Елена Логунова - Закон вселенской подлости Страница 10

– А, так его еще не поймали? – Я уловила главное и заволновалась: – Юлька! Только не говори, что следователь пришел к тебе потому, что и ты в опасности!

– Конечно, именно поэтому! – Подружка гордо распрямила плечи, заодно выкатив круче прежнего внушительную грудь.

Эдик задышал чаще. Заволновался, должно быть, о Юлиной безопасности.

– А он каких участниц шоу убивал, этот маньяк? Наверное, победительниц? – понадеялась я.

– Вот тут маньяк никакой системы не продемонстрировал, – с сожалением сказала Юля. – Один раз он задушил победившую участницу и дважды – проигравших.

– Тогда статистика не в твою пользу, – огорчилась я.

– Да брось, в том шоу, где я участвовала, были три соискательницы брачного венца, а маньяк убивает только одну девицу из программы, так что два к одному, что я останусь в живых, – отмахнулась моя легкомысленная подружка. – К тому же: не зря говорят «Предупрежден – значит, вооружен». Я буду смотреть в оба и не позволю маньяку ко мне подобраться.

– Да? Может, уже позволила! – не сдержалась я. – Может, это он сидит рядом с тробой!

– Я?! – удивился Эдик.

– Он?! – Юля захохотала.

Эдик немного подумал и решил обидеться:

– Что, я не гожусь в секс-маньяки?

– Какой из тебя маньяк-убийца, Эдя, ты же милый! – Юля потянулась и потрепала милого Эдю по загривку, как щенка. – К тому же Леша тебя видел и обещал узнать, кто ты такой.

– И вправду мило, – Эдик скривился.

– Кого тут что-то не устраивает, тот свободен идти восвояси, – строго сказала я. – И нам с тобой, Юлия Юрьевна, тоже пора выдвигаться. Если Гавросич ввечеру не обнимет родную Чучундру, услуги маньяка-убийцы не понадобятся, дед его опередит и укокошит нас сам. Хотя, возможно, в сложившейся ситуации имеет смысл оставить тебя дома, заперев на три замка?

– С ума сошла? А Чучундру кто потащит? Ты, что ли? – фыркнула подружка. – Ты ее вместе с горшком не поднимешь, дохлятинка!

– Кто дохлятинка? Я – дохлятинка? Смотри, не загреми на тот свет раньше меня, невеста маньяка! – завелась я.

– Девочки, девочки! Не ссорьтесь! – вмешался Эдик. – Перед лицом опасности нужно выступать стройными рядами, так что пойдем колонной по три. А Чучундру вашу я понесу, мне нетрудно.

– А своих дел у тебя нет? – огрызнулась я.

– Эй, полегче! – окоротила меня Юля, явно заподозрив, что я желаю отшить случайно подвернувшегося кавалера, и желая пресечь такое глупое и вредное разбазаривание ценностей. – Эдик, мы с благодарностью принимаем твою помощь. В конце концов, пылесосная коробка с дюжим кактусом внутри – это не женская ноша.

Тут я подумала, что подруга права: картонный куб с габаритами около двух метров по сумме трех измерений – не тот аксессуар, который украсит прекрасную даму.

И перестала спорить:

– Ладно, идем втроем!

Добрый денек продолжал щедро одаривать добрую бабушку Веру: ближе к обеду объекты повалили кучно.

Из подъезда вышли сразу трое: две девки, жилички Гаврилкины, и давешний рыжий-бесстыжий. Парень нес большую коробку с изображением самого популярного домашнего питомца класса хоботных – пылесоса.

Баба Вера прицелилась и произвела пробный выстрел:

– Куды хозяйский агрегат поперли, шалавы?

Девки переглянулись.

– В ремонт, бабушка! – не растерялся рыжий. – Вот, не смог я его починить на дому, приходится в мастерскую везти!

– А ты хто, пылесосный мастер, что ли? – добрея, спросила старушка.

Пылесосных дел мастера имело смысл запомнить, мало ли, вдруг пригодится.

– Еще какой! – донеслось уже из-за угла.

Троица быстро перебирала ногами – очевидно, пылесос захворал весьма опасно и нуждался в самой скорой помощи.

– В мусорный бак Чучундру выбрасывать нельзя, туда бродячие кошки за едой лазят, какая-нибудь бедная киса может пораниться о колючки, – на ходу рассуждала Юля.

– Выбросим вместе с коробкой, она защитит бродячих кис, – предложил Эдик.

– Ты что?! На пылесос еще годовая гарантия не истекла, нельзя упаковку выбрасывать! – возразила я. – Коробку надо будет вернуть на антресоли, а то дед нас убьет.

– Я смотрю, опасно вы живете, с дедом-то вашим, – съязвил Эдик. – Чуть что не так, и убить может старче.

