Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут Страница 10

У Арцеуловых никогда не было детей, и вид крошечных младенцев поверг сначала Левку в шок. Потом он робко взял Ваньку на руки.

– Ну и глупость, заматывать ребенка в памперсы, коже следует дышать, просто матерям лень пеленки стирать, – завелся Левка, нежно прижимая визжащего Ваньку к необъятному животу, – поэтому и кричит мой крольчоночек, усики-лапусики, сладенький, пойдем, дядя Лева объяснит маме и папе, что они идиоты.

И он вытащил братца из памперсов. Ванька замолчал и заулыбался розовым беззубым ротиком. Левчик умилился:

– Рыбонька любимая. – Потом повернулся к Соньке и рявкнул: – Ну, чего встала, как собака недоеная, сними с девчонки компресс из пис и неси ребенка в спальню. Да сбегайте за «Нестле».

– Мы их кормим «Семилаком», – робко сказала Наташка.

Левка поднял одну бровь и посмотрел на подругу, как на диковинное насекомое.

– Вы – «Семилаком», а я буду – «Нестле». Еще моя прабабушка кормила бабушку кашей этой фирмы. И не спорьте, только «Нестле».

То ли продукция зайца Квики пришлась близнецам больше по вкусу, то ли отсутствие памперсов подняло настроение, но весь четверг братец с сестрицей весело гулили, приводя Левку в полный восторг, чего нельзя было сказать о его жене. Бедная Сонька валилась с ног: сначала стирала пеленки, потом по приказу мужа гладила их с двух сторон, затем тщательно кипятила бутылочки и соски. Левка любил обстоятельность во всем. И сейчас оба сражались в ванной, проверяя температуру воды.

Серафима Ивановна оказалась сухонькой, бойкой, непохожей на старушку женщиной. Волосы ее, уложенные аккуратными колечками, переливались красивым рыжим оттенком, щеки рдели легким косметическим румянцем, губы покрывала помада элегантного коричневого тона.

Серафима Ивановна ловко вытеснила Арцеуловых из ванной, и в доме воцарилась восхитительная тишина, прерываемая только плеском воды.

Через некоторое время я заглянула на кухню и обнаружила там за длинным столом няню, Ирку и кухарку, лакомившихся кофе со сливками. Рядом словно изваяния застыли псы.

– Милые детки, – улыбнулась Серафима Ивановна, – двое сразу, так приятно для родителей. Подрастут немного, станут друг с другом играть. Давайте сразу обговорим условия. Вы меня будете кормить и платить жалованье, в среду – выходной. После семи часов вечера – ухожу домой.

– Поживите хоть несколько недель, – взмолилась я.

– К сожалению, не могу. Старая стала. Да и не согласилась бы вообще работать, но Кики очень просил вам помочь.

С трудом сообразив, что Кики – детское прозвище Владимира, я стала соблазнять няньку большим жалованьем. Серафима Ивановна дрогнула, но возразила:

– В принципе можно и пожить, вот только проблема – у меня собачка, маленькая такая, йоркширский терьер, куда ее деть?

– Как куда? – изумилась Ирка. – Берите с собой, чем нам терьер помешает?

И на следующий день няня с Жюли перебрались к нам.

Через неделю, в субботу, приехал усталый Александр Михайлович, домашние накинулись на полковника, требуя новостей. Милиционер замахал руками:

– Погодите, погодите, дайте хоть поесть сначала.

Мы подождали, пока он утолит голод, и ринулись на него с новой силой. Александр Михайлович со вкусом закурил сигару, поднесенную услужливой Маней, и сказал:

– Нашел Криворучко Оксану. Ее привез из Киева вместе с другими украинскими девушками Николай Семенов, владелец «пип-шоу».

Я вздрогнула. «Пип-шоу». Сомнительное развлечение для сексуально озабоченных особ, представляет собой зашторенные кабинки. Покупаете жетон, опускаете его в прорезь, занавески распахиваются, и перед взором на вертящемся кругу появляется девушка, исполняющая стриптиз. Кабинки индивидуальные, наслаждаетесь зрелищем в одиночестве, но одновременно из соседних кабинок танец наблюдают другие интересанты. Девушка работает без перерывов. Может повезти, и попадете на кульминационный момент – удаление парчовых трусиков. А можете включиться на стадии снятия шляпки. В любом случае через три минуты шторка закроется. Желаете продолжение – опустите новый жетон.

Конечно, это лучше, чем стоять в шубе на голое тело на Тверской. Клиенты «пип-шоу» не общаются напрямую с девушками, многие хозяева запрещают своим работницам давать мужчинам домашние адреса и телефоны. На деле же стриптизерки вовсю подрабатывают проституцией. Хорошую няньку нашли для детей!

