Эдмунд Криспин - Убийство в магазине игрушек Страница 8

– Да, это она, – кивнул он.

– Могу я узнать, ваше знакомство с ней состоялось в Англии, сэр? – заглядывая через его плечо, миссис Уитли неуверенно теребила фартук.

– Нет, за границей. – Судя по ее вопросу, это был наиболее безопасный выбор. – И довольно давно, шесть месяцев назад, по крайней мере, насколько я припоминаю.

– О да! Это, должно быть, когда она была во Франции. Великая путешественница Эмилия. Не могу понять, как у нее хватало смелости жить среди всех этих иностранцев. Надеюсь, вы простите мое любопытство, сэр, но вот уже целых четыре недели я не получала от нее никакой весточки, и это довольно странно, потому что она всегда предельно аккуратно писала письма. Боюсь, уж не случилось ли с ней что-нибудь?

– Что ж, мне очень жаль, но должен сказать, что ничем не могу быть вам полезен.

Кадогану, который попивал маленькими глотками чай и курил сигарету в веселой, безвкусно обставленной комнате под обеспокоенным взглядом маленькой миссис Уитли, становилось здесь все более не по себе. Но что пользы было бы жестоко поведать хозяйке гостиной всю правду об обстоятельствах этого дела, даже если он доподлинно знал о них.

– Она много путешествовала, вернее, путешествует, вы говорите? – спросил он, несколько повторяясь, как это принято в теперешних светских беседах.

– О да, сэр! В основном по провинциальным маленьким местечкам во Франции, Бельгии и Германии. Иногда она останавливается там на день или два, иногда на целый месяц в зависимости от того, как ей там понравится. Пожалуй, прошло уже целых три года с тех пор, как она последний раз приезжала в Англию.

– Да, так я и подумал: образ жизни, который не назовешь оседлым. У нее нет родных? Она произвела на меня впечатление довольно одинокого человека, сказать вам по правде.

– Мне кажется, у нее была только тетя, сэр… Где-то. И она умерла некоторое время назад. Ее звали мисс Снейт, очень богатая и эксцентричная особа, жила на Боарз-Хилл, увлекалась юмористической поэзией. Что касается Эмилии, так она любит путешествовать, как вам уже известно. Это ее устраивает. У нее есть свой небольшой капитал, и то, что она не тратит на детей, она тратит на то, чтобы увидеть новые места и людей.

– Дети?

– Она целиком отдает себя детям. Жертвует на больницы и приюты для них. В высшей степени похвальное занятие, если хотите знать мое мнение. Но позвольте спросить, сэр, как она выглядела, когда вы с ней познакомились?

– Не слишком хорошо, как мне показалось. Хотя, по правде говоря, я не так уж много с ней виделся. Мы оказались в одной гостинице всего на пару дней – единственные англичане в чужом месте, вы понимаете, естественно, что мы немного поболтали. – Кадоган сам удивился бойкости своей речи. Но не говорил ли Менкен где-то, что поэзия – это всего лишь ложь, доведенная до совершенства?[31]

– Да что вы! – сказала миссис Уитли. – Вам, должно быть, нелегко приходилось из-за ее глухоты.

– Что? Ах да, это было довольно трудно. Я уже почти забыл об этом, – произнес Кадоган, задумавшись: «Что же творится в голове у человека, способного подойти к старой глухой женщине, ударить ее по голове и задушить тонким шнуром?..» – Но меня огорчает, что вы давно не получали от нее ни словечка.

– Да, сэр, это может означать, что она сейчас возвращается домой из какого-то путешествия. Она мастерица устраивать сюрпризы: просто окажется вдруг у вашей двери без предупреждения. И она всегда останавливается у меня, когда бывает в Англии. Хотя, бог свидетель, она уж наверняка бы в Оксфорде совсем заблудилась, так как я переехала сюда всего лишь два года назад, и я точно знаю, что она еще ни разу здесь не бывала. – Тут миссис Уитли умолкла, чтобы перевести дух. – Словом, я стала до того беспокоиться, что пошла справиться к мистеру Россетеру…

– К мистеру Россетеру?

– Это стряпчий мисс Снейт. Я полагала, что Эмилия как близкая родственница могла дать ему знать о себе, когда скончалась старая леди. Но он ничего не знал, – вздохнула миссис Уитли. – И все же мы не должны прежде времени слишком уж волноваться, не правда ли, сэр? Не сомневаюсь, что все в порядке на самом деле. Еще чашечку чая?

– Нет-нет, в самом деле не нужно. Благодарю вас, миссис Уитли. – Кадоган поднялся под аккомпанемент громкого скрипа плетеного кресла. – Мне пора откланяться. Вы были так гостеприимны и добры.

