Алан Брэдли - О, я от призраков больна Страница 5

– Привет! – сказала она, остановившись передо мной. – Я уже видела это лицо. Ты Флавия де Люс, если не ошибаюсь. Я надеялась, что ты здесь.

У меня остановилось дыхание, но мне было наплевать.

– Твоя фотография была в «Дейли миррор». Это ужасное происшествие со Стонепенни или Бонепенни, или как там его звали.

– Бонепенни, – сказала я. – Гораций Бонепенни.

Я оказала помощь полиции в этом деле, когда они зашли в абсолютный тупик.

– Точно! – Она схватила меня за руку, будто мы сестры. – Бонепенни. Я оплачиваю подписку на «Полицейскую газету» и «Настоящее преступление» и не пропускаю ни единого выпуска «Всемирных новостей». Просто обожаю читать о великих убийцах: утопленные жены[6], излингтонский убийца[7], майор Армстронг[8], доктор Криппен… Это так драматично! Заставляет задуматься, не так ли? Чем была бы жизнь, в конце концов, без озадачивающей смерти?

«Именно!» – подумала я.

– А теперь, думаю, нам надо войти и не держать бедного мистера Доггера на морозе.

Я бросила взгляд на Доггера, но выражение его лица можно было сравнить разве что с мельничным прудом.

Когда она прошла мимо меня, я не смогла удержаться от мысли: «Я дышу одним воздухом с Филлис Уиверн!»

Внезапно мой нос наполнился ее духами – ароматом жасмина.

Вероятно, они были сделаны в какой-нибудь парфюмерной лавке, подумала я, из фенола и уксусной кислоты. Фенол, припомнила я, был открыт в середине XVII века немецким химиком Иоганном-Рудольфом Глаубером, хотя его смог выделить только почти двести лет спустя его земляк, Фридлиб-Фердинанд Рунге, получивший его из угольной смолы и окрестивший «карболовой кислотой». Я синтезировала это весьма ядовитое вещество с помощью процесса, включавшего неполное окисление бензола, и с удовольствием припоминаю, что это самое мощное бальзамирующее средство, известное человечеству, его используют, когда тело должно храниться долго-долго.

Также оно встречается в некоторых сортах шотландского виски.

Филлис Уиверн прошелестела мимо меня в вестибюль и теперь с восторженным видом описывала по нему круг.

– Какой мрачный старый дом! – сказала она, хлопая в ладоши. – Он идеален! Совершенно идеален!

К этому времени шофер принес багаж и теперь составлял его аккуратной горкой рядом с дверью.

– Оставь вещи тут, Энтони, – распорядилась она. – Кто-нибудь о них позаботится.

– Да, мисс Уиверн, – ответил он, устраивая целое представление из выполнения приказа. Только что каблуками не щелкнул.

В нем было что-то смутно знакомое, но я никак не могла сообразить, что именно.

Он стоял там довольно долго, совершенно неподвижно, будто ожидал чаевых, – или он ждал, что его пригласят выпить и выкурить сигару?

– Можешь идти, – объявила она довольно резко, и чары были нарушены. Вмиг он превратился в не более чем хориста в «Шоколадном солдате»[9].

– Да, мисс Уиверн, – ответил он, и, когда он отвернулся от нее к двери, я заметила на его лице выражение… Что это было? Презрение?

3

Здесь больше солнца, – говорил Доггер. – Если не возражаете, мы разместим вас здесь, пока предназначенная вам спальня не будет готова.

Мы осматривали спальни и наконец зашли в комнату Фели.

Поскольку это время года не баловало нас солнцем, я предположила, что Доггер думает о днях минувших.

– Она прекрасно подойдет, – сказала Филлис Уиверн, подплывая к окну. – Вид на маленькое озеро – есть… Романтические развалины – есть… Видно фургон с гардеробом. Что еще может желать ведущая актриса?

– Могу я помочь распаковать ваши вещи? – спросил Доггер.

– Нет, благодарю. Бан об этом позаботится. Она сейчас придет.

– Мне не сложно, уверяю вас, – сказал Доггер.

– Очень мило с вашей стороны, Доггер, но нет, я вынуждена настаивать. Бан – большая собственница. Она будет рвать и метать, если подумает, что кто-то притрагивался к моим вещам.

– Понятно, – сказал Доггер. – Что-нибудь еще? Могу я попросить миссис Мюллет принести вам чайник чаю?

– Доггер, вы бесценное сокровище. Это именно то, чего я хочу. Надену что-нибудь поудобнее и погружусь в ужасный сценарий Вэла. Чего стоит жизнь, если я не буду знать его в совершенстве к тому моменту, когда включат огни?

– Благодарю, мисс, – сказал Доггер и ушел.

– Забавный сухарь, – заметила она. – Он с тобой всю жизнь?

– Отец и Доггер вместе служили в армии, – сказала я, слегка ощетинившись.

