Кэрол Дуглас - Роковая женщина Страница 7

Но Ирен больше не хотела говорить об этом.

– Когда на инструменте такого качества не играют – это грустно, и его бывший владелец первый сказал бы мне об этом.

– Все же я вынужден отказаться. – Сыщик положил скрипку и смычок в потрепанный футляр с таким видом, словно хоронил друга, которого недавно вновь обрел. – И тем не менее благодарю вас за дуэт и умоляю в дальнейшем получше заботиться о вашем Гварнери.

– Я обязана вам жизнью подруги, так что, несомненно, мое право, если не долг, подарить вам скрипку.

– Не люблю долгов в любом виде. Вообще-то…

Гигантскими шагами он направился в холл. Ирен взглянула на меня и пожала плечами. Она очень хотела, чтобы детектив принял эту скрипку, хотела закрыть колонку долгов в своем личном гроссбухе. Но этот господин и слышать не желал о подарке.

Мистер Холмс вернулся с предметом, извлеченным из глубоких карманов пальто.

В его руке были какие-то бумаги, свернутые в трубочку.

– У меня есть кое-что для вас, мадам, в благодарность за любезность, которую вы оказали, передав мне столь трудоемкий перевод – несомненно, без купюр. Дарю взамен это маленькое сочинение.

Слова «без купюр» было сказаны насмешливым тоном, но не это привлекло внимание Ирен.

– Сочинение? – Она выпрямилась на табурете у рояля, как марионетка, которую привели в движение, дернув за ниточки. Сыщик удивил ее не меньше, чем она его, а Ирен не любила такого равенства. – Итак, мистер Холмс, что вы сочинили?

– На самом деле авторами являются Брэм Стокер и сэр Артур Салливан. – Он протянул бумаги, перевязанные ленточкой.

– Для меня? Я не могу вообразить…

Увы, она действительно не могла вообразить, что́ содержится в этих бумагах. И я тоже. Ирен гордилась тем, что умеет предвидеть события, но сейчас ей не хватало ключа.

Она осторожно развязала ленточку и развернула один листок, чтобы прочесть.

– О, это же либретто, а вот и ноты. Но я не узнаю произведение.

– А вы и не должны, – ответил мистер Холмс. – Оно было заказано недавно. После возвращения в Лондон я занимался завершением дела Джека-потрошителя и умиротворением неких высокопоставленных особ. Затем я перекинулся словцом с вашим коллегой в Трансильвании, Брэмом Стокером. Мистер Стокер с легкостью убедил сэра Артура сочинить «камерную» оперу специально для вашего диапазона.

– А кто написал текст? – поинтересовалась я.

– Ах, мисс Хаксли, превосходный вопрос. Однако сомневаюсь, что на него можно дать однозначный ответ. Частично слова принадлежат Стокеру, но Оскар Уайльд, услышав об этом проекте, настоял на своем участии в нем.

– Как?! – Я пришла в ужас. – Этот порочный, извращенный Оскар Уайльд?

– Я бы сказал, скорее изощренный, нежели извращенный. Между прочим, сюжет повествует о шести женах Генриха Восьмого.

– Та самая тема, которую вы предлагали мне в Париже! Я помню, – с явным удивлением заметила Ирен. Пожалуй, она слишком явно выказала свое удовольствие, что меня покоробило.

– Одно дело предложить тему, и совсем другое – видеть, как рождается произведение искусства, – сказал детектив, и в его серых глазах появился насмешливый блеск. – Эти два либреттиста чуть не разодрались у меня на глазах из-за названия вещи. Стокер хотел ее назвать «Невесты топора». Уайльд предлагал «Тайные жены Генриха Восьмого». А сам сэр Артур ратовал за «Вереницу королев».

– А вы, мистер Холмс? – Ирен наконец-то удалось вставить слово. – Какое название понравилось вам? В конце концов, вы же заказали эту вещь.

Он покачал головой:

– Я лишь предложил идею. Мне она не стоила ни пенни. И вообще мое участие вряд ли можно назвать заказом. В данном случае авторы старались исключительно ради вас. У вас верные друзья в Лондоне, мадам.

При этих словах Ирен просияла. Я поняла, как она скучает по городу и по кругу своих знакомых. Правда, примадонна никогда не жаловалась, что в силу не зависящих от нее обстоятельств ей пришлось удалиться из Парижа.

– Уверена, вы все-таки приложили руку к созданию оперы, мистер Холмс. – Она подняла толстый рулон в правой руке, как скипетр. Я уже видела, как подруга мысленно примеряет на себя мантии давно умерших королев.

Шерлок Холмс пожал плечами. Сама скромность! Я просто не верила своим глазам.

– Стокер и Уайльд написали текст, – повторил он. – Салливан сочинил музыку. Я лишь внес скромный вклад в общее дело, предложив, чтобы была написана партия для скрипки, а голос солистки ей вторил.

Ирен поспешила к роялю и углубилась в ноты.

– «Королевские жены, королевские судьбы», – озвучила она свой вариант названия. – И я буду петь о каждой из них и об их смерти.

