Фейтфул-Плейс - Френч Тана Страница 7

Каждый устроился на старом месте: Шай и Кармела с краю на верхней ступеньке, мы с Кевином – под ними, а еще ниже, между нами, – Джеки. Лестница хранила отпечатки наших задниц.

– Господи, теплынь-то какая! – сказала Кармела. – Будто и не декабрь вовсе. Неправильно это.

– Глобальное потепление, – сказал Кевин. – Дадите покурить?

Джеки протянула пачку:

– Лучше не начинай. Мерзкая привычка.

– Я только по особым случаям.

Я щелкнул зажигалкой, и Кевин нагнулся к огоньку. Тень ресниц легла на щеки, на секунду сделав его похожим на спящего ребенка, невинного и розовощекого. Когда-то Кевин меня боготворил, ходил за мной хвостом, а я однажды расквасил Живчику Хирну нос за то, что он отобрал у моего братишки мармеладки. Теперь от него пахло лосьоном после бритья.

– Сколько всего детей у этой Салли? – я кивнул в сторону седьмого дома.

Джеки потянулась назад через плечо, чтобы забрать у Кевина свои сигареты:

– Четырнадцать. Как представлю, аж ноет между ног.

Я хохотнул и поймал взгляд Кевина. Тот улыбнулся.

Помолчав, Кармела сообщила:

– А у меня своих уже четверо – Даррен, Луиза, Донна и Эшли.

– Джеки говорила. Ты молодчина. На кого похожи?

– Луиза – на меня, помоги ей Господь. Даррен весь в папу.

– Донна – вылитая Джеки, – сказал Кевин. – Такая же зубастенькая.

Джеки пихнула его:

– А ну заткнись!

– Они, наверное, уже большие, – сказал я.

– Ну да. Даррен в этом году школу кончает. Хочет, представь себе, на инженера пойти в Университетский колледж Дублина.

О Холли никто не спрашивал. Может, я был несправедлив к Джеки и она-таки умела держать язык за зубами.

– Вот, хочешь посмотреть? – Кармела порылась в сумке, выудила мобильник, потыкала и протянула мне.

Я полистал фотографии. Четыре неказистых конопатых ребенка; Тревор – такой же, как всегда, только волосы пореже; домик родом из семидесятых со структурной штукатуркой в каком-то унылом пригороде. Все мечты Кармелы сбылись, а этим мало кто может похвастать. Умница, хоть я от такой жизни глотку бы себе перерезал.

– Чудесные детки, – сказал я, возвращая телефон. – Поздравляю, Мелли.

Она тихонько втянула в себя воздух.

– Мелли. Господи… Меня так сто лет никто не называл.

В сумерках они снова походили на самих себя. Тусклый свет стер морщины и седину, уменьшил тяжелую челюсть Кевина, смыл с лица Джеки макияж, и вот мы впятером, юные, востроглазые и непоседливые, уже вновь пряли в темноте мечты – каждый свои. Выгляни Салли Хирн из окна, она бы увидела нас прежних – детей Мэкки на крыльце. На одну сумасшедшую секунду я обрадовался, что приехал.

– Ох, – заерзала на ступеньке Кармела, она никогда не умела молчать. – Всю задницу отсидела. Фрэнсис, ты уверен, что все было так, как ты сказал в доме? Что Рози хотела вернуться за чемоданом?

Шай не то засмеялся, не то с негромким присвистом выпустил сквозь зубы дым:

– Хрень. Он знает это не хуже меня.

Кармела шлепнула его по колену:

– Язык придержи!

Шай не пошевелился.

– Ты о чем? Почему хрень?

Он пожал плечами.

– Наверняка я ничего не знаю, – сказал я. – Но, как по мне, она наверняка в Англии, и все у нее хорошо.

– Свалила без билета и документов?

– Деньжат она поднакопила, билет могла и новый купить, а уплыть в Англию в ту пору можно было и без документов.

Так и было. Свидетельства о рождении мы собирались взять с собой только на случай, если придется подавать на пособие, пока ищем работу, да и пожениться хотели.

– Но я же не зря тебе позвонила? – тихо спросила Джеки. – Или надо было просто…

В воздухе повисло напряжение.

– …оставить все как есть, – закончил Шай.

– Нет, – сказал я. – Правильно сделала, сестренка. Чутье тебя не подвело.

Джеки вытянула ноги и рассматривала свои высокие каблуки. Я видел только ее затылок.

– Может, и так, – отозвалась она.