– Привез он ее три года тому назад, – продолжал Александр Михайлович. – Полтора года девушка исправно трудилась, а потом исчезла. Просто не пришла на работу, и все. Оказывается, Ленка-Оксана довольно хорошо говорила на английском и русским владела в полном объеме – окончила в Киеве специальную школу.

– Она не из деревни? – разом поинтересовались Ольга с Аркадием.

– Нет, запросили Киев и узнали биографию, – сообщил полковник. – Родилась в столице, там же училась, танцевала в ансамбле «Современные ритмы». Потом, очевидно, соблазнилась заработком и нанялась к Семенову. Его «пип-шоу» называется «Современное варьете», находится на Монетной улице, и прикрыть его нам до сих пор не удается. Заведение имеет статус театра. Так же, как театр Кирилла Ганина. Откровенная порнография, а сделать ничего не можем. Здесь явная недоработка в законах. Более того, большинство стриптизерок из Украины – рабы. Им не отдают паспорта, обманывают при расчете. Однако Криворучко оказалась хитрой, она понравилась самому Семенову, и хозяин отдал ей паспорт. Куда украинка сбежала, где жила эти полтора года, он не знает. Не узнали и мы.

Александр Михайлович замолк. Аркадий вздохнул:

– Надо отправить двадцать тысяч долларов в Киев, найти родственников и передать им деньги.

В дверь постучали, и появилась Серафима Ивановна, ей понадобилась Оля. Когда женщины вышли, Александр Михайлович поинтересовался:

– Новая няня? Тоже на улице нашли?

Мы с Наташкой принялись в два голоса кричать о порядочности старушки.

– К тому же она скоро превратится в вашу родственницу, – таинственно пробормотала Маня.

– Как это? – изумился Александр Михайлович.

Маня захихикала. Выяснилось, что апатичный Хуч страшно оживился при виде йоркширского терьера. Жюли явно покорила ожиревшее сердце мопсика. Первые два дня Федор Иванович вздыхал платонически, потом изменил тактику. Жюли, пококетничав для фасона, сдалась, и собачки предались разврату.

Представив себе плод связи мопса с йоркширским терьером, я захохотала как безумная.

Глава 9

Мне не давал покоя шрам на животе Нелли Резниченко. У Катьки видела точно такой же. Неужели операции по удалению желчного пузыря и дамских органов оставляют одинаковые следы? Всегда казалось, что данные принадлежности находятся в разных местах организма.

Пришлось поехать в библиотеку и изучить учебник «Хирургия». Выяснилось, что след от вмешательства на желчном пузыре остается под ребрами.

Рубец на животе над волосистой частью – свидетель гинекологической операции. Вот только какой? В учебнике их перечислялось больше десятка. Описание сопровождалось подробными кошмарными иллюстрациями, вызывающими тошноту.

Я захлопнула книгу ужасов и призадумалась. Какая разница, что отрезали у Нелли. Ясно одно, после любой из таких операций уже не забеременеть, как ни старайся. К тому же точно помню, шрам на ее холеном животе был, как и у Катьки, белым. А в учебнике четко сказано: послеоперационный рубец сначала полгода красный, потом розовеет, белым делается спустя полтора года после оперативного вмешательства.

Как она ухитрилась родить Юру? А если не она, то кто мать мальчика?

Няня оказалась настоящим сокровищем. Понравилась всем. Наташке и Ирке – аккуратностью, Ольге и Кешке – любовью к детям, мне – говорливостью. Вечером, часиков в девять, когда Серафима Ивановна пила чай, ничего не стоило вытряхнуть из старушки необходимые сведения. И я приступила к действиям.

– Сколько же лет вы работаете у Резниченко, Серафима Ивановна?

Женщина махнула рукой:

– Даже вспомнить страшно. Нанялась много лет тому назад к старым хозяевам, родителям Владимира. Времена тогда были строгие – нас учили правильно докладывать о гостях, аккуратно принимать у них пальто, шляпы, зонты. Элеонора Сергеевна отличалась строгостью, а Петр Павлович мог изничтожить за пылинку на рояле.

Старушка замолчала, погружаясь в воспоминания, как все старые люди, она с удовольствием припоминала прошлое.

– А потом родился Кики, Владимир то есть, и я превратилась в няньку. Какой он был замечательный маленьким. Любил меня больше матери. Да ей до него и дела не было. В особенности после всех несчастий…

Я навострила уши.

– Что за несчастья?

Серафима Ивановна вздохнула.

– Петр Павлович и Элеонора Сергеевна – кузен и кузина. Когда решили пожениться, родственники высказались против: дескать, в браке родятся больные дети, и некому передать нажитое.