– Что вы, сэр! Если Эмилия появится, что сказать ей, кто заходил?

Фен был в желчном настроении:

– Ты торчал там чертову уйму времени, – проворчал он, как только «Лили Кристин» снова отправилась в путь.

– Но это стоило того, – ответил Кадоган. Он рассказывал о том, что разузнал, почти все время, пока они ехали обратно в Сент-Кристоферс.

– Гм, – задумчиво пробормотал Фен. – Это уже кое-что, согласен. И тем не менее я не совсем ясно представляю, что нам с этим делать. Очень трудно расследовать убийство, пользуясь сведениями из вторых рук, да еще при отсутствии соrpus delicti[32]. А ведь там, должно быть, болтался туда-обратно довольно большой фургон, пока ты валялся без сознания. Интересно, кто-нибудь из соседей видел или слышал его?

– Да, понимаю, что ты имеешь в виду: им нужно было перевозить игрушки, бакалею и мебель туда-сюда. Но ты совершенно прав: вопрос в том, зачем надо было вообще превращать это заведение в магазин игрушек?

– Не уверен, что это стало понятней теперь, – откликнулся Фен. – Твоя миссис Уитли сказала тебе, что мисс Тарди плохо ориентировалась в Оксфорде. Допустим, кто-то хотел заманить ее в такое место, которое она не смогла бы отыскать снова…

– Но какой в этом смысл? Если ты собираешься убить ее, какое значение имеет, что именно она увидит?

– Гм, – задумчиво произнес Фен, – и в самом деле, какое значение? О мои лапки![33] – с этими словами он остановил машину у главных ворот Сент-Кристоферса и сделал слабую попытку пригладить волосы. – Вопрос в том, кто ее наследник? Ты вроде бы говорил, что у нее был свой капитал?

– Да, но не очень большой. Мне кажется, она была из таких старых дев, каких описывал Осберт Ситвелл[34], они живут по дешевым пенсионам и кочуют по Ривьере… Но, как бы там ни было, она была не настолько богата, чтобы ее стоило убивать из-за денег. – Из выхлопной трубы с яростным шумом вырвался отработанный газ. – Тебе, право слово, пора отправить этот тарантас в мастерскую…

Фен покачал головой:

– Люди могут совершить убийство даже из-за совершенно незначительной суммы. Но должен признаться, что никак не возьму в толк, для чего понадобилось похищать тело после того, как убийство уже произошло. Впрочем, убийца, возможно, хотел подождать, пока факт смерти будет считаться признанным, но все-таки дело кажется странным. Эта миссис Уитли и не подозревала, что мисс Тарди вернулась в Англию?

– Нет, а, по моему представлению, если хоть кому-то на белом свете и было бы об этом известно, то это была бы именно миссис Уитли.

– Да, одинокая женщина, чье исчезновение вряд ли вызовет сильный переполох. Ты знаешь, – в голосе Фена зазвучали печальные нотки, – сдается мне, это довольно грязное дело.

Выйдя из машины, друзья вошли в колледж через маленькую калитку в больших дубовых воротах. Во дворе еще слонялись несколько студентов, перекинув через руку свои мантии; некоторые рассматривали заклеенную многочисленными объявлениями доску, свидетельствующую о весьма беспорядочной культурной жизни колледжа. Справа находилась привратницкая с чем-то вроде открытого окошечка, за которым, склонившись, сидел привратник, напоминая зачарованную принцессу, заточенную в некоей средневековой башне, напоминая всем, кроме внешности, потому что Парсонс был дюжим, грозным субъектом в роговых очках с ярко выраженной склонностью пугать тех, кто послабей, и с непоколебимой уверенностью, что на иерархической лестнице колледжа он стоит на самом верху: выше законов и пророков, выше донов и даже самого президента.

– Есть что-нибудь для меня? – окликнул его Фен, проходя мимо.

– Гм, нет, сэр, – ответил Парсонс, взглянув на ряд именных ячеек с корреспонденцией. – Но, э… мистер Кадоган…

– Слушаю вас.

Привратник выглядел смущенно.

– Хотел бы спросить, – тут он бросил взгляд на праздношатающихся студентов, – не могли бы вы зайти на минутку?

Кадоган, весьма озадаченный, последовал приглашению в сопровождении Фена. В привратницкой было душно от огромного электрического камина, безвкусно декорированного под настоящий, с раскрашенными углями. Здесь были ячейки для ключей, разные случайные записки, газовая конфорка, университетский календарь, список членов колледжа, противопожарное оборудование и два неудобных кресла. У Парсонса был явно заговорщический вид. Кадогану показалось, что он вот-вот посвятит их в некий сатанинский ритуал.

– За вами приходили, сэр, – произнес Парсонс, тяжело дыша, – из полицейского участка.

– Подумать только…