Кэрол Дуглас - Красный замок Страница 66

– Кажется, она просто устраивает какие-то дела, – заметила я, наблюдая за оживленной беседой Годфри и странного человека в черном, которая сопровождалась активной жестикуляцией, показывающей, что они говорят на разных языках.

– Госпожа всегда устраивает какие-то дела. Она обещала мне сегодня вечером великолепную охоту.

– На кого?

– Возможно, на волков? Я слышал их вой. Но меня не интересует травля стаи. По-отдельности волки слишком трусливы, лишь слабость заставляет их сплотиться. Единственная ст́оящая игра – против зверя-одиночки вроде тигра или льва. Я надеюсь на медведя. Или… кого-нибудь непредвиденного о двух ногах.

Еще один слуга, одетый в потертую ливрею, шел вдоль стола, расставляя тарелки супа на наших больших плоских золотых блюдах.

Наконец-то не цыганский гуляш, а настоящий бульон, хоть и с плавающими в нем экзотическими грибами! Я взялась за серебряную ложку, но решила подождать, когда Татьяне нальют из той же супницы.

Она поймала мой взгляд и подняла одну бровь с явным неодобрением в мой адрес.

В следующее мгновение русская жестом велела виночерпию – если этого неуклюжего типа можно было так назвать – занять пустое место за столом, как будто он гость.

Тот налил себе остатки супа в плоское блюдо и выхлебал оттуда бульон, как собака.

Я отвернулась, едва касаясь ложкой тарелки, чтобы зачерпнуть немного супа, и попробовала угощение.

Полковник Моран засмеялся и поднял кубок с вином для издевательского тоста:

– За ваше здоровье, мисс или мадам. Я вижу, вы в любой компании не теряете манер. – Он опустил кубок, чтобы приступить к трапезе с той же politesse[68], как и я, словно приветствуя цивилизованный пример.

Должна признать, что суп оказался вкусным, легким и пикантным, с мягкими, но не переваренными ингредиентами.

На другом конце стола Годфри кончиком ножа рисовал узоры на скатерти. Старик наклонился вперед и пристально следил за невидимыми знаками. Похоже, у них действительно деловой разговор. Может, именно этот человек в черном надеялся договориться насчет займа Ротшильда? Сухопарый господин вроде бы не обращал на меня внимания, но я чувствовала, что краем глаза он внимательно следит за мной и полковником Мораном.

– Будь я проклят, если не встречал где-то этого парня! – Полковник вновь сделал большой глоток.

– В Лондоне? – предположила я, памятуя, что впервые они с Годфри виделись в Париже.

– Лондон? Возможно. Вы оттуда? – Его зрачки расширились от любопытства.

– Была, хотя родом я из провинции.

– Провинциалка! Вы не говорили, а сам я не догадался бы? И как вас зовут?

– Я была крещена Пенелопой.

– Пенелопа! – усмехнулся Тигр. – Вы совсем из другого мира, чем я, Пенелопа. Несомненно, именно поэтому Соболь пригласила вас. Она обожает контрасты.

– Соболь?

– Так я ее называю. – Он наклонился поближе и плотоядно уставился на меня: – А у вас есть ласкательное прозвище?

– Боюсь, что нет, но у меня есть домашние питомцы.

– И каких животных вы держите? – продолжал насмехаться он.

– Очень большого ленивого черного кота.

Полковник фыркнул, хотя как раз зачерпывал полную ложку супа.

– Попугая.

Он закатил глаза.

– Мангуста по имени Мессалина.

Моран поднял глаза от стола, оглядев меня сверху донизу.

– Определенно не монахиня, – пробормотал он в адрес опустевшей тарелки. – Вы уверены, что у вас нет обезьяны?

– Обезьяны? Определенно нет. Зачем?

Едва начав говорить, я уже пожалела о своем вопросе. Мне ни в коем случае не хотелось вызывать у полковника ассоциацию с обезьяной. Видимо, он вспомнил короткий эпизод парижской вечеринки Сары Бернар, в котором участвовали обезьяна и рояль. Мне оставалось только надеяться, что зверушка запомнилась ему гораздо лучше меня.

– Не знаю, – наконец протянул старый шпион. – Обезьяна внезапно пришла мне на ум. Я жил в климате, где они являются обычными домашними питомцами. Кстати, как и мангусты. Однако каким образом столь редкий для северных широт зверь попал к вам?

Вряд ли следовало упоминать, что Мессалину дал мне Кобра, заклятый враг полковника. К счастью, единственный облаченный в ливрею слуга стал обходить стол, чтобы собрать суповые тарелки, и в результате допрашивающий меня Моран отвлекся хотя бы от обезьян и мангустов, если не от моей скромной персоны.

