Дмитрий Григорьев - Проклятие египетской жрицы

Дмитрий Григорьев

Проклятие египетской жрицы

© Д. Григорьев, 2014

© ООО «Написано пером», 2014

Пролог

Солнце еще не спряталось за верхушки могучих кедров, а огромная тень горы Фаррингтон уже начала свой путь к стойбищу эвенков, неся спасение от летнего зноя. Мелирик откинула полог берестяного чума, приглашая приятную прохладу. Нет, не зря ее отец Васка облюбовал это уютное место в излучине реки Кимчу и каждую весну выводил сюда свое большое семейство. Пока зверье не нагуляет жир и не закончит линьку, мужчины откладывали ружья и брались за сети, становясь рыбаками. Набитую за зиму пушнину отец увозил на ярмарку в Илимск и возвращался оттуда с кучей подарков. Вот и сейчас Мелирик то и дело выглядывала из своего берестяного жилища, боясь прозевать его возвращение.

– Плывет! Плывет! – услышала она крики Корбо, своего младшего брата.

Тот бежал от обрыва и радостно размахивал руками, припрыгивая от возбуждения. Мелирик выскочила наружу и вместе со всеми кинулась к реке.

Из-за излучины показалась лодка с огромным мешком на корме.

– Гляньте-ка! Сколько подарков! – загалдели женщины и поспешили к каменистому спуску.

– Подарков ли? – прищурился подоспевший дед. – Мешок-то, кажись, живой!

Острый глаз не обманул старого охотника, скоро и остальные разглядели, что на корме мелкодонки сидит человек, обхвативший колени. А когда лодка причалила, и Васка помог «мешку с подарками» выбраться на берег, все увидели, что это замотанная в шелка девица. Встречающие смолкли и недоуменно переглянулись.

– Чего, как рыбы, рты раззявили! Али мне не рады!

– Рады-радешеньки! – вышла вперед жена и низко поклонилась. – Удачно ли съездил, хозяин?

– Еще как удачно! Вот! Принимай в дом!

– Кто ж она будет? – прищурился дед.

– Жрица она будет! Из этого, как то бишь его? Страна с таким срамным названием… В общем, из-за дальних морей! Уразумел?

– Жрица?! Ишь ты! У нас что же, сынок, своих ртов мало? Глянь, кака дылда! Небось ест за троих! Не зря ж ее жрицей прозвали!

Женщины разом загалдели.

– Что расшумелись, клуши отсталые! – подбоченился Васка. – Жрица – это слово такое заморское, – он поучительно поднял палец. – Теперя эта жрица будет жить с нами, и Бог даст – родит нам высоченного богатыря!

– Это как же так?! – запричитала в голос жена. – Ты это что ж, на постелю ее с нами положишь?! Да что же люди-то добрые скажут!

– Ничего не скажут! Позавидуют! – Васка приобнял жену. – А потом, за Байкалом весь люд так живет!

– Так то ж не люди, то ж басурмане!

– Уймись, женщина, да поспеши обрядить нас с дороги! Вона, ночь уже на пороге!

– Тятя, а ты мне бусики-то привез? – дернула его за рукав дочурка и поморщила носик от необычного аромата, источаемого новой тетенькой.

– Я тебе их из зубов волчишки сделаю, – присел Васка и потрепал свою младшенькую по голове. – Ну-ка, веди нас к очагу!

– Совсем очумел! – зашушукались им вслед женщины. – Гляньте-ка, чего привез вместо подарков!

– Чего раскудахтались? – обернулся Васка. – У вас и так полны мешки побрякушек. Перетопчетесь в этот раз!

Он взял жрицу за руку и потащил в сторону самого большого шалаша. Женщина едва поспевала за ним, семеня в плотно обмотанных шелках. Ее скрытое от чужих глаз лицо выражало глубокое разочарование.

«Так тебе и надо! – со злостью думала она. – Размечталась о райских кущах, царевна востока, шайтан тебя забери! А с дикарями пожить не хочешь?»

Она вспомнила, как только вчера радовалась, когда новый хозяин повез ее на ярмарку.

«Наконец-то меня купит какой-нибудь богатый и благородный господин! – мечтала она. – И я снова заживу веселой гаремной жизнью наложницы!»

И ведь все к тому шло. Когда крутолобый Октай вел ее по Илимску, множество статных и богато одетых молодцев попадалось им на пути. Однако вместо расписных ворот Гостиного Двора хозяин завел ее в грязную харчевню.

– Семен! – крикнул он в полумрак.

– Октай, ты? – из-за дальнего стола приподнялся захмелевший мужик. – Давненько не виделись, хрен монгольский!

– Да уж почитай с прошлой зимы! Как там Ванавара? Стоит?

– Стоит!

– Стоит! Звучит хорошо, как ни посмотри!

Семен шутки не понял.

– Да стоит наша фактория, стоит, что ей сделается! Ты-то как?

– Потихонечку, а ты, как я посмотрю, опять сбежал от домочадцев? – уселся напротив Октай. – Опять бражничаешь вдали от тещи!

– Есть такой грешок! – расхохотался мужик.

Наложница Октая покорно стояла рядом, даже не пытаясь понять чужую речь. За свою жизнь она сменила немало разноязыких хозяев и со всеми говорила на одном языке – языке тела.

– А я вот привез арабскую наложницу из своего терема, – продолжал между тем Октай.

– Набожницу? Богомолку что ли? – без интереса глянул на нее Семен.

– Да не набожницу, а наложницу, жрицу любви!

– Жрицу любви! – глаза Семена загорелись. – Так охоча до любви, что мужиков с потрохами сожрать готова?

– Если бы только мужиков, – пробурчал в сторону монгол. – Слушай, друг, ты не знаешь, кто тут у вас терема держит?

– Окстись! Мы, православные, этим не балуемся, грех это большой, – мужик перекрестился. – Как только вы, басурмане, докатились до жизни-то такой теременной? Тьфу! Срамота!

– Э-э-э, не скажи. На этом испокон веку наша империя держится!

– Ага! Додержалась уже! Империя теперь мы! – Семен стукнул себя кулаком в грудь. – Стоит нашему царю-батюшке кинуть клич, от вашей басурманщины мокрого места не останется!

– Все во власти Будды! – не показал обиды монгол. – Было время и мы над всем миром глумились. Тогда-то у нас терема и появились, – он глянул на кувшин в руке у мужика, – если браги не пожалеешь, расскажу!

– Давай! Трави! Люблю твои байки! – Семен налил себе в кружку медовухи и придвинул Октаю.

Монгольский купчик знал много занимательного, и в таежной глуши его рассказы передавались из уст в уста, превращаясь в такую небывальщину, что и сам рассказчик не узнал бы в них своих историй. Осушив дармовую чарку, басурманин расплылся в улыбке, и его хитрых глазок совсем не стало видно.

– Давным-давно, – начал он, – когда Монгольская Империя владела миром, эта, как ты ее обозвал, срамота и началась. Во время великого похода на запад немерено народу мы покорили, аж до самой Персии!

– А не брешешь? – присвистнул Семен, хотя слабо представлял, где есть та самая Персия.

– Наливай! – басурманин подтолкнул ему пустую кружку.

– За нами не станет! – Семен торопливо схватил кувшин.

– Так в-о-о-т, – протянул рассказчик, глядя, как золотистая жижа перетекает из одного сосуда в другой. – Много наших воинов полегло на чужбине, еще больше осталось в далеких краях управлять покоренными племенами. Вот наши женщины и остались без мужской ласки. Ночи напролет их упругие и манящие тела маялись на пустых циновках, мечтая о грубой мужской силе и давно позабытом наслаждении!

Семен заерзал на лавке и, не стесняясь, поправил что-то в штанах.

«Вот тебе и срамота!» – ухмыльнулся про себя Октай и продолжил:

– Империи были нужны новые воины, а откуда им, скажи на милость, взяться без мужиков-то! Те немногие воины, что вернулись на родину, старались обласкать всех желающих, но недолго длилась их райская жизнь. Разгневанные родители девиц призвали распутников к ответу! В свое оправдание воины поведали о гаремах персидских шейхов и предложили жениться на всех опозоренных девушках. Свои гаремы они назвали теремами и зажили не хуже персов!

– Поди ж ты! – мечтательно протянул Семен. – А сколько у тебя этих жриц-то?

– Сколько есть, все мои!

– А чего ты эту зазнобу отдаешь? Или уже сил на всех не хватает? – подмигнул Семен и наполнил Октаю очередную чарку.

– Да уж больно бесстыжа оказалась! Всех моих девок попортила!

– Это как? – не понял Семен и уставился на замотанную в шелка девицу.

– А вот купи ее и узнаешь!

– Да мне оно как-то неспособно, – Семен отвел глаза и тут же оживился. – А ты вон нашему Клопу предложи! – и он энергично кивнул в сторону щупленького эвенка, который едва выглядывал из-за дальнего стола. – Он до бабского тела жадный, да и свежую кровь в семейство с удовольствием подпустит. Глянь, какая она у тебя высокая! А Васкино-то племя ужо скоро меж собой до тараканов доблудится!

– А платить-то у него есть чем? – с недоверием покосился в сторону недомерка Октай. – Девица дорогая, из самого Египта!

– Тогда неудивительно, что такая бесстыжая! Пристойное место Ебибтом не обзовут! – гоготнул Семен. – А что до платы, так не дрейфь, Васка полную лодку отборной пушнины привез! Сторгуетесь!

– Зови! – глазки Октая алчно заблестели.

– Эй! Васка! – заорал Семен через всю харчевню. – Подь сюды, чего скажу!

Эвенк будто того и ждал. Проворно соскочив с лавки, он засеменил к ним, не сводя глаз с давно замеченной девицы в шелках.