Театр марионеток - Александра Столярова

Александра Столярова

Театр марионеток

«Мне снова стало казаться, будто я живу в чьем-то чужом сновидении».

Пролог

Марионетка, деревянная, раскрашенная кукла на ниточках, покорная каждому движению кукловода… Она глупо смотрит на тебя, послушно двигает руками и ногами, пляшет под любую музыку, которая тебе нравится.

Она — твоя.

Но нет ничего слаще того ощущения всемогущества, когда твоя марионетка — живой человек. Уверенными движениями ты натягиваешь ниточки, и уже не деревянные, а настоящие, из плоти и крови, ноги идут туда, куда ты повелеваешь. Глаза смотрят в ту сторону, куда ты им указал. Сердце бьется так часто, как хочется именно тебе.

Это слаще меда, слаще жемчужных капель росы с яблоневых лепестков…

Часть первая

Сойти с ума

Я еду по пустынной дороге. Из-под колес разматывается серая лента асфальта, за окнами колышется плотное белое облако тумана. Рядом со мной, на соседнем сиденье — труп мужчины с потертых джинсах и бейсболке. Мертвец улыбается застывшей улыбкой, от которой у меня леденеет все внутри.

Я не знаю, что делать. В голове ни единой здравой мысли, к глазам подступают горячие слезы, под ребрами туго колотится сердце, и внутри, в глубинах моего существа, стремительно нарастает паника.

И тогда меня озаряет: я — марионетка в чьей-то умелой руке; кто-то ловко ведет меня в нужном направлении, а я лишь болтаюсь на ниточках и послушно хлопаю кукольными глазками.

Не успеваю я подумать об этом, как сзади раздается пронзительный вопль сирены, свет фар разрезает утренний туман, и в зеркале заднего вида появляется силуэт машины с мигалками на крыше.

Если бы я могла остановить время, перепрыгнуть на сорок часов назад… Если бы у меня была возможность все изменить… О, тогда я не допустила бы тех фатальных, ужасных ошибок, которые теперь тянутся за мной шлейфом. Но никому не дано предвидеть, что его ждет, и именно поэтому я сейчас еду в компании трупа с огнестрельным ранением в сердце, а сзади меня нагоняет милицейская машина.

Сорок часов назад я еще была не марионеткой, дергающейся на ниточках, а обыкновенным человеком…

Сорок часов назад я подходила к стеклянным дверям билетной кассы, затерянной в частом переплетении московских переулков. Здесь царила почти провинциальная тишина, а уютные, совершенно не пафосные особнячки походили на милых стариков, дремлющих в кресле под пледом. Пахло опавшими листьями, деревьями и мокрым от дождя асфальтом. Я оставила машину у въезда в переулок, и пока шла к офису, то и дело оглядывалась — на фоне желтых лип сверкающий красный кабриолет выглядел особенно ярким, хищным и притягательным. Моя машина… Это казалось невероятным. До сих пор я ездила в крошке-«Ситроене», над которым тряслась и дрожала, ибо сумма, уплаченная за него, была пределом моих финансовых возможностей. А это сверкающее чудо стоило в несколько раз дороже… но и досталось мне совершенно бесплатно, не считая, разумеется, налогов.

В кассе я подошла к той же девушке, которая десять дней назад продавала мне авиабилет до Питера.

— Билет хотите вернуть? Значит, отпуск отменяется? — спросила она сочувственно.

— Нет, я просто решила поехать на машине. Так даже интересней.

Да, это было интересно и заманчиво. Ради этой идеи я рассорилась со всеми, с кем могла, заполучила массу лишних хлопот, но от цели не отступала. Не привыкла я пасовать перед трудностями. Тем более, что за эту неделю с машиной я буквально срослась, сжилась, если хотите — влюбилась в нее по уши, и разлучаться с ней на целых полмесяца казалось мне просто кощунственным. Эти совершенные линии, эта четкость форм, этот агрессивный дизайн… А мягкая кожа кресел? А сверкающий лак? А послушные каждому движению руль и педали? Будь моя воля, я бы дневала и ночевала в своей новой машине, так она была прекрасна!

Алекс был против поездки. Категорически против. Ровно неделю назад он повел меня ужинать, и там я объявила о своем решении — в Питер я не полечу, а поеду на «Мерседесе». Разумеется, вечер был испорчен; вместо того, чтобы наслаждаться свиданием с любимым человеком, я вынуждена была слушать о грозящих мне перспективах. Итак, по версии Алекса, если я поеду одна, меня обворуют, изнасилуют, убьют, угонят машину, я соберу по дороге все фонарные столбы и деревья и, как апофеоз, на заправке вместо бензина мне зальют разбавленную ослиную мочу. Все это было описано в красках, живо, с огоньком и фантазией — Алекс старался, оправдывая звание лучшего российского детективщика. Но мне уже расхотелось лететь самолетом, душа жаждала приключений, дорожной романтики, этого волшебного ощущения, когда ты едешь, и весь мир — твой! Я отчетливо представляла ровную ленту шоссе, желтеющие леса по обе стороны дороги, взгляды встречных водителей, как бы говорящие — мы с тобой одной крови. А еще горячий кофе в термосе, новые и неизведанные запахи, звуки, краски других земель, свежий ветер, вольготно гуляющий по открытой кабине кабриолета…

Все это я попыталась донести до Алекса, но он то ли не захотел понять, то ли в самом деле не проникся, и продолжал расписывать разные ужасы, почерпнутые из криминальной хроники и передачи «Петровка, 38».

— Ну тогда поехали со мной! — предложила я. — Будем вести машину по очереди, тогда никто не устанет.

— Извини, Стась, но я никак не могу, нужно книгу сдавать, издатель торопит…

— Ладно, как скажешь. Но я все-таки поеду, — пожала я плечами.

— Не поедешь! — он явно разозлился.

— Почему это?

— По кочану. Я тебе уже рассказал, как это опасно, так что не глупи и бросай свои романтические бредни.

Бредни? Не глупи? По кочану?!

Я разозлилась так, что в глазах потемнело. Значит, этот человек, который приходит и уходит, когда ему вздумается; который спит со мной в одной постели и не считает это веским поводом для серьезных отношений; для