Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник) Страница 9

На этот раз правило отбора по принципу хорошего поведения явно временно отменили, потому что к танцам мужской контингент явился в полном составе, включая даже провинившегося Билли Трента. Мисс Браш руководила нами со спокойной решительностью, лично препроводив к месту увеселений. Я шел вместе с Геддесом и юным Билли. Англичанин скучал и даже выглядел немного подавленным. Зато Билли уже напрочь забыл про свое недавнее выступление в роли Тарзана, и в нем бурлил энтузиазм. Он будет танцевать с мисс Браш, сообщил мне Билли. Для него это было предвкушением райского блаженства.

Когда мы вошли в общий главный актовый зал лечебницы, женщины уже собрались там. Центр помещения освободили от стульев, превратив в площадку для танцев. Столы для бриджа и диваны расставили вдоль стен и по углам. Из радиоприемника лилась мелодичная танцевальная музыка. Я сразу принялся искать взглядом Айрис Пэттисон, но, как ни всматривался, нигде ее не видел.

Зато присутствовали все остальные: медсестры, врачи, санитары, пациенты. Доктор Стивенс, веселый и раскрасневшийся, громогласно беседовал с красивой, хотя, по всей видимости, душевнобольной рыжеволосой дамой. Морено разыгрывал роль гения психиатрии перед группой приглашенных в гости медиков из других больниц. Седая, величавая леди, которая могла бы сойти за герцогиню, чуть надменно раскланивалась с воображаемыми знакомыми. Зал блистал ослепительно белыми сорочками мужчин и смелыми декольте женских нарядов. Причем зачастую отличить сотрудников от пациентов оказывалось нелегкой задачей. Зрелище напоминало сбор элитной публики перед премьерой на Бродвее постановки пьесы вошедшего в моду драматурга.

Мисс Браш хлопотала вокруг нас, представляя дамам, как хозяйка светского салона с Парк-авеню, когда я вдруг заметил наконец Айрис. Она сидела одна в углу зала в длинном фиолетовом платье. Забыв все приличия официального мероприятия, я ухватился за руку мисс Браш и, быть может, излишне громко попросил нас познакомить. Мисс Браш улыбнулась мне одной из своих всепонимающих улыбок и подвела к ней.

– Позвольте представить вас друг другу. Мисс Пэттисон – мистер Дулут.

Девушка подняла на меня равнодушный взгляд. Платье на ней было изумительного оттенка: мягкого и нежного, как цветок ириса, от которого происходило ее имя. Ее взгляд встретился с моим на мгновение, но тут же уклонился в сторону. Я сел рядом, преисполненный надежд.

Но стоило мне это сделать, как начались танцы. Билли Трент сразу же устремился к мисс Браш с радостной улыбкой. Она улыбнулась в ответ, но, пока он пробирался к ней, успела повернуться спиной и вышла на танцплощадку со стариком Лариби. Я увидел на лице юноши столь жестокое разочарование, что на краткий миг мое высокое мнение об Изабелле Браш рухнуло, как курс акций на воображаемой бирже Лариби.

После чего я попытался завести разговор с Айрис. Перепробовал все мыслимые темы, но все впустую. Иногда она отвечала тихим, лишенным какой-либо экспрессии голосом. Но искры между нами не пробегало. С таким же успехом можно было разговорить покойницу. Но в то же время от нее исходила энергия молодости. Чувствовалось, что в ней еще бурлят мощные жизненные силы.

Я пригласил ее на танец, и она ответила:

– Спасибо за приглашение, – как часто делают маленькие девочки.

Танцевала она превосходно, но движения казались до странности механическими, словно она находилась в состоянии транса.

– Вы очень добры ко мне, – произнесла она лишь одну фразу, прозвучавшую чуть слышно и застенчиво.

Я не нашелся, что сказать в ответ. Слова просто не шли с языка.

Тем временем вечер продолжался по всем канонам чопорной респектабельности. Первым поступок, несколько выходивший за рамки общепринятых приличий, совершил, как ни парадоксально, Морено. Он стоял в стороне, занятый беседой с Фогарти и Геддесом, но не сводил пристального взгляда с мисс Браш и Лариби. И внезапно, когда головка мисс Браш оказалась склоненной слишком близко к плечу миллионера, он протиснулся между танцующими и вмешался. При этом вел он себя предельно корректно, но глаза его сверкали плохо скрытым недовольством.

Музыка затихла. Когда я проводил Айрис на ее прежнее место, к нам подошла миссис Фогарти. Ночная медсестра совершила героические усилия, чтобы хорошо выглядеть в вечернем платье, но оно все равно топорщилось на ней, причем в самых неподходящих местах, словно под платьем она оставила свой традиционный рабочий халат. Ее сопровождали легкий аромат антисептика и седовласая женщина с одним из тех морщинистых аристократических лиц, какие часто встречаются у пожилых хозяек роскошных особняков в Блэк-Бэй.

