Оливер Пётч - Дочь палача и Совет двенадцати Страница 6

«Если еще не слишком поздно», – подумала Магдалена.

Дочь палача мчалась на восток, через замерзшие пашни, потом сквозь небольшой перелесок и, наконец, выбежала к пруду. Расположенный на той же высоте, что и старый замок, он был куда больше, нежели пруд за отцовским домом. Сквозь покрытый снегом лед торчали бледно-желтые островки тростника, и стебли перешептывались на ветру. Еще ребенком Магдалена возненавидела это мрачное место. В городе оно считалось про́клятым, и люди обходили его стороной. Здесь часто топили маленьких котят, поэтому пруд и называли Кошачьим.

Здесь же нашли свою смерть немало девушек.

Магдалена поежилась, глядя на черную ледяную поверхность. Если для мужчин основным способом казни было повешение, то женщин, в особенности детоубийц, в основном топили. Палач связывал бедную грешницу, вкладывал ей в рот железный кляп и с помощью длинных деревянных вил погружал в воду. Иногда их сажали в мешок. А поскольку женщины то и дело всплывали, казнь могла продолжаться довольно долго.

По этой причине в Шонгау, стараниями Куизля, такой способ казни отменили еще несколько лет назад. Тем не менее молодые девушки то и дело приходили в это жуткое место, чтобы свести счеты с жизнью. Последний такой случай произошел всего пару недель назад. Анне Визмюллер, служанке из Халлербауерна, едва исполнилось шестнадцать. Бедняжка забеременела против своей воли и рассказала об этом только своей сестре. В отчаянии девушка бросилась в воду, а кто был отцом ребенка, так и не узнали…

Запыхавшись, Магдалена остановилась и оглядела берег. По укрытому снегом льду скользили последние солнечные лучи. На маленьком ветхом причале, что с незапамятных времен вдавался в воду, сидела девушка.

Это была Барбара.

Магдалена с облегчением вздохнула и перекрестилась. Худшие из ее опасений не оправдались. С другой стороны, действительно ли она опасалась, что Барбара бросится в воду? Вполне возможно, что Магдалена ошибалась и в своем предположении – порой очень сложно было понять, что же творится у сестры на душе. Единственным, кто без труда понимал Барбару, был ее брат-близнец Георг. Но он вот уже шесть лет жил у дяди в Бамберге…

Отец между тем тоже подбежал к пруду. Он обогнул его с другой стороны, так что они оказались у причала почти одновременно. Но гораздо раньше Магдалена услышала громовой голос отца, разносившийся над берегом.

– Дьявольщина, будь оно все неладно, ты хоть представляешь, как мы переволновались? – гремел он, раскрасневшийся от бега. – Черт возьми! Что ты вообще здесь забыла, одна? Потрудись объяснить!

– Мне что же, запрещено одной выходить из дома? – съязвила в ответ Барбара.

Глаза у нее были заплаканные. На щеках, несмотря на холод, выступил румянец, но выглядела она бледной и явно мерзла в своем тонком плаще. Далеко не впервые Магдалена отметила, до чего же красивой была Барбара. Угольно-черные волосы, густые брови – сестры были очень похожи, хотя Барбара казалась более дикой и необузданной. Поэтому местные парни называли ее дьяволицей.

– Или я опять что-то сделала не так? – продолжала Барбара, глядя на отца. – Не так вымела комнату, не тем зерном накормила кур или неправильно подоила корову? В этом все дело? Ну, говори же!

– Отец просто беспокоился за тебя, – попыталась угомонить ее Магдалена, укрыв своим плащом.

Она вполне понимала недовольство сестры. Действительно, непросто было уживаться под одной крышей с ворчливым стариком, Магдалена знала это по себе. Хотя бы поэтому Барбаре следовало найти жениха – пока не произошло какого-нибудь несчастья.

– Как ты вообще разговариваешь со мной? – рявкнул Куизль на младшую дочь. – Ну, подожди, скоро с этими отговорками будет покончено. Вот…

– Не нужны мне твои безмозглые палачи! – прошипела Барбара. – Выкинь из головы эту мысль!

– А что в этом плохого? – Куизль пожал плечами. – Это все достойные люди. Не головорезы какие-нибудь, не живодеры и не могильщики. Палач Видман в Нюрнберге зарабатывает столько, что мог бы позволить себе пару доходных домов! А сколько еще бойких подмастерьев… – Он попытался ободряюще подмигнуть, но получилось неважно. – Крепкие, красивые парни. Не какие-нибудь тощие селедки вроде моего зятя.

– Это уже явный перебор, – вмешалась Магдалена. – Симон, между прочим, пробился в лекари и…

Она замолчала, заметив, как вспыхнули глаза у Барбары. И кто ее только за язык тянет! Сестра постоянно упрекала Магдалену в том, что та, будучи старшей, живет в счастье и достатке, замужем за человеком, который стал городским лекарем, да еще имеет троих детей. Между тем как она, Барбара, вынуждена подметать в отцовском доме и выслушивать его ругань.

