Лариса Ильина - Вредность не порок Страница 10

— А если мы ошибаемся? Опозорим людей, как мне им потом в глаза глядеть? А ежели не ошибаемся, опять-таки нам с тобой башку запросто отшибут. Согласна?

Конечно, я была согласна, про милицию я так ляпнула, на всякий случай.

— Надьке пока не говори, — задумчиво разглядывая мою ободранную коленку, сказала Ирка, — она точно всю милицию на ноги поднимет.

— Ладно, — отозвалась я и снова глянула за забор.

Клетчатого уже не было, да и вообще никого не было видно ни в саду, ни во дворе. — Ну что, пошли?

— Какое «пошли»! — зашипела Ирка. — По-тихому давай, на коленочках…

Так, на четвереньках, мы и двинули из сада во двор, и представьте себе размер Надькиных глаз, когда мы возникли перед ней из-за теплицы с помидорами. Она хапнула ртом воздух и чуточку отступила, дав мне возможность подняться, вслед за мной показалась Ирка, блестя натертыми о траву коленями.

Надька покосилась на нас исподлобья и неуверенно сказала:

— Я даже не хочу спрашивать, что все это значит.

Ирка в ответ кивнула и согласилась:

— Вот и правильно!

Не знаю, чем бы все закончилось, если бы через несколько секунд я не услышала с улицы:

— Анастасия Игоревна, будьте любезны!

Переглянувшись с девчонками, я быстренько стряхнула с коленей прилипший к ним мусор и направилась к забору. Подружки потянулись следом, они никогда не упускали случая поболтать со Стасом на общие темы.

— Слушай, Стаська, — едва сдерживая смех, сумничала Надька, — ты теперь как Ленин в Шушенском.., поднадзорная…

Эти две дуры принялись хохотать, я же кипела со злости.

— Чего тебе?! — с разгону рявкнула я на скромненько стоявшего за забором Стаса.

Он изобразил улыбку и сообщил:

— Виктор Степанович с ребятами машину пригнал.

Ты не хочешь с ним повидаться?

— Нет, — прорычала я, — не хочу. У тебя все?

Стас загрустил:

— А Виктор Степанович хочет с тобой поговорить…

— Вот пусть сюда и идет…

— Его Вера Николаевна просила что-то тебе передать.

Я хрюкнула со злости, однако хорошо знала, что идти все-таки надо. Во-первых, я уважала Виктора Степановича и он ко мне хорошо относился, во-вторых, не стоило дожидаться, чтобы Стас перекинул меня через плечо и пронес через полдеревни. Мысленно еще раз прокляв оставленную в сумке записку, я сказала Стасу:

— Подожди минутку…

— Ну я тогда тоже пойду, — заявила Надька и направилась к калитке, а я развернулась к Ирке.

— Давай я к тебе попозже приду… Посмотрим, что будет…

— Давай, — закивала она, — договорились!

Через минуту, попрощавшись с тетей Леной, мы втроем направились домой. Надька жила неподалеку от нас, так что большую часть пути мы прошли вместе. Она весело болтала со Стасом, я молчала, раздумывая об Иркином рассказе, пытаясь определить, что в нем истина, а что плод ее воображения. Вскоре мы добрались до двора бабки Степаниды, где стояло ни много ни мало четыре «жигуля». Один из них принадлежал Стасу, а на остальных прикатила команда сопровождения.

— Ой, братик, — прогнусавила я, шлепнув рукой по теплому капоту, — твои ножки приехали!

В ответ на это «девятка» взвыла дурным голосом, я с перепугу шарахнулась в сторону, едва не сбив Стаса с ног.

— Вы что, очумели, что ли? — рявкнула я, придя в себя. — Сейчас здесь вся деревня будет!

В то же мгновение из дверей выкатились двое молодых людей в камуфляже. Увидев нас, один из них затормозил, второй быстро защелкал кнопками сигнализации. Машина умолкла, я, косясь на окно бабкиной комнаты, прошипела:

— Что вы, рехнулись здесь машины на сигнализацию ставить?

Сияя довольной физиономией, Стас шутовски развел руками:

— Извиняйте, принцесса, столичные замашки…

В горнице меж тем царило веселье. Стол был накрыт к чаю, причем бабка не поленилась вытащить свой любимый и бережно хранимый ведерный самовар, доставшийся ей по наследству от какого-то далекого предка.

Скатерть, используемая хозяйкой только в честь приезда моей мамы и по церковным праздникам, резала глаза ослепительной белизной и была вся уставлена бабкиными домашними заготовками. Все это великолепие с усердием поглощалось тремя мощными челюстями, на уголке восседала довольная бабка, чинно держа в руке блюдце с горячим чаем. Вошедшие вслед за мной молодцы резво бросились к оставленным по случаю аврала местам и ловко запустили ложки в вазочку с вишневым вареньем.

— Анастасия! — широко разведя руки в стороны, мне жизнерадостно улыбнулся Виктор Степанович Гольков, невысокий, коротко стриженный мужчина средних лет, выступающий сейчас в роли соседа-отпускника. — Это ты там под окном шумишь? — И, не дожидаясь ответа, развернулся к бабке:

— Опять выросла, ну надо же!

Эту сногсшибательную новость Виктор Степанович сообщал мне при каждой нашей встрече, правда, на сей раз он внес некоторое разнообразие, проинформировав об этом Степаниду Михайловну.

Я же поздоровалась с гостями, подсела к столу, налила себе чаю и, пользуясь подвернувшейся возможностью, налегла на земляничное варенье. Тут к нам присоединился Стас, и скоро я забыла о том, что зла на весь свет, смеясь над непрерывно сыплющимися анекдотами Виктора Степановича и правдивыми рыболовными историями охранника, которого звали Валентином. Еще двое ребят оказались заядлыми охотниками, и через пару часов голова моя пошла кругом от лососей, подстреленных в густых зеленых дубравах, и лосей, выловленных за ветвистые рога из бурных студеных речек. Когда чаепитие наконец подошло к концу, я глубоко сожалела о своем обещании вернуться к Ирке, потому что глаза слипались и больше всего мне хотелось лечь спать. Когда мы с бабкой убрали со стола и перемыли всю посуду, Виктор Степанович отозвал меня в сторонку:

— Настя, мама тут тебе кое-что передала… — он протянул небольшой бумажный сверток. — ..сказала, что это подарок твоей подружке на день рождения.

Я обрадовалась:

— Подарок? Вот здорово! А когда же она купить успела?

— Да это не она покупала, — сконфуженно кашлянул в кулак Виктор Степанович, — это я покупал… Когда Вера Николаевна утром позвонила, попросила Стасову «девятку» пригнать, заодно и про подарок сказала. Там, говорит, таких нету, купи, пожалуйста, Степаныч. Объяснила какой, а мне что? Мне нетрудно. Погляди, угодил, нет?

Не переставая в душе удивляться способности моей мамы предусматривать абсолютно все, я распаковала коробочку и с удовлетворением осмотрела витой золотой браслетