Энн Перри - Заговор в Уайтчепеле Страница 8

Принца Уэльского было легко узнать – он был весьма заметен. Помимо характерной внешности, хорошо знакомой Веспасии, поскольку она встречалась с ним бессчетное число раз, этому способствовала небольшая, но бросающаяся в глаза дистанция, которую соблюдали окружавшие его люди, стоявшие в почтительной позе. Какой бы забавной ни казалась шутка, как бы увлекательно ни звучала сплетня, никто не осмеливался приближаться к наследнику престола на недопустимое расстояние и злоупотреблять его хорошим настроением.

Кто это, интересно, ему улыбается? Ах, это маленькая бесстыдница Дейзи Уорвик! Вероятно, она полагала, что всем присутствующим уже известно об их близких отношениях и никому нет до этого дела. Дейзи никогда не предавалась такому пороку, как лицемерие, а такую добродетель, как благоразумие, проявляла избирательно. Вне всякого сомнения, она была прекрасна, и ей была свойственна элегантность, достойная восхищения.

Веспасии никогда не хотелось быть королевской любовницей. Она считала, что связанные с этим опасности значительно перевешивают преимущества, не говоря уже об удовольствиях. И в данном случае старая леди не испытывала к принцу Уэльскому ни симпатии, ни неприязни. Она лишь сочувствовала бедняжке принцессе. Будучи глухой, та жила в собственном, весьма ограниченном мире, но тем не менее знала о вольностях, которые позволял себе ее муж.

Гораздо большей трагедией была для нее смерть ее старшего сына в начале этого года. У герцога Кларенса, как и у его матери, имелись серьезные проблемы со слухом. Между ними существовала прочная связь, сближавшая мать и сына в их почти безмолвном мире, и теперь принцесса переживала свое горе в одиночестве.

В десятке шагов от Веспасии принц Уэльский от души смеялся тому, что рассказывал ему высокий мужчина с мощным, слегка искривленным носом. На волевом лице этого человека лежала печать интеллекта и было написано нетерпение, хотя в данный момент он улыбался. Камминг-Гульд не была с ним знакома, но знала, кто он: Чарльз Войси, судья апелляционного суда, чрезвычайно образованный человек, пользовавшийся блестящей репутацией среди коллег и даже внушавший им благоговейный трепет.

Принц Уэльский увидел ее, и его лицо осветилось радостью. Веспасия была старше его на целое поколение, но он всегда отдавал должное женской красоте и помнил эту женщину в ее лучшие годы, когда сам был молод и исполнен надежд. Теперь же он устал ждать, устал от обязанностей, не вознаграждаемых уважением, оказываемым монарху. Он попросил прощения у Войси и направился к своей старой знакомой.

– Леди Веспасия, – произнес принц с нескрываемым удовольствием. – Я очень рад, что вы смогли прийти. Без вас этот вечер не был бы столь великолепен.

Пожилая дама встретилась с ним глазами, прежде чем присесть в реверансе. Это движение все еще получалось у нее необычайно грациозным. Спина ее оставалась абсолютно прямой, а равновесие – идеальным.

– Благодарю вас, ваше высочество. Действительно чудесный вечер.

У Веспасии промелькнула мысль, что этот прием столь же чудесен, как и многие другие подобные мероприятия того времени: расточительный, с огромным количеством еды и лучшими винами. Повсюду слуги, музыка, ослепительные люстры, множество живых цветов… Более пышную роскошь и не вообразить. Прежде на приемах и балах было больше смеха, больше радости, и обходились они значительно дешевле. Пожилая дама вспоминала те времена с ностальгией.

Уже на протяжении длительного времени принц Уэльский жил не по средствам. Давно никто не удивлялся устраиваемым им грандиозным вечеринкам и лукулловым пирам, охотничьим вылазкам по уик-эндам, гигантским суммам, проигрываемым на скачках, и чрезмерно щедрым подаркам, которые он делал своим фавориткам. Даже говорить об этом почти перестали.

– Вы знакомы с Чарльзом Войси? – осведомился он.

Поскольку тот стоял рядом с ним, этого требовали светские приличия.

– Войси, леди Веспасия Камминг-Гульд, – представил принц своих собеседников друг другу. – Мы знаем друг друга так давно, что ни один из нас не способен вспомнить, как именно долго. Нам следовало бы сжать этот временной промежуток. – Принц свел ладони вместе энергичным жестом. – Отбросить все скучные моменты и оставить только смех, музыку, замечательные обеды, увлекательные беседы и, возможно, немного танцев. Но тогда нам следовало бы находиться в соответствующем возрасте, не правда ли?