– Ты бы лучше оставил нас ненадолго, – обратилась Магдалена к отцу. – Как видишь, ничего худого не случилось. Остальное предоставь мне, это женские дела.

Куизль погладил обледенелую бороду и в конце концов кивнул.

– Ладно. Только не думай, что открутится от поездки в Мюнхен. Мы найдем для Барбары жениха, и точка!

Та попыталась было возразить, но Магдалена сжала ей руку.

– Хорошо, папа, – проговорила она. – Ступай.

– Так будет лучше всего. Поверь мне, Барбара, – пробормотал Якоб, не глядя на дочь. – Лучше всего. Ты потом еще спасибо мне скажешь.

С этим словами он развернулся и побрел обратно к Леху.

Магдалена немного выждала, потом погладила Барбару по волосам.

– Может, тебе и вправду стоит посетить с нами Мюнхен? Не такая уж и плохая идея, – начала она мягко. – Можно ведь просто посмотреть на парней. А если тебе никто не понравится, ты хотя бы побываешь в Мюнхене. Говорят, там появился настоящий театр… Не в трактире, а в отдельном каменном здании! А жена у курфюрста – итальянка, и с тех пор, как она поселилась в Мюнхене, там бывают люди со всего света. Музыка, танцы, сады…

– Ты… ты совсем не понимаешь! – выдавила Барбара. – Я не могу!

Она залилась слезами, все ее тело вздрагивало, как под ударами.

Магдалена обхватила ладонями голову сестры и твердо посмотрела ей в глаза.

– Барбара, поговори со мной. Что случилось? Ты которую неделю уже ведешь себя странно… Поговори же, наконец, со мной!

Плач сменился истерическим смехом. Барбара оттолкнула Магдалену.

– Ты не замечаешь, правда? – выкрикнула она. – Ты знахарка, сама родила троих детей – но ничего не замечаешь! Да и с чего бы? Я всего-навсего младшая сестра, прибираю за отцом… И почему я только не избавилась от него, как от нечистоты? Почему? Теперь уже слишком поздно!

В этот момент Магдалена поняла, что не ошиблась в своем предположении.

Она права. Я должна была заметить намного раньше! Ну почему мы не поговорили?

– Боже правый! – выдохнула она. – Ты… ты беременна…

Барбара пролила столько слез, что теперь даже не всхлипнула. Но ее молчание говорило красноречивее всяких слов. Довольно долго сестры сидели в полной тишине, и слышен был только шорох ветра в прибрежных ивах.

– Кто отец? – спросила наконец Магдалена.

Барбара шмыгнула носом.

– Помнишь жонглеров, которые проезжали здесь в начале зимы? И того задорного парня с золотистыми волосами, и как он высоко подбрасывал мячи на праздник Освящения церкви? – Она обреченно рассмеялась. – Ну и везет же мне на всяких пройдох!

– Но ты ведь с ним не… – начала Магдалена.

– Я ему говорила, что не хочу! – перебила ее Барбара. – На сеновале, то и дело говорила. Сначала все было хорошо, но потом… потом он перестал слушать. Я отбивалась, но он схватил меня, зажал рот ладонью и взял, как… как собачонку! Я ничего не могла сделать. Он рассмеялся и сказал, что я сама этого хотела. А потом сбежал. Это был первый раз после… после…

Барбара не договорила и всхлипнула без слез. Лишь через некоторое время она нашла в себе силы продолжить.

– Жонглеры давно уехали, и только потом я поняла. Я… как будто окаменела. Я плакала целыми днями, тайком, в кровати, в лесу, чтобы вы ничего не заметили. Какой стыд… – Барбара утерла подступающие слезы. – Потом я решила избавиться от него. Но… стояла зима, и в лесу не было трав. К кому бы я пошла за отваром из можжевельника или сушеным морозником? К старой Штехлин? Она и без того все уши мне прожужжала из-за этих парней. Или, может, к отцу? – Младшая сестра горестно рассмеялась. – Он бы ни за что не поверил, что я отдалась не по своей воле! Никто мне не поверил бы!

– Тебе следовало пойти ко мне, – тихо проговорила Магдалена. – Я бы тебе помогла.

Долгое время она помогала знахарке Штехлин, и теперь к ней, уже лекарской жене, постоянно приходили люди – за травами или женским советом.

А вот собственная сестра не пришла…

– Я… я хотела, правда, – запинаясь, проговорила Барбара. – Сколько раз я приходила к вам, и каждый раз мне что-нибудь мешало… Один раз в комнате был Симон, и он так странно посмотрел на меня… потом ребятам хотелось со мной поиграть, или София начинала плакать… Я ждала и откладывала дело в надежде, что все обойдется. А теперь, боюсь, уже слишком поздно. – Барбара опустила голову. – У меня уже третий раз не идет кровь.