Клер Макинтош - Кто не спрятался Страница 6

– Я не собираюсь всю жизнь развозить клиентов на такси, мам.

Мы с Джастином были так близки, когда он был маленьким, но он так и не простил мне того, что я бросила Мэтта. Наверное, если бы он знал всю историю, то принял бы мою сторону, но я не хотела, чтобы дети плохо думали об отце. Не хотела, чтобы им было так же больно, как мне.

Женщина, с которой переспал Мэтт, по возрасту находилась ровно посередине между мной и Кейти. Странно, как такие мелочи остаются в памяти. Я никогда ее не видела, но когда-то изводила себя мыслями о том, как она выглядит. Мыслями о том, как ладонь моего мужа скользит по бедру двадцатитрехлетней девчонки, бедру без следа растяжек.

– Богатому – как хочется, а бедному – как можется, – возражает Саймон. – Это хорошая работа.

Я удивленно смотрю на него. В прошлом он не раз критиковал Мэтта за нехватку амбиций. Я чувствую нарастающее раздражение оттого, что сейчас Саймон уговаривает моего сына устроиться на работу, которую когда-то сам называл бесперспективной. Мэтт учился в колледже на инженера, но все изменилось в одночасье, когда я поняла, что у меня задержка и это может означать только одно. Мэтт бросил учебу и в тот же день устроился на местную стройку. Работа была тяжелая, но платили неплохо. Мы поженились, Мэтт получил лицензию таксиста, и родители подарили ему деньги на первое такси – вот такой свадебный подарок.

– Работа в кафе хороша до поры до времени, – говорю я. – А там, глядишь, и что-то получше подвернется, я уверена.

Джастин, хмыкнув, выходит из комнаты. Он поднимается на второй этаж, и я слышу, как скрипит его кровать, – наверняка он устроился в привычной позе, на спине, чуть приподняв голову, чтобы видеть экран ноутбука.

– Такими темпами он будет жить здесь, и когда ему исполнится тридцать.

– Я просто хочу, чтобы он был счастлив, вот и все.

– Он счастлив, – отвечает Саймон. – Счастлив за твой счет.

Я держу язык за зубами. То, о чем я думаю, несправедливо. Это я сказала, чтобы Саймон не отдавал мне арендную плату. Мы даже немного поспорили по этому поводу, но я не пошла на попятный. Мы делим расходы на еду и коммунальные услуги, и Саймон постоянно балует меня походами в кафе и путешествиями – как и детей. Он щедрый человек. У нас есть общий банковский счет, и мы никогда не задумываемся о том, кто за что платит.

Но дом принадлежит только мне.

После нашей с Мэттом свадьбы с деньгами приходилось нелегко. Он работал по ночам, я обслуживала покупателей в «Теско» с восьми до четырех, и мы едва сводили концы с концами, пока Джастин не пошел в школу. К тому моменту, когда родилась Кейти, стало уже легче, у Мэтта было много заказов, и постепенно мы начали позволять себе кое-какие излишки: походы в ресторан время от времени, летний отпуск…

Когда мы с Мэттом расстались, мне пришлось все начинать сначала. Ни он, ни я не могли купить собственное жилье, и прошло много лет, прежде чем я внесла залог за этот дом. Я поклялась, что больше никогда не буду вести общее хозяйство с мужчиной.

С другой стороны, я поклялась, что больше никогда никого не полюблю. И вот что из этого вышло.

Саймон целует меня, придерживая ладонью мой подбородок. Его пальцы скользят к моему затылку. Даже сейчас, в конце рабочего дня, от него пахнет свежестью – пеной для бритья и лосьоном. Я чувствую, как привычное тепло разливается по телу, когда Саймон захватывает прядь моих волос и чуть отводит мою голову в сторону, чтобы поцеловать меня в шею.

– Ляжем спать пораньше? – шепчет он.

– Сейчас поднимусь.

Я собираю тарелки и несу в кухню, в посудомоечную машину, прихватив с собой и «Лондон газетт». Газету я бросаю в мусорное ведро. Женщина со снимка смотрит на меня. Я выключаю свет, качая головой и удивляясь собственной глупости. Конечно, это не моя фотография. Как моя фотография могла оказаться в газете?