– А, братья по оружию. Обычное дело сегодня, я понимаю. Друг за друга. Ты спасаешь мою жизнь, а я спасу твою. Может быть, ты видела меня в «Окопе в гостиной»? Примерно тот же сюжет.

Я покачала головой.

В этот момент распахнулась дверь и влетела Фели.

– Что, черт побери, ты вытворяешь? – заорала она. – Я тебе уже говорила, что будет, если я снова поймаю тебя в моей комнате!

Она не заметила, что у окна стоит Филлис Уиверн, и попыталась схватить меня.

– Нет!

Фели резко обернулась, чтобы посмотреть, кто говорит. Поднятая рука упала и безвольно повисла вдоль тела.

Секунду они стояли, уставившись друг на друга, Фели – будто столкнулась с ужасным привидением, Филлис Уиверн выглядела так же, как в последних кадрах «Стеклянного сердца», когда она непокорно цеплялась за шпиль собора.

Затем нижняя губа Фели задрожала и глаза наполнились слезами.

Она развернулась и убежала.

– Значит, – сказала Филлис Уиверн после продолжительного молчания, – у тебя есть старшая сестра.

– Это Фели, – ответила я. – Она…

– Нет нужды объяснять. Старшие сестры всего мира очень похожи: полчашки любви, полчашки презрения.

Я сама не могла бы дать лучшего определения!

– У меня такая же сестра, – добавила она. – На шесть лет старше?

Я кивнула.

– Моя тоже. Вижу, у нас намного больше общего, чем любовь к ужасным убийствам, Флавия де Люс?

Она пересекла комнату и, подняв мой подбородок, заставила меня посмотреть ей в глаза. И обняла меня.

Она действительно обняла меня, и я вдохнула ее жасмин – искусственный или нет.

– Пойдем на кухню за чаем. Избавим миссис Мюллет от необходимости нести его наверх.

Я радостно улыбнулась ей и чуть не взяла за руку.

– А также, – добавила она, – воспользуемся шансом узнать свежие сплетни. Кухни – очаги скандала, знаешь ли.

– О-о-о! – сказала миссис Мюллет, когда мы вошли в кухню. Если не считать этого и изумленного взгляда, она справилась неплохо.

– Мы решили спуститься в командную рубку, – объявила Филлис Уиверн. – Могу я чем-нибудь помочь?

Я увидела, что она полностью обезоружила миссис Мюллет – так запросто.

– Нет-нет-нет, – задыхаясь, ответила она, – присаживайтесь, пожалуйста, мисс. Вода почти закипела, и пирог с салом[10] поспевает в духовке.

– Пирог с салом! – воскликнула Филлис Уиверн, закрывая лицо ладонями и бросая лукавые взгляды сквозь пальцы. – Господи боже! Я не ела его со времен, когда ходила с косичками!

Миссис Мюллет просияла.

– Я пеку его на Рождество, как делала моя мать и еще раньше ее мать. Пирог с салом объединяет семью, так сказать.

Он и правда объединяет, но я не пророню ни слова на эту тему.

– И вот, – сказала миссис Мюллет, доставая пирог из духовки с помощью пары прихваток и помещая его на подставку. – Посмотрите! Почти можно есть!

Старая шутка, слышанная раз сто, но я послушно засмеялась. В ней больше правды, чем думает Филлис Уиверн, но я не хочу испортить ей удовольствие. Кто знает? Может, она найдет эту гадость съедобной.

Если бы готовка была игрой в дартс, стряпня миссис Мюллет редко бы попадала в цель.

Миссис Мюллет разрезала пирог на двенадцать частей.

– По два кусочка на нос, – объявила она, бросив взгляд на Доггера, вошедшего в кухню. – Вот чему учили нас у леди Рекс-Уэллс: два кусочка на нос сберегут вас от дыры. Она имела в виду «от могилы», конечно. Старая леди говорила, что это относится к каждому, от нее самой до помощника садовника. Натуральная фурия, вот кто она была, но дожила до девяноста девяти с половиной лет, так что в ее словах что-то есть.

– Что вы об этом думаете, Доггер? – поинтересовалась Филлис Уиверн у Доггера, который скромно пил чай, стоя в углу.

– Хорошее сало помогает вырабатываться желчи. Хорошая желчь способствует пищеварению, что удлиняет жизнь, – неуверенно сказал Доггер, глядя в чашку. – Так я слышал.

– И все благодаря двойной порции пирога с салом! – воскликнула Филлис Уиверн, радостно хлопая в ладоши. – Что ж, за вторую сотню лет!

Она взяла вилку и поднесла маленький кусочек ко рту, остановившись на полпути, чтобы одарить миссис Мюллет улыбкой, должно быть, стоившей тысячу гиней.

Она задумчиво пожевала.

– О мой бог! – сказала она, кладя вилку на тарелку. – Боже ж ты мой!

Даже ее великолепное актерское мастерство не помогло подавить тошноту.

– Я знала, что вам понравится, – прокукарекала миссис Мюллет.