Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения Страница 8

Хиби и Джерри жили в маленьком двухэтажном домике на улице между Западным Хендоном и Эджвером. Офис «Союза сердец» расположен в Кеннингтоне, и это значит, что Джерри приходилось каждый день долго добираться до работы по худшей в Лондоне линии метро, Северной. Сначала ему нужно было доехать до станции Эджвер на автобусе или дойти пешком до Хендона. И хотя муж Хиби заканчивал работу в пять часов, он редко попадал домой до половины седьмого. Я хотела увидеть Хиби до того, как он вернется, поэтому 17 мая приехала на Ирвинг-роуд к 18.15, поздравила ее с днем рождения. Джастин сидел в высоком креслице и ел банан и йогурт, разбрасывая большую часть еды по комнате.

Я решила убрать и скормить ему остальное сама, и, кажется, ребенку это понравилось. Во всяком случае, малыш не протестовал, а послушно глотал полные ложки. Как только я пришла, Хиби ушла наверх наряжаться, а когда спустилась, выглядела невероятно роскошно – впрочем, как всегда – в коротком облегающем черном платье и с ниткой жемчуга на шее. Она поцеловала Джастина в макушку, держась подальше от смеси йогурта и банана.

– О, господи, я так устала, – бросила Хиби. – Джаст весь день был настоящим дьяволом. Я бы так хотела остаться, но на это нечего и надеяться, и будет смертельно скучно. В замужестве плохо то, что через некоторое время вам уже нечего сказать друг другу.

Джерри пришел вскоре после этого, увидел жемчуг и спросил, откуда он.

– Из универмага «Британским дом», – сказала Хиби.

– Красиво смотрится, – заметил он. – Жалко, что я не могу купить тебе настоящий жемчуг.

Тут я почувствовала себя неловко и наверняка покраснела. Если и так, то никто из них этого не заметил. Джерри поднялся наверх умыться, надеть галстук и пиджак получше, а Хиби стояла перед зеркалом в гостиной, поправляя волосы и подкрашивая губы. Должна сказать, что она так же заботилась о своей внешности, когда куда-нибудь шла с мужем, как и тогда, когда встречалась с Айвором Тэшемом. Она была из тех женщин, которые поправляли бы макияж, даже отправляясь на собственную казнь.

Я немного привела Джастина в порядок, посадила его на колени и начала громко читать его любимую книжку про собаку Спота. Хиби и Джерри попытались уйти незаметно, но их сын, конечно, обратил внимание на бегство родителей и заорал «Джастин хочет мамочку», эту фразу мне предстояло в будущем слышать постоянно. Я заняла его игрой с кошкой и собакой, которая прежде отвлекала его от всего, и сейчас это сработало как по волшебству. Джастин был собакой, а я – кошкой, которая выгибает спину дугой, шипит и мяукает. Мы мирно искупались, потом еще почитали про Спота, и как только малыш оказался в кровати, он уснул через пять минут.

В десять часов они вернулись. Я не осталась у них, потому что мне надо было утром на работу. Хиби нарочито громко, чтобы слышал Джерри, сказала: «Увидимся завтра», и я чуть было не спросила, что она имеет в виду, но вовремя спохватилась. Они оба проводили меня до двери и махали мне руками, когда я садилась в машину.

Меня мучило дурное предчувствие, когда я ехала домой, но если честно – а какой смысл вести дневник, если писать ложь, – я и представить себе не могла, что вижу Хиби в последний раз.

Глава 5

Эта статья появилась в воскресном выпуске газеты всего год назад, и журналист утверждал, что он уделил особое внимание новейшему модному увлечению. Возможно, эта заметка и вам попадалась на глаза. В ней говорилось о специальных агентствах для организации необычных свиданий. Такое времяпрепровождение стало, судя по словам автора статьи, очень модным, особенно для тех, у кого «отношения теряли остроту». Едва я прочел половину абзаца, как понял, что эта постановка, приключение, упражнение, называйте как хотите, – это именно то, что Айвор придумал для дня рождения Хиби. Он даже использовал точно такую же фразу. Это называется «сексуальным приключением». Агентство может потребовать до тридцати тысяч фунтов, по словам журналиста, в зависимости от аксессуаров, дополнительных персонажей, сложности сценария, декораций и тому подобного, чтобы организовать похищение. Мнимые бандиты хватают девушку на улице – ее предварительно предупреждают, что ее ожидает, – сажают в автомобиль с тонированными стеклами, надевают наручники, могут даже заткнуть рот кляпом, связывают лодыжки и отвозят в заранее оговоренное место. Так называемую жертву вносят в дом и бросают на кровать. Остается лишь дождаться заказчика похищения. Тридцать тысяч фунтов! Айвор устроил свое похищение за одну тысячу, и половина этих денег была выплачена много позже.