Глава 4

Келли стянула с запястья резинку и собрала волосы в хвост. Они еще не отросли – в августе две недели стояла невыносимая жара, и Свифт показалось отличной идеей сделать короткую стрижку, о чем она сразу пожалела: еще со студенческих лет она носила длинные, до талии, волосы. Две темные прядки сразу выбились из-под резинки. У Келли ушло два часа на оформление документов на Карла Бейлисса – оказалось, что его разыскивают не только из-за того, что он не явился в суд, были еще и ордеры на его арест за пару краж. Келли зевнула. Есть уже почти не хотелось, хотя она и заглянула в кухню, вернувшись домой, – так, на всякий случай. Ничего. Стоило все-таки купить кебаб. Приготовив горячих бутербродов, Свифт пошла в свою комнату – большую, просторную, с высокими потолками. Комната находилась на первом этаже, и над рейкой на стенах была выкрашена в белый. Стену под рейками Келли сама покрасила в светло-серый, а потертое ковровое покрытие прикрыла двумя огромными коврами, купленными на распродаже. Все остальное – кровать, стол, красное кресло, где она устроилась с бутербродами, – Свифт купила в «ИКЕА», и современный стиль контрастировал с вычурным эркерным окном, рядом с которым она спала.

Келли пролистнула «Метро» – газету, купленную по дороге домой. Большинство коллег Свифт никогда не читали местных газет: «Хватит нам того, что мы этих ублюдков на работе видим, не хочется и дома о них читать». Но Келли было любопытно. Она с неизменным интересом просматривала новостные порталы в Интернете, а когда навещала родителей, переехавших после выхода на пенсию из Лондона в Кент, обязательно приобретала выходившую в графстве газету, умиляясь открытым письмам местным властям и жалобам на мусор и возмутительную халатность владельцев собак.

Нужная ей статья была на пятой странице – целый разворот, озаглавленный «Взлет преступности в метро»:

В связи с участившимися случаями сексуальных домогательств, нападений и краж в метро городские власти инициируют разбирательство по вопросу роста преступности в городском транспорте.

В начале статьи приводилась пугающая статистика – почитав такое, больше в метро ездить не захочешь, подумалось Келли. Были там и примеры, иллюстрировавшие наиболее типичные для лондонского метро преступления. Отрывок, посвященный нападениям, сопровождался снимком молодого человека с характерным символом, выбритым на виске. Правый глаз подростка заплыл, отчего лицо казалось изуродованным.

«Нападение на Кайла Метьюса было жестоким и ничем не спровоцированным», – гласила подпись под фотографией.

«Ну да, как бы не так», – подумала Свифт. Конечно, она не знала Кайла, но выбритый у него на виске символ был ей знаком, и едва ли о человеке с такой символикой можно сказать, что он никого не провоцирует. Впрочем, на него, как и на всех, распространяется презумпция невиновности.

Снимок, иллюстрировавший отрывок статьи о сексуальных домогательствах, был размытым, на нем едва угадывался женский профиль. «Архивная фотография. Все имена изменены», – предупреждал автор статьи.

Невольно Келли вспомнила другую газетную статью: другой город, другая женщина, та же подпись под фото.

Она тяжело сглотнула и перешла к последнему примеру, с улыбкой глядя на выражение лица женщины на фотографии.

«Вы ведь не заставите меня изображать огорчение в стиле снимков в “Дейли мейл”?» – спросила тогда фотографа Кэтрин Таннинг.

«Конечно нет, – весело откликнулся он. – Я попрошу вас изображать огорчение в стиле снимков в газете “Метро”, огорчение с нотками возмущения. Поставьте сумку на колени и сделайте вид, будто вы только что застукали мужа в постели с уборщицей».

Представитель пресс-службы Британской транспортной полиции не смог прийти, и Келли вызвалась сопроводить Кэтрин на интервью. Таннинг сразу согласилась: «Вы так мне помогли. Это меньшее, что я могу для вас сделать».

«Пока что нас хвалить рано, мы еще не поймали типа, который украл ваши ключи», – возразила Келли, подозревая, что шансы задержать преступника ничтожно малы. Ее временная работа в спецподразделении подходила к концу, когда полиция начала расследование в связи с обращением Кэтрин Таннинг. Свифт она сразу понравилась.

«Я сама виновата, – сказала Таннинг, когда Келли брала у нее показания. – Я много работаю, а домой ехать так долго, что устоять перед возможностью подремать просто невозможно. Мне даже в голову не приходило, что кто-то может этим воспользоваться».

Свифт считала, что Кэтрин еще легко отделалась. Вор сунул руку в ее сумку, пока Таннинг дремала, прислонившись к стенке вагона, но он не нашел ни ее кошелька (тот был спрятан в потайном кармашке), ни телефона (тот лежал в другом кармане). В итоге он просто вытащил из сумки ключи.

«Это не ваша вина, – заверила ее Келли. – У вас есть полное право отдохнуть по дороге домой». Она заполнила отчет и написала запрос на получение записей с камер наблюдения. В тот же день ей позвонили из пресс-службы, и Кэтрин показалась ей наилучшим кандидатом на интервью для статьи о борьбе с преступностью в метро. Келли просмотрела разворот в поисках своей ремарки и обнаружила, что журналист неверно записал ее должность – он назвал ее детективом-констеблем, а не просто констеблем. Ее сотрудники будут не очень-то довольны этим.