– Двум не суждено было дожить до конца отпущенного им срока, – вставил мистер Холмс.

– Я говорила, что идея блестящая, но не ожидала…

Сыщик слегка поклонился.

– А я не ожидал Гварнери, мадам.

– Очевидно, нам в равной степени удалось превзойти чаяния друг друга, – заключила Ирен. – Конечно, теперь вы примете скрипку.

Он покачал головой:

– Я вынужден откланяться. Срочные дела призывают меня в Лондон. Этот небольшой концерт стал вполне достаточным вознаграждением.

– За жизнь Нелл? – В голосе Ирен звучало сомнение.

– За перевод и за мое знакомство с бесподобным Крафт-Эбингом и его исследованиями. До свидания, мадам. Мисс Хаксли.

Кивнув на прощание, прославленный детектив вышел в холл, чтобы надеть плащ и шапку.

Минуту спустя послышался щелчок замка входной двери, затем – стук копыт и шум отъезжающего экипажа.

В дверях появилась Софи.

– Значит, не нужно подавать чай, мадам? – осведомилась она недовольным тоном.

– Конечно, подавайте! Мы с Нелл – и Казанова – собираемся угоститься по-королевски.

Не успела Софи удалиться, как Ирен снова углубилась в текст и ноты, мурлыкая себе под нос обрывки мелодий.

– Написано и на английском, и на французском. Я узнаю в либретто изысканный ирландский стиль Оскара. Очень интригует, Нелл! И очень захватывает.

Я была счастлива, что подруга подумывает о возобновлении оперной карьеры – каков бы ни был источник вдохновения. Ирен была вынуждена оставить сцену, после того как более полутора лет назад сбежала из Лондона, спасаясь от преследований короля Богемии. Тогда было опубликовано ложное сообщение об их с Годфри гибели в железнодорожной катастрофе в Альпах. Но теперь и правитель Богемии Вильгельм, и Шерлок Холмс знали, что она жива, и ни один из них не желал ей зла, так что скрываться не было нужды.

– Ничто не доставит Годфри такой радости, как твое возвращение на сцену. Столь великолепное дарование не должно пропадать даром, – заметила я. – Как сказал мистер Холмс, это преступление – не пользоваться таким замечательным инструментом. Правда, вынуждена признать, мне бы хотелось, чтобы в этом проекте участвовали менее сомнительные личности.

– Сомнительные? Ты же не имеешь в виду Брэма Стокера! Он ведь тебе нравится. А Оскар – удивительный талант. Ему только нужно определить, в чем его главное призвание, и он будет блистателен.

– Он денди, – с осуждением возразила я – А мистер Гилберт, который обычно пишет тексты к сочинениям сэра Артура Салливана, – известный дамский угодник…

– Зато мистер Холмс – его прямая противоположность, так что его участие уравновесит недостатки соавтора сэра Артура.

– Скандал – материя тонкая, Ирен, и математика тут неуместна. И как знать, сколько пороков прячется в таком человеке, как Шерлок Холмс, взирающем на всех свысока? – мрачным тоном произнесла я, хотя остереглась выдвинуть обвинения, которые пришлось бы доказывать. – В конце концов, он сделал тебе сегодня два подарка: эту нелепую маленькую книжку и либретто.

– Око за око. Он знает, что я могла бы и не давать ему желтую тетрадь. И тогда, чтобы ее заполучить, ему пришлось бы незаконно проникнуть в наш дом на обратном пути из Германии в Англию. А он знает, как хорошо я умею прятать вещи. Нелл, если у тебя и были какие-то подозрения, то ты сегодня сама видела, что он не замечал ничего, кроме скрипки. Этот человек почти монах – насколько может быть монахом неверующий. Всю страсть, которая у него есть, он приберегает для своих расследований и, возможно, для случайных романтических интерлюдий.

– В качестве которой сегодня выступила ты.

Подруга засмеялась, качая головой:

– Я говорю о музыкальных интерлюдиях, Нелл! Да что ты, ей-богу! Кроме того, ничто не может встать между Годфри и мной.

Что касается последнего утверждения, то ему я верила.

– А как быть со скрипкой? – спросила я, бросив взгляд в сторону рояля.

– Ах да. Теперь, когда я знаю, что она ценная, придется отвезти ее в Париж к реставратору. Я понятия не имела, что инструмент в столь плачевном состоянии. Дело в том, что по ряду причин я годами не вспоминала о прежней жизни в Америке… а также о маэстро. – Она погладила растрескавшуюся поверхность скрипки. – Бедный старый маэстро… Интересно, жив ли он еще. Было бы чудесно снова его увидеть. Он путешествовал по Европе в молодости, еще до моего рождения. Нет, пожалуй, его уже нет в живых. И даже если он не умер, то слишком немощен, чтобы вернуться в Европу. Какую бурю эмоций он извлекал из этого инструмента! Он говорил, что в правильных руках я должна запеть с такой же страстью, как скрипка.