У меня нет никакой нравственной позиции в вопросе о «сексуальном приключении» – ведь мы сегодня стремимся не выглядеть высоконравственными, – потому что я не понимаю, какое отношение имеет к этому нравственность. Я ничего не имею против такого секса. Садизм и мазохизм меня не шокируют, если это нравится всем и все готовы причинять боль другим или терпеть боль самим. Но, как я уже говорил, мне недостает воображения. Как бухгалтер, а теперь «доктор компании»[2], я не обладаю богатым воображением. Я слишком обыкновенный. Наряжаться и воплощать в жизнь фантазии кажется мне гротеском, но думать о таких фантазиях – это меня не шокирует и не смущает. Это вызывает у меня смех. Врачи и пациенты, наставники и школьницы, монахини и священники, притворное изнасилование – продолжать нет необходимости. Хотя я не думаю, что Айвор и Хиби занимались чем-то подобным, у них были похожие вкусы, и когда я об этом думаю, мой смех становится смущенным. Вероятно, правда в том, что если бы пара мужчин бросила девушку на кровать и оставила ждать моего появления – нет, мое слабое воображение пасует именно на этом месте.

Выходные, которые мы проводили в Монкс Крейвери, были лучшим временем в нашей жизни в те первые годы. Сельская местность красива, но не слишком живописна, а что касается нашего коттеджа, то таких тысячи по всей Англии: соломенная крыша, дубовая входная дверь, по бокам кусты жасмина или розы, деревянные потолки, жалюзи на окнах, изогнутая лестница, кухня, через нее можно попасть в ванную комнату. Но разве есть в мире дом более удобный, чем английский деревенский коттедж? Для нашего блаженного счастья было достаточно задернуть шторы и разжечь камин. Нам даже не надо было наводить там порядок. В будние дни, в наше отсутствие, убирать приходила Пегги, а ее муж, Боб, ухаживал за садом. Мы покупали еду в супермаркете по дороге в деревню, а в субботу утром один из нас отправлялся в Грейт Кейвери за газетой. Обычно мы совершали долгие прогулки в субботу после обеда и, конечно, брали с собой Надин, неся ее по очереди. Правда, в тот май эта роль доставалась преимущественно мне – моя дочь сильно подросла и потяжелела.

Есть много типов матерей, но всего два типа отцов: одержимые или равнодушные. Толстой мог бы начать роман этими словами вместо сомнительного высказывания о счастливых и несчастных семьях. Я принадлежу к одержимым, и мне повезло, что все мои дети родились здоровыми, красивыми и растут сильными. Иногда я жалею, что не верю в бога – и в то, что душа имеет вес в граммах, и в возраст, когда мы встречаемся в раю, – тогда бы я мог кого-то благодарить за это. Но я не верю, поэтому благодарю Айрис и мои хорошие гены, такая благодарность порадовала бы Ричарда Докинза[3].

Я с нетерпением ждал те субботние прогулки. Ведь я должен был нести Надин – если это не звучит слишком сентиментально, и даже если звучит, – прижимая дочь к сердцу. Я чувствовал, что могу так шагать бесконечно, по зеленым тропинкам, любуясь первыми цветами примул и живописными зелеными изгородями. Иногда я перебрасывался словом с Айрис, дыша свежим, чистым воздухом и ощущая сквозь ткань тепло Надин. Моя дочь в основном спала, но когда она просыпалась, то с интересом наблюдала за миром круглыми умными глазками, и когда я смотрел на нее сверху, она одаривала меня очаровательной улыбкой. Мы проходили половину маршрута, и я всегда неохотно поворачивал обратно. Айрис дразнила меня этим, смеялась и говорила, что если я не могу расстаться с дочерью, она не станет возражать против того, чтобы я искупал ее сегодня вечером или посидел у ее кроватки, пока Надин не уснет.

Но в ту субботу, хотя день был ясный, мы не пошли гулять. Утром я поехал в Грейт Кейвери позже обычного, потому что мы долго валялись в постели, и купил одну из так называемых толстых газет. Я взглянул на нее, когда снова сел в машину, и бросил на пассажирское сиденье. Через всю первую страницу шли крупные буквы заголовка «Ужасная авария помешала попытке похищения», а под ним – снимок одной из автомобильных катастроф, на котором ничего невозможно понять сразу, но когда присмотришься внимательнее, то можно заметить нечто, напоминающее разбитую фару или разорванную покрышку, лежащую среди обрывков металла. Я тогда не стал рассматривать эту фотографию. Я поехал назад к коттеджу и положил газету на кухонный стол перед Айрис, которая ела тост с джемом, держа на коленях Надин.