Дэвид Болдаччи - Синяя кровь Страница 5

– Я – нет, но твой инспектор захочет; это условие надзора.

Мейс глубоко вздохнула. Она забыла, что в течение года официально находится под надзором из-за некоторых обстоятельств, связанных с ее приговором. И если она облажается, ее отправят назад, причем не на двадцать четыре месяца, а на гораздо больший срок.

– Я знаю этого парня. Нормальный. Играет честно. Твоя первая встреча с ним на следующей неделе.

– Я думала, мы должны встретиться раньше.

– Обычно так и бывает, но я сказала ему, что ты побудешь со мной.

Мейс пристально посмотрела на сестру.

– Есть какие-то новости насчет того, кто меня подставил?

– Давай поговорим об этом попозже. У меня есть пара мыслей.

В ее голосе прозвучали нотки, убедившие Мейс не спорить.

– Я жутко проголодалась, но можно я сначала заскочу в душ? Две минуты холодной мороси в день в течение двух лет здорово достают.

– Полотенца, мыло и шампунь наверху. Вся твоя одежда в гостевой спальне.

Через полчаса сестры уселись в большой, просторной кухне за омлетом, кофе, беконом и тостами, приготовленными Бет. Шеф переоделась в джинсы и футболку с надписью «Академия ФБР». Волосы она стянула в хвост и разгуливала босиком. Мейс натянула белую рубашку с длинным рукавом и вельветовые брюки, которые последний раз надевала два года назад. Хорошо сидящие тогда, сейчас они сползали с узких бедер.

– Тебе нужно прикупить новой одежды, – заметила старшая сестра. – Сколько ты сейчас весишь, сотни полторы?

– Чуть меньше… – Мейс провела пальцем по внутренней стороне пояса брюк. – Не знала, что я была такой жирной.

– Ага, очень жирной. Даже тогда ты могла спокойно обогнать большинство копов. Ни один пончик не угонится за Мейс Перри.

Солнце светило в окно, а Бет наблюдала, как сестра неторопливо жует тосты и смакует кофе маленькими глотками. Мейс поймала взгляд сестры и отложила вилку и чашку.

– Жалкое зрелище, сама знаю, – произнесла она.

Бет наклонилась, ее длинные пальцы обхватили предплечье сестры:

– Сказать не могу, как я рада, что ты вернулась живой и здоровой. Такое облегчение…

Голос подвел Бет, и Мейс увидела, как на глазах старшей сестры выступают слезы; тех самых глазах, которые видели худшее в этом городе. Как и Мейс, Бет начинала рядовым полицейским в самом опасном районе, куда не заходил ни один турист, дороживший своей жизнью.

Шеф торопливо подошла к кухонному столу, налила еще чашку кофе и стала смотреть в окно на маленький задний дворик, пытаясь взять себя в руки. Мейс вернулась к еде. Через несколько минут она с набитым ртом спросила:

– Так что тебе удалось приберечь?

Смена темы явно обрадовала Бет.

– Пойдем, покажу.

Она открыла дверь в гараж и ткнула локтем в выключатель. Гараж был рассчитан на две машины. Одно место занимал черный «Джип Чероки» Бет. Рядом стоял другой транспорт, и при виде его Мейс широко улыбнулась.

Вишнево-красный мотоцикл «Дукати Спорт 1000S». Единственная вещь в жизни, на которую решила разориться Мейс. Притом что купила она его за полцены у дородного копа, приобретшего мотоцикл на фоне кризиса среднего возраста, а после этого обнаружившего, что он боится ездить на этой проклятой штуковине.

Мейс подошла к своему любимцу, провела рукой по перевернутой алюминиевой передней вилке, великолепному изделию «Марзоки». Потом погладила амортизаторы «Сахс», которые так хорошо смягчали тряску, когда она выбирала собственный транспорт для преследования плохих парней. Сзади у мотоцикла была съемная накладка, придающая ему спортивный вид, но если ее снять, он становился двухместным. Однако Мейс предпочитала ездить одна. Шестиступенчатая коробка передач, электронный впрыск топлива от «Марелли», пара L-образных цилиндров и двигатель мощностью почти в сотню лошадей при восьми тысячах оборотов. Ни один мужчина не пробыл рядом с Мейс столько, сколько этот мотоцикл: она любила его намного сильнее, чем парней, с которыми ей доводилось встречаться.

– Как же мои кредиторы его прохлопали?

– Я переписала его на себя, так что нечего было прохлопывать. В качестве платы за ведение твоих дел, – ответила Бет и протянула сестре ключи. – Твои права еще действительны?

– Даже если нет, ты все равно меня не удержишь.

– И это ты говоришь начальнику полиции, который клялся хранить и защищать…

– Ну вот и храни эту мысль, пока я не вернусь.

Мейс водрузила на голову шлем.