Веспасия улыбнулась.

– Это лучшее предложение из тех, что я слышала за многие годы, сэр, – с воодушевлением произнесла она. – Я даже не возражала бы против того, чтобы оставить некоторые трагические события и ссоры. Давайте избавимся от нескольких лет пустого общения, обмена ничего не значившими фразами и вежливой ложью.

– Вы правы, правы, – с готовностью согласился принц. – Только сейчас я осознал, как мне недоставало вас. Больше этого нельзя допускать. Я потратил годы своей жизни на выполнение долга перед обществом и отнюдь не убежден в том, что те, кто находился все это время вместе со мной, удовлетворены больше меня. Мы делаем в высшей степени предсказуемые замечания и получаем столь же предсказуемую реакцию на них.

– Боюсь, это часть королевских обязанностей, сэр, – вступил в разговор Чарльз Войси. – Пока мы имеем престол и монарха на нем, я не вижу, каким образом можно было бы изменить подобное положение вещей.

– Войси – судья апелляционного суда, – пояснил принц Веспасии, – и это дает мне основание предположить, что он во всем руководствуется принципом прецедента. Если чего-то не было раньше, лучше не делать этого теперь.

– Напротив, – возразил Чарльз, – я всей душой за новые идеи, если они действительно хороши. Отсутствие прогресса равносильно смерти.

Веспасия посмотрела на него с интересом. Весьма необычная точка зрения для того, чье внимание, в силу особенностей его профессии, обращено в прошлое. Судья не ответил на ее улыбку, что, вероятно, сделал бы менее уверенный в себе человек.

Принц тем временем уже думал о чем-то своем. Судя по всему, его восхищение идеями других имело чрезвычайно узкие пределы.

– Разумеется, – сказал он беззаботным тоном. – В последнее время делается невероятно много открытий. Всего десять лет назад мы и представить не могли, что можно сделать с помощью электричества.

Войси едва заметно улыбнулся, и его глаза на мгновение задержались на Веспасии.

– В самом деле, сэр. Остается лишь гадать, что еще ждет нас в ближайшем будущем.

Он был безупречно вежлив, но леди Камминг-Гульд уловила легкую нотку презрения в его голосе. Судья был человеком больших идей, широких концепций и революции сознания. Его не интересовали детали – они существовали для людей менее крупного масштаба, взгляды которых формировались на более низком уровне.

К ним подошел известный архитектор с женой, и беседа приняла более общий характер. Принц взглянул на Веспасию с улыбкой сожаления и принялся говорить банальности. Пожилая леди извинилась и направилась в сторону политического деятеля Сомерсета Карлайла, с которым водила знакомство на протяжении многих лет. Тот выглядел усталым, но в то же время оживленным. Его лицо было изборождено морщинами, и в нем чувствовался сильный характер. Им с леди Камминг-Гульд было что вспомнить о совместных политических кампаниях, о триумфах и трагедиях, а порой и комедиях.

– Добрый вечер, Сомерсет, – поприветствовала его Веспасия с искренним удовольствием. Она успела забыть, с какой симпатией относилась к нему когда-то. Он переживал одинаково с достоинством и поражения, и победы.

– Леди Веспасия, – сказал политик с зажегшимися в глазах огоньками, – вы словно неожиданное дуновение свежего воздуха.

Он едва коснулся губами протянутой ею руки. Это был скорее символический жест, чем реальное действие.

– Хотелось бы мне предпринять вместе с вами какую-нибудь новую кампанию, но, боюсь, нам это уже не под силу, – добавил мужчина.

Он окинул взглядом шикарно убранный зал и постепенно заполнявшую его толпу весело беседовавших гостей. Шелк и парча вечерних платьев женщин, как и бледная кожа их лиц, отражали блеск бриллиантов. В глазах Сомерсета появилось жесткое выражение.

– Общество уничтожит себя… если не осознает смысл своего существования в течение ближайшего года-двух. – В его голосе прозвучало смятение, смешанное с горечью. – Почему они не видят этого?

– Вы действительно так думаете? – спросила Веспасия.

На мгновение ей показалось, что он преувеличивает, чтобы произвести драматический эффект, но внезапно она заметила его поджатые губы и грусть в глазах.

– Ведь вы… – заговорила она снова, но осеклась.

Ее собеседник повернулся к ней.

– Если Берти не сократит значительно свои расходы, – сказал он, кивнув в сторону принца Уэльского, громогласно смеявшегося чьей-то шутке в десяти ярдах от них, – а королева не вернется в общественную жизнь и не начнет опять добиваться популярности среди своих подданных…