Клод Изнер - Три стильных детектива Страница 64

– Боже мой! На рукоятке выгравировано сердечко! Это ножик Бренголо.

Ужас охватил все его существо. Верберен вздрогнул и испуганно огляделся.

Бежать! Надо немедленно бежать отсюда!

Эфросинья Пиньо мыла витрину книжной лавки «Эльзевир».

– Сейчас, когда фонари уже погасили, если еще и стекла останутся заляпанными, никто не разглядит, что у нас продается, – ворчала она, выжимая тряпку, с которой стекала грязная вода.

– Да хватит тереть стекла, и так все видно! – засмеялась Мишлин Баллю, подходя. – Вы отлично постарались, чего не скажешь о мсье Легри. Я на него в обиде.

– Да как у вас язык поворачивается говорить такое?! Благодаря ему вы сохранили свою комнату, да и в мансарду он вас пустил!

– Так и есть, но речь не об этом. Вы ведь, наверное, слышали, мой кузен Альфонс бесследно пропал! У меня комок к горлу подкатывает, когда я думаю о том, что с ним могло случиться! Я обратилась за помощью к мсье Виктору, и что? Ничего!

– А может, мсье Баллю выполняет какое-нибудь ответственное задание? Он ведь человек служивый, а у военных принято держать язык за зубами… Вы, небось, слышали про эту странную историю?

– Какую еще историю?

– Про Альфреда Дрейфуса, которого подозревают в шпионаже.

– Что значит «подозревают»? Альфонс говорит, он действительно изменник и заслуживает не разжалования и ссылки, а смертной казни!

– В прошлом году его сослали на Чертов остров[186]. Мсье Легри и мсье Мори обсуждали вчера вечером статью, где говорится, что Дрейфуса обвинили несправедливо, и упоминается о каком-то секретном документе, закодированном послании, которое немецкий военный атташе переправил в Италию, мол, чертов Дрейфус становится слишком требовательным. «Дело тут нечисто», – сказал мсье Мори.

– Нечисто? Говорят, в этих документах содержится неопровержимое доказательство!

– А в статье написано, что, хотя эту записку, и передали в Военный суд, адвокаты ее не видели. Значит, можно предположить, что дело сфабриковано… По крайней мере так полагают мсье Легри и мсье Мори. А мой Жозеф повторяет их слова как попугай! Мне это не нравится. Я прошу его быть осторожнее, а он посылает меня к черту!

Она выжала тряпку над ведром.

– Вполне естественно, что ваш сын разделяет их взгляды, ведь жена и теща мсье Легри – его родственники, – заметила мадам Баллю.

Рука Эфросиньи с тряпкой застыла у оконного переплета.

– Да, но сам-то Жозеф шарантонец, по моей линии, а по отцу вообще потомственный голландец из Гронингена.

– Да, а мадам Таша и ее мать – они ведь еврейки, как и Дрейфус, не так ли?

– Ничего подобного! Мадам Легри – француженка, пусть только по мужу, мадам Херсон – русская, а Альфред Дрейфус – эльзасец. Вы имеете что-то против русских и эльзасцев?

Мишлин Баллю возмущенно выдохнула:

– Эти иностранки – еврейки, и Дрейфус тоже!

Эфросинья с грозным видом нависла над консьержкой. Она была крупнее и выше ее на голову. Мишлин Баллю съежилась.

– Если так рассуждать, то моя внучка Дафнэ – тоже иностранка, поскольку моя сноха Айрис наполовину англичанка, наполовину японка! И с теми, кому это не нравится, я готова разобраться!

– Но я ничего такого не имела в виду, – пошла на попятную консьержка, – я лишь сказала, что…

– Впредь думайте, прежде чем соберетесь что-то сказать, мадам Баллю! – Обе вздрогнули от неожиданности, услышав голос Жозефа.

– Успокойся, котик, мадам Баллю оговорилась, – поспешно сказала Эфросинья.

– У меня с собой заметка Эмиля Золя, напечатанная в «Фигаро» 16 мая. Я вам ее зачитаю, – заявил Жозеф. – «Мы готовы разрушить границы, мечтаем о содружестве народов… говорим, что все мы – братья, хотим избавить людей от нищеты, объединиться в сострадании к ним! Но есть среди нас горстка дураков и интриганов, которые кричат каждое утро: “Смерть евреям!”».

Жозеф читал страстно, голос его дрожал, и прохожие настороженно замедляли шаг. Эфросинья застыла от ужаса, но не решалась прервать его. Мадам Баллю готова была провалиться сквозь землю.

Закончив читать, Жозеф добавил:

– Мама, вытри поскорее стекла! Мы там, внутри, чувствуем себя как в баке для кипячения белья! – И тут он заметил покупательницу. – О! Здравствуйте, мадам де Реовиль, прошу вас, заходите, я придержу дверь!