– Погоди секунду…

Она оглянулась как раз вовремя, чтобы подхватить черную кожаную куртку; эту куртку Бет подарила ей к покупке мотоцикла. Мейс влезла в куртку. Мышцы плеч окрепли, так что сверху куртка была чуть тесновата, но все равно ощущение потрясающее – ведь сейчас и плечи, и все ее тело наконец-то свободны.

Мейс завела мотор.

По ту сторону кухонной двери начали скрести когти, а потом Слепыш завыл.

– Он ужасно не любит, когда ты садишься на эту штуку, – крикнула Бет сквозь рев мотора.

– Господи, но он так хорошо звучит, – отозвалась Мейс.

Бет уже нажимала кнопку гаражной двери. И не зря, потому что через пару секунд «Дукати» взревел еще громче и вырвался из гаража на свежий утренний воздух, оставив на полу полосы сгоревшего протектора.

Охранники еще не успели отреагировать и отодвинуть барьеры, а Мейс уже лавировала между ними, едва не укладывая мотоцикл на землю. Машина безупречно отвечала на любое движение, будто они с наездницей слились в единое существо. А потом – мощный выдох итальянской инженерии, и Мейс исчезла.

Охранники, чеша в затылках, обернулись к своему шефу. Бет иронично отсалютовала им чашкой кофе и ушла в дом. Однако гаражная дверь осталась открытой. Четыре года назад излишняя ретивость младшей сестры уже лишила Бет одной двери. И она не собиралась повторять эту ошибку.

Глава 7

Мейс знала, что Вашингтон относится к тем городам, где район району рознь. Зайди в один квартал – и ты будешь в такой же безопасности, как воскресным утром перед местной методистской церковью где-нибудь на юге Канзаса. Зато если соберешься в соседний, лучше укрыться кевларом, причем с ног до головы, поскольку велики шансы быть подстреленным. В такие кварталы и тянуло Мейс. Стрельба привлекала ее, а не отталкивала. Совсем как старшую сестру.

Она работала в другом подразделении, когда внезапно открылась вакансия в отделе специальных расследований. Мейс подала заявление. Ни одного опоздания на работу и лучший список задержаний. Она произвела впечатление на руководство и получила место. Работала в особом мобильном отряде, хотя теперь это подразделение называлось группой целевых операций, что, по мнению Мейс, звучало уже не так круто.

Она начала работать «выскочкой» в штатском: в основном это означало, что ты курсируешь по району в поисках наркодилеров, и когда видишь их, выскакиваешь и арестовываешь, пока сил хватает. В некоторых районах Вашингтона промахнуться сложно. Мейс могла хватать столько, сколько пожелает. Сдерживающих факторов было только два: сколько бумажной работы она потянет и сколько слушаний в суде выдержит.

Она набила руку на уличных дилерах, торговавших «коксом» и «герычем» и зашибавших по две штуки в день. Мелкая рыбешка, само собой, но они тоже стреляли в людей. Потом пошли лотерейщики. Они сдавали либо дозу «крэка», либо лотерейный билет, движение кисти было практически одинаковым. И там, где работала Мейс, продавали много лотерейных билетов. Однако вскоре она могла с двадцати футов определить по движению указательного пальца, что идет в ход – доза или просто билетик. Позже Мейс стала работать под прикрытием в аду наркотиков и убийств Шестого и Седьмого районов. Вот когда начались настоящие неприятности. Вот почему испарились два года ее жизни…

Мейс пролетала один квартал за другим, наслаждаясь первым за двадцать четыре месяца днем свободы. Темные волосы выбивались из-под шлема. Мотоцикл уносил ее из оплота уединения вокруг дома сестры во все еще приличные и безопасные районы Вашингтона, потом в те, где битвы между полицейскими и преступниками еще не закончились, и, наконец, туда, где тонкая синяя полоска так и не смогла захватить плацдарм.

Шестой район, он же 6-Р, в хитро напиленной вотчине столичной полиции. Если б Мейс получала по сотне баксов за каждый раз, когда она сталкивалась там с диссоциативными[11] зомби, бегущими голышом по ночным улицам с дикими воплями, она не переживала бы об утраченной полицейской пенсии. Некоторые кварталы 6-Р состояли из заколоченных домов, полуразрушенных зданий и остовов машин. По ночам здесь практически на каждом перекрестке случалось что-нибудь плохое, а пули летали так же повсеместно, как москиты. Все честные трудолюбивые граждане – которые все же составляли большинство в этом районе – предпочитали наглухо закрывать двери и не высовываться.

Даже при свете дня люди на улицах украдкой поглядывали по сторонам. Как будто знали, что жало из никелированного «Глока» со спиленным номером или разрывная пуля из новехонькой «пушки», ищущей свою первую жертву, уже в пути. В воздухе пахло тоской, а солнечный свет с трудом пробивался сквозь толстый – гуще любого смога – покров безысходности.