Мы еще немного посидели и покурили. Запах солода и горелого хмеля пропал; в девяностые на “Гиннессе” внедрили что-то экологичное, и теперь район пах дизельными выхлопами, что, как видно, считалось улучшением. Вокруг фонаря в конце улицы кружили мотыльки. Раньше дети качались на канате, привязанном к верхушке столба, но кто-то его снял.

Мне хотелось узнать кое-что еще.

– Па выглядит неплохо, – сказал я.

Молчание. Кевин пожал плечами.

– Спина не ахти, – сказала Кармела. – Джеки разве не…

– Я слышал, что со спиной беда. Но все не так плохо, как я ожидал.

Она вздохнула:

– День на день не приходится. Сегодня-то он ничего, а бывает…

Шай затянулся, зажав сигарету между большим и указательным пальцами, на манер гангстеров из старых фильмов.

– Бывает, в нужник на руках его таскаешь, – без выражения сказал он.

– Врачи знают, в чем проблема?

– Не-а. Может, на работе спину угробил, может, еще что… Не могут они разобраться. В любом случае ему все хуже.

– А пить он бросил?

– Тебе-то что? – спросил Шай.

– Па бросил пить? – повторил я.

Кармела пошевелилась:

– Нормально у него все.

Шай зашелся в резком лающем смехе.

– С мамой нормально обращается?

– Не твое собачье дело, – сказал Шай.

Остальные, затаив дыхание, ожидали, бросимся ли мы друг на друга. Когда мне было двенадцать, Шай разбил мне голову на этом самом крыльце, до сих пор шрам остался. Скоро я его перерос. У него тоже есть шрамы.

Я медленно развернулся к нему:

– Я ведь вежливо спросил.

– Что-то двадцать лет ты не спрашивал.

– У меня спрашивал, – тихо сказала Джеки. – Много раз.

– И что? Ты сама здесь больше не живешь. Знаешь не больше него.

– Поэтому я сейчас и спрашиваю, – сказал я. – Па нормально с мамой обращается?

Мы уставились друг на друга в полутьме. Я приготовился отшвырнуть сигарету.

– Если я отвечу “нет”, – спросил Шай, – ты бросишь свою крутую холостяцкую берлогу и переедешь сюда присматривать за мамой?

– На этаж ниже тебя? Ах, Шай. Ты настолько соскучился?

Над нашими головами с грохотом поднялось окно.

– Фрэнсис, Кевин! Вы идете или как? – крикнула ма.

– Одну минуту! – хором проорали мы.

Джеки тонко, напряженно фыркнула:

– Только послушать нас…

Ма захлопнула окно. Через секунду Шай откинулся на ступеньку, сплюнул через перила и перестал сверлить меня взглядом. Все расслабились.

– Мне все равно пора, – сказала Кармела. – Эшли любит, чтобы ее мамочка укладывала. Тревору она всю кровь попортит. Думает, это весело.

– Ты как до дома доберешься? – спросил Кевин.

– Я за углом припарковалась. У меня “киа”, – пояснила она мне. – А у Тревора “рендж ровер”.

Тревор всегда был тем еще козлом. Приятно было осознавать, что он ничуть не изменился.

– Недурно, – сказал я.

– Подбросишь? – спросила Джеки. – Я прямо с работы, а сегодня очередь Гэва на машину.

Кармела насупилась и неодобрительно прищелкнула языком:

– Он что, не может за тобой заехать?

– Не получится. Машина уже дома, а он в пабе с приятелями.

Кармела тяжело встала, опираясь на перила, и чопорно одернула юбку:

– Так и быть, отвезу тебя. Скажи своему Гэвину, если он хочет, чтобы ты работала, пускай хоть машину тебе купит, чтоб до парикмахерской добираться. Чего вы ржете?

– Да ты феминистка! – сказал я.

– Я на эту чепуху никогда не велась. Без крепкого лифчика я никуда. А ты, дорогуша, кончай хиханьки разводить и пошли, не то оставлю тебя с этими обормотами.

– Да иду, погоди… – Джеки сунула сигареты в сумку, перекинула ремешок через плечо. – Завтра заеду. Фрэнсис, ты завтра-то будешь?

– Как повезет.

Джеки поймала мою ладонь и крепко ее сжала.

– Все-таки я рада, что позвонила, – твердо, доверительно сказала она. – И что ты приехал. Цены тебе нет. Береги себя, ладно?

– Ты тоже хорошая девочка. Пока, Джеки.

Надо мной нависла Кармела:

– Фрэнсис, ну мы же еще того?.. Ты к нам будешь заглядывать? Раз теперь…