– Так чем вы занимались в Англии, работали моделью у художников? – Полковник похотливо оглядел мои распущенные волосы.

Без сомнения, он ожидал, что я буду польщена, а не оскорблена. Неудивительно, что Тигр не может меня узнать! Я и забыла, что буйные кудряшки превратили меня в совершенно другую женщину. Слава им! Но модель?! Едва ли лучше блудницы.

– Нет, я… – Что же ответить? Гувернантка в отставке и машинистка? Татьяна права: жизненно важно вывести своих врагов из равновесия. Я припомнила, что читала некоторые американские газеты, которые Годфри иногда приносил Ирен, и там встречались материалы особенно бойкой журналистки с незабываемым именем Бесси Брамбл. – Я… отчаянная репортерша из газеты.

– Нечаянная?

– Я сказала «отчаянная».

– Вы?!

– Ну, нас таких немного, так что не приходится слишком отчаиваться.

– Ни разу не встречал женщин, пишущих для британских газет.

– Я… и не пишу. Я лондонский корреспондент «Нью-Йорк уорлд». – Теперь пусть попробует хоть пальцем меня тронуть. Тогда о пропавшей отчаянной журналистке услышит весь земной шар! Когда-нибудь.

Глава тридцать вторая

Трудности картографии

Все восточноевропейские страны попали под перекрестный огонь религий и жестоких завоевательных войн… По всей Польше, Трансильвании, Моравии и Богемии вдоль дорог стоят храмы христианских святых. Однако люди по-прежнему полны суеверий и приносят дары языческим богам и демонам… Здесь каждому все еще чудятся вампиры за дверью и оборотни среди деревьев.

Сумерки вынудили нас зажечь лампу.

При искусственном освещении Ирен обмакнула перо в хрустальную чернильницу и снова начала вычерчивать знакомую фигуру на карте Праги.

Изогнутая линия от музея до Староместской площади огибала справа старинный еврейский Йозефов квартал, завершая букву «P», которая пересекалась с другой буквой – «Х», обозначающей закоулки, где были найдены убитые женщины.

– Трудно поверить, – с сомнением произнесла я, – что безумный убийца выбирал жертв из-за близости к определенным улицам, так чтобы места преступлений образовали определенный рисунок на карте и кто-нибудь догадался его разглядеть.

– Жертвоприношение, как и любые ритуалы, совершаются в предназначенных для этого местах, – возразил Стенхоуп. – Бог велел Аврааму привести Исаака на гору.

– Я не спорю, Квентин, – сказала я, впервые назвав его христианским именем. Нелепо после всех ужасов, что творятся вокруг, цепляться за формальности в отношении друг друга. – Мне кажется странным, что Джек-потрошитель, человек, способный на жестокое убийство, склонен сковывать себя религиозным ритуалом и размещать тела своих жертв в соответствии с духовным символом.

– Согласна, – вступила Ирен.

Она не успела продолжить, как Брэм Стокер перебил ее:

– А по-моему, ничего странного. Вспомните, в убийствах Потрошителя признаки ритуала заметны не только в местоположении трупов: он раскладывал в определенном порядке органы бедных жертв… И самым жутким примером служит размещение внутренностей на плече и прочий кошмар.

Ирен кивнула ему в знак согласия:

– Именно поэтому в преступлении обвиняли евреев: они приносят в жертву животных, из-за чего их считают ответственными и за убийства женщин.

– Масоны тоже под подозрением, – заметил Брэм, – по тем же причинам. Как и у иудеев с их таинственной каббалой, которая пугает и манит христиан, у членов масонских лож есть собственные тайные обряды, которые порождают слухи о заговорах и жестоких оргиях.

– Тем не менее «Хи-Ро» является христианским символом, – напомнила примадонна.

– Что может оказаться резонным, – ответила я, – в том случае, если евреи хотели бы дискредитировать христиан.

– Обычно все происходит с точностью наоборот, – возразила Ирен.

– Именно поэтому, – парировала я, – план мог бы сработать.

– Мне кажется, связь с религией весьма ненадежна. – Квентин сложил ладони лодочкой, прижав указательные пальцы к губам. Молитвенный жест совершенно не соответствовал его словам, но он, казалось, думал совершенно о другом. – По Крафт-Эбингу, на работы которого ты, Ирен, уже обращала наше внимание, человек, убивающий женщин или детей вследствие религиозной мании, действует в одиночку. Однако еще в Лондоне были обнаружены все признаки того, что в преступлениях замешано немало людей, от цыганских гадалок до уголовников.