Миссис Фогарти всем своим видом показывала владевшее ею при этом чувство: «Мне кажется, вас двоих многое объединяет», – а затем не без труда заставила себя озвучить его:

– Мистер Дулут, позвольте вас познакомить с мисс Пауэлл из Бостона. Она видела несколько ваших постановок на Бродвее и хотела бы обсудить их с вами.

Мне этого вовсе не хотелось. Моим единственным желанием оставалось побыть еще наедине с Айрис. Но мисс Пауэлл решительно уселась на краешек дивана, начав снисходительно и многословно рассуждать о культуре в целом и сценическом искусстве в частности. Я почему-то сразу решил, что она, должно быть, из числа приглашенных со стороны психиатров или филантропов, которые считали, что знают, как беседовать с несчастными пациентами, чтобы улучшить им настроение. И вел себя соответственно, бросая умные реплики в ответ и показывая самое благостное расположение духа, но все это время не сводил взгляда с Айрис.

Я продолжал смотреть на нее, когда к нам приблизился Лариби. Сидя спиной к подошедшему, я не мог видеть, кто это. Но его присутствие совершенно отчетливо, как в зеркале, отразилось на лице Айрис. Ее бледные щеки покрылись болезненным румянцем, а в чертах лица теперь читалась острая неприязнь. Она вскочила на ноги и после секундного колебания поспешила прочь.

Мне хотелось броситься вслед за ней, сказать, что я могу немедленно врезать мерзкому Лариби в челюсть и вообще готов на все, лишь бы ей стало хоть немного лучше. Но мисс Пауэлл оказалась гораздо проворнее меня. Я не успел пошевелиться, а ее почти по-мужски сильная рука уже легла поверх моей, приковав меня к месту и заставив вернуться к ее бесконечно утомительным сентенциям.

Лариби задержался рядом с нами, и мне постепенно удалось переключить ее внимание на старика. Он едва ли разбирался в искусстве, и, вполне вероятно, тема была ему вообще не интересна, но для мисс Пауэлл это не имело значения. Она нуждалась в слушателе, кем бы он ни был.

Я уже подготовился к тому, чтобы незаметно ускользнуть от них, когда заметил нечто весьма любопытное. Пронзительные глазки мисс Пауэлл избегали взгляда финансиста. Они самым необычным образом были постоянно прикованы к платиновой цепочке от часов, лежавших в специальном кармане его просторной жилетки.

– Видите ли, мистер Лариби, небольшие группы представителей отдельных культур…

Низкий и хорошо поставленный голос лился неутомимо. А затем почти незаметно со стороны ее правая рука начала двигаться.

– Как сказал бы всеми уважаемый Эмерсон…

Я наблюдал за происходившим в немом изумлении. Ее пальцы уже почти касались цепочки. А затем без малейшего изменения в исполненной достоинства позе, без кратчайшего перерыва в монологе мисс Пауэлл в одно мгновение вытащила часы из кармашка и с чисто женским изяществом сунула их под одну из диванных подушек.

Лариби ничего не заметил. Все было проделано элегантно и в течение буквально доли секунды – великолепная работа высококлассного карманника. Мое мнение о мисс Пауэлл сразу же изменилось в лучшую сторону.

– Это замечательное начинание, мистер Лариби. Уверена, оно вас заинтересует.

Но Лариби уже откровенно демонстрировал отсутствие малейшего интереса к самым замечательным начинаниям. Им, казалось, владело одно желание – вернуться на танцплощадку поближе к мисс Браш. А единственным способом сделать это было пригласить на танец мисс Пауэлл. Та приняла приглашение с удивительной охотой, и они отплыли от меня, похожие со стороны на самую заурядную семейную пару, несчастливую в браке. Но хищный блеск никуда не делся из глаз старой девы из Бостона. Я решил, что она уже определенно строит планы поработать над бриллиантовыми запонками своего партнера.

Когда они отошли подальше, я сунул руку под подушку дивана. Часы лежали там. Но не в одиночестве. Пространство под подушкой стало тайником для целого набора сокровищ. Там я обнаружил рулон бинта, пару ножниц, початую склянку с йодом и больничный термометр. Мисс Пауэлл, как озабоченная состоянием своего здоровья белка, делала на зиму медицинские запасы.

Часы я сунул себе в карман, собираясь вернуть их Лариби лично. Но оказался в затруднении, размышляя, как поступить со всем остальным. Беспомощно оглядел помещение, и мое внимание привлекла миссис Фогарти.