Бывшая мадам де Бри поднесла к глазам лорнет и высокомерно, словно сеньора своих вассалов, окинула взглядом всех троих. Ее лицо, и без того почти неподвижное из-за одностороннего паралича, казалось, окончательно окаменело. Ее теперешний супруг, полковник де Реовиль, вдалбливал ей: те, кто осмелится, вопреки исчерпывающим доказательствам, оспаривать тот факт, что капитан Дрейфус – предатель, враги Франции. Она пришла в книжную лавку «Эльзевир», чтобы заказать «Разочарованное сердце» Эдуара Дельпи[187], но, услышав пламенную речь Жозефа, отказалась от своего намерения и молча прошла мимо магазина.

– Это, наверное, из-за погоды, – растерянно пробормотал Жозеф. – Похоже, собирается гроза, и нервы у всех шалят.

– Жожо, не сердись на Мишлин, у нее нет новостей от кузена, и это ее беспокоит. Ей бы так хотелось, чтобы мсье Легри помог ей и наведался к одной особе, торгующей антиквариатом…

– А сколько лет мсье Баллю? – спросил Жозеф.

– Тридцать четыре, – ответила консьержка.

– В таком случае, он сам отвечает за свои поступки. Если бы счел нужным, он прислал бы вам записку. Ну хорошо, – смягчился он, заметив слезы на глазах мадам Баллю, – я напомню Виктору про вашу просьбу, как только он почтит нас своим присутствием. Опять опаздывает…

– Осторожно! – схватила его за руку консьержка. – К нам идет Примолен, она всегда подслушивает… Здравствуйте, мадам Примолен, как ваше люмбаго, вам уже лучше? – заискивающе осведомилась она.

Виктор энергично крутил педали. Ему хотелось только одного – ехать куда глаза глядят, пытаясь убежать от своих страхов, от себя самого и даже от своей любви к Таша, потому что любовь эту разъедала ревность. Быстрая езда словно очищала его, ветер бил в лицо, и Виктору казалось, что он становится другим человеком.

Он мчался на набережную Малакэ в надежде наверстать время, потраченное на починку проколотой шины. Жозеф опять обвинит его в том, что он забросил работу в лавке. И будет прав. Если любовь к книгам и не ослабла в нем, с ней теперь соперничали не только увлечение фотографией, но и интерес к синематографу. Он нащупал бумажник, где лежал заветный кусочек картона:

Синематограф братьев Люмьер

Входной билет

Сеансы проводятся каждый день, включая воскресенья и праздничные дни,

с 2 до 6 часов и с 8.30 до 10.30

Виктор был вчера в синематографе, но ему хотелось посмотреть все еще раз. Сюжеты коротеньких фильмов были очень простыми – это мог быть завтрак малыша, партия в карты или снос стены, которая, о чудо, тут же вырастала заново. Виктора потряс этот удивительный эффект. А в ленте, снятой в кузнице, с экрана внезапно повалил дым! Виктор предвкушал новые незабываемые впечатления: Жорж Мельес обещал показать в театре «Робер-Уден» эпизоды, которые снял в своем владении в Монтрее и в Нормандии летом с помощью кинетографа[188].

Насвистывая мотив «Хабанеры» Эммануэля Шабрие[189], он вошел в книжную лавку и, оставив велосипед в задней комнатке, проследовал к покупателям. Эфросинья Пиньо и Мишлин Баллю уже удалились: первая, взяв корзинку, пошла на рынок, вторая была вынуждена отправиться мыть ступени. Жожо беседовал с бывшим преподавателем химии из Коллеж де Франс, только что избавившись от будущего инженера, который искал книги о строительстве мостов и дорог.

– Рад видеть вас обоих! – приветствовал их Виктор. – Жозеф, вчера вечером я не успел показать вам кое-что любопытное. А на вас, мсье Мандоль, я очень рассчитываю…

– Речь пойдет о монографиях Шевреля?

– Нет, о загадочных формулах. Я переписал их из одной книжицы, которую показала мне дама. Она как раз обещала достать то, что вы ищете. Мсье Мори наверху?

– Он изучает последние поступления от букинистов, – сообщил Жозеф.

– Очень хорошо! – обрадовался Виктор. Он открыл свой блокнот и рассказал озадаченным слушателям, что формулы были записаны в крошечной книжечке, которую извлекли из желудка карпа.

– Бессмыслица! – пробормотал Жозеф.

– Минутку… Вы позволите? – Мсье Мандоль выхватил у Виктора блокнот и поправил пенсне. Cinnamum, murra — это просто. …nyx, us, ardu, oes – можно догадаться, что речь идет об onyx, tus, nardus и aloe, – пробормотал он.

– Что означают эти слова?

– Все очень просто, мсье Легри, это латынь: …nyx, us, ardu, oes означает оникс, ладан, нард и алоэ. Cinnamum и murra – корица и мирра[190]. Все это пахучие вещества, думаю, они входят в состав какого-то раствора, например лекарства. А вот цифры… Вероятно, это дозировка.

– А что означает Pentaour creavit?