– Что ты, Гавросич хороший, добрый, – вступилась за нашего деда Юля. – Только немного раздражительный, но для пожилого человека это нормально.

– Так нормально, что от него вся родня убежала, – не удержалась я от ехидного комментария.

– Тем более мы должны пожалеть старика, потерявшего еще и Чучундру! По нашей вине он лишился последнего дорогого существа! – со слезой в голосе вскричала Юля и тут же радикально поменяла тон, добавив абсолютно деловито: – Смотрите, в овражке куча растительного мусора, давайте приобщим к ней наш дохлый кактус!

Под крутым бережком после ливня с разливом ручья образовался внушительный завал из коряг и веток с листьями. Лишний кактус не нарушил бы своеобразную гармонию этого природного сооружения.

– Экологически чистое захоронение, – одобрил Эдик и, встав на самом краю обрыва, перевернул коробку и вытряхнул из нее кактус. – Покойся с миром!

– Прощай, дорогая Чучундра! Мы никогда тебя не забудем! – вернув в голос хрустальную слезу, прозвенела Юля.

– Прости меня, кактус, – шепнула я.

Меня запоздало накрыло чувство вины.

Знаете ли вы, что карнегия гигантская, произрастающая в пустыне Сонора, может доживать до ста пятидесяти лет и достигать при этом пятнадцати метров в высоту и весить до десяти тонн? А цереусы, которые отличаются длинными цилиндрическими стеблями до двадцати метров в высоту, живут более трехсот лет!

У бедной Чучундры могла быть долгая жизнь, если бы не мой роковой удар подушкой.

«С другой стороны, где жили бы вы с Юлей, если бы дедов милый кактус разросся до двадцати метров?» – резонно поинтересовался мой внутренний голос.

Это замечание сразу же примирило меня со скоропостижной смертью Чучундры.

– Ну? Куда теперь? – ловко перевернув ставшую невесомой коробку, спросил повеселевший Эдик.

– А вот тут у меня адресочек, – я потянула из кармана бумажку. – Вот, улица купца Фролова, дом пять. Где это, далеко? Меня предупредили, что кактус можно забрать только до полудня.

Эдик посмотрел на часы, Юля – на солнце на полпути к зениту.

– Успеем, – решили оба.

– Ох, дуры вы безмозглые, твари чешуйчатые! – ласково ругался Егорыч, шагая по отмели в присвоенных им резиновых сапогах – тех, что побольше.

Маломерки тоже пригодились: сошли за ведерки. Один сапог Егорыч нес под мышкой, собирая в него рыбешек, застрявших на отмели.

Большая вода как накатила, так и ушла, а сазанчики, подхваченные внезапным разливом в искусственном пруду турбазы «Золотая удочка», остались. Самые умные или удачливые укрылись в заводи под корягами – тех Егорыч надеялся вытянуть сетью, но и просто так, без всякого снаряжения, мелочи на ушицу он уже поднабрал.

Жаль, что резиновые сапоги могли похвастать водонепроницаемостью, но не огнеупорностью, а то второй сапожок вполне можно было бы использовать как кастрюлю для варки!

Эх, где бы взять котелок?

Егорыч пригляделся к завалу на берегу. В куче мусора, принесенного водой, преобладала растительность, но попадались и тряпки, пластиковые бутылки, разный прочий хлам.

Егорычу сейчас нужна была посудина, и он высматривал предметы округлой формы. Нашел жестяной тазик, к сожалению, непоправимо дырявый, сдувшийся резиновый мяч и целехонький трехлитровый баллон.

А потом углядел между переплетенными ветками и глинистым откосом еще что-то округлое и зеленое, вроде помятого армейского котелка.

Тянуться сквозь преграду надо было далеко, Егорыч по самое плечо погрузил руку в хаотическое переплетение веток и стеблей, и хватать искомый предмет ему пришлось без помощи зрения, на ощупь.

Схватил – и заорал дурным голосом.

Даже глуховатая баба Вера, сидя на лавочке, услышала полный возмущения болезненный вопль. Орали в той стороне, где ручей, да так орали, что ворон с деревьев посрывало!

Жаль, что с лавочки у подъезда берег ручья даже в бинокль разглядеть было решительно невозможно.

– Как обманчива бывает внешность, – философски заметила Юля. – С виду дядя типичный алкаш, а на самом деле – надо же! – знаток и ценитель кактусов!

– Ну что, берете? – Упомянутый знаток и ценитель вернулся из короткого забега на кухню, распространяя вокруг себя запах крепкого спиртного.

– Ботаники тоже спиваются, – зашептал Эдик – еще один философ. – А то и скуриваются! Знаете, какие растения некоторые знатоки и ценители у себя в квартирах выращивают? У-у-у!

– Берем! – повысив голос, чтобы прекратить прения не по существу вопроса, сказала я. – Размерчик как раз наш.