уже больше года, как он держался, за исключением дня годовщины аварии. И срыва после попытки самоубийства Джул, который стоил ему сегодня работы.

Дженни подставила стакан под кран в мойке, но вода не текла.

– Ты должна сначала включить свет над плитой, – напомнил Бен об изъяне новостройки.

Электрик каким-то образом умудрился соединить установку для удаления накипи с подсветкой вытяжной трубы, и без электричества из крана только капало. Управляющий домом обещал устранить проблему самое позднее до конца следующего месяца. Похоже, на электрике вообще сэкономили, потому что дверной звонок тоже время от времени не работал.

Дженни тем временем наполнила стакан и подала его Бену, оба сели за кухонный стол. Отсюда через открытую кухню открывался красивый вид: в одну сторону – на гостиную, в другую, через стеклянную заднюю дверь, – на сад; при условии, что жалюзи не закрыты, как сейчас.

Это было любимое место Джул, здесь она готовилась к занятиям в университете и болтала в интернет-чатах. Бен с горечью взял ее ноутбук и сунул его в ящик кухонного стола, где Джул хранила старые счета, открытки, ручки, ластики, клейкие листочки для заметок, а также запасной газовый перцовый баллончик. После того как в метро участились нападения неонацистов на инвалидов, какое-то время она не выходила из дома без баллончика.

Не очень похоже на того, кому безразлична собственная жизнь.

Бен задвинул ящик, сделал большой глоток и вытер пот со лба. Жилой комплекс находился в парке, в тени старых кленов. И все равно даже хорошо защищенная от солнца новостройка нагрелась за последние дни.

Душная погода сказывалась и на Дженни. Капля пота сорвалась со лба, скатилась по крохотному шраму на шее, который остался после несчастного случая на игровой площадке в детстве, и пропала между ее небольшими аккуратными грудями. Хотя глаза Дженни говорили об утомительном дне, сама она пахла медом и летним лугом. Но, возможно, Бен просто очень сильно желал этого, так же как и поменяться местами с той каплей пота.

– Расскажи мне еще раз, как все было, когда ты ее нашел, – услышал он голос Дженни, и приятное чувство, которое только что испытывал при виде своей бывшей жены, тут же пропало.

Глава 7

– Ну, я открыл дверь и…

– Нет! – Дженнифер покачала головой. – Начни, пожалуйста, сначала. Она пропустила контрольный разговор, верно?

Бен кивнул, хотя предпочитал называть это «рутинный звонок».

Они условились с Джул, что она будет звонить ему раз в неделю. День недели и время были всегда разные. В ту роковую ночь они договорились на восемь вечера. Хотя в квартире было множество тревожных кнопок, напрямую подключенных к службе спасения, Бен хотел слышать по голосу Джул, как у нее дела.

Вначале Джул немного противилась – ведь, съехав, она как раз хотела добиться самостоятельности. И «электронный браслет» как-то не вписывался в концепт. В конце концов она согласилась ради сохранения мира и даже нашла свои плюсы в такой регулярной еженедельной сводке новостей: в качестве ответной услуги за восстановленное душевное спокойствие отца она могла попросить его дождаться слесаря на следующий день или принять почтовую доставку, пока сама Джул будет в университете. Сделка, на которую Бен шел с большим удовольствием.

Наверное, можно было подумать, что переезд Джул затронул его не так сильно, как Дженни, потому что он все-таки уже давно не жил с ними под одной крышей.

Но раньше Бен знал, что его дочь в безопасности под присмотром своей матери, самого надежного человека во Вселенной. После того как Джул съехала, ему казалось, что она постоянно в опасности.

В кошмарах он представлял свою любимицу беспомощно лежащей на полу. Пытающейся ползти на руках и культях. Больной или раненой. В обмороке или в полном сознании, находящейся во власти преступника. Преследуемой фальшивыми друзьями и настоящими врагами. Мужчинами, которые пользовались ее беззащитностью.

Бен прокручивал в голове много ужасных сценариев. Как ни странно, среди них не было того, в котором Джул просто не захочет больше жить и покончит со своим существованием.

Она поэтому захотела въехать в собственную квартиру?

В многоквартирном доме с лифтом и плоской крышей?

Неужели это с самого начала было частью ее плана?

– Было начало девятого, а она все еще не позвонила, – повторил Бен то, что уже много раз говорил своей жене. Но сегодня Дженни впервые по-настоящему хотела его слушать. Ранее она всегда ясно давала понять, что его фантазии на тему заговора ее не интересуют.

– Пожалуйста, Бен, не пытайся обмануть себя! Она сама это сделала. И она так хотела!

Дженни никогда не говорила прямо «Признай свою вину!», но это было и не нужно. Он и так понял: «Ты виноват, что наша дочь ненавидит свое тело и свою жизнь. И ты также виноват в том, что она захотела положить всему этому конец».

Бен прочистил горло, сделал еще один глоток воды и продолжил:

– Обычно я даю ей полчаса. Иногда она еще сидит на каком-нибудь семинаре. Или задерживается на работе в мастерской сотовых телефонов.

Дженни невольно поморщилась. Ей не нравилось, что Джул приходилось зарабатывать ремонтом телефонов. Она хотела, чтобы дочь полностью сконцентрировалась на изучении права.

– Но у меня появилось странное чувство, поэтому я поехал в ее район. И позвонил еще раз.

– Но она не подошла?

– Именно. Я попытался через WhatsApp, но она была офлайн.

А это уже странно. У Джул была настоящая зависимость от смартфона. Возможно, иногда ей не хотелось разговаривать, но она всегда была в сети.

– И потом пришло сообщение?

Бен сглотнул.

«Папа, пожалуйста, помоги…»

Для Бена это был крик о помощи.

Для следователей тоже, но они считали, что это крик самоубийцы, которая хочет привлечь внимание к своей попытке суицида.

– Я получил эсэмэску, когда был буквально за углом. Через минуту я уже стоял перед ее дверью.

– Разве ты не говорил, что она была заперта?

– Ты же знаешь, я был в панике, потому что Джул не подходила к телефону. Не реагировала на звонок и стук. Я просто повернул ключ. Один, два раза? Возможно, дверь была просто прикрыта, без понятия.

– И потом вошел внутрь?

Он кивнул.

«Нам нужно поговорить, папа. Срочно! Мне кажется, ты в опасности».

В то утро Джул оставила ему на автоответчике это сообщение. Он прослушал его гораздо позже и решил, что во время вечернего звонка как раз и выяснит, почему она беспокоится за него.

Это обстоятельство тоже не вписывалось в общую картину и усиливало его чувство вины. Неужели все, что случилось, имело к нему какое-то отношение?

Дженни взяла его за руку, и Бен закрыл глаза. Ее чисто дружеский жест не значил того, чего хотел Бен. Но это придало ему сил описать свои воспоминания и не расплакаться.

– В квартире было так тихо, – прошептал он.

Слишком тихо.

Он мысленно снова перенесся в тот день, 2 августа, и уже не слышал ничего, кроме белого шума в ушах.

Музыка помогала Джул не чувствовать себя одиноко. Когда была дома, она всегда запускала плей-лист на ноутбуке. Beatsteaks, Goo Goo Dolls, 30 Seconds zu Mars, Biffy Clyro. Преимущественно рок. У них был одинаковый вкус.

Но в тот вечер в квартире царила мертвая тишина, хотя Джул была дома. Бен понял это по связке ключей, которая аккуратно висела на крючке рядом с дверью.

– Джул? – позвал он, и уже тогда в его голосе звучал страх. У него заложило уши, словно он сидел в самолете, который попал в воздушную яму.

Затаив дыхание, он шел на свет.

Задняя дверь на кухне, ведущая во внутренний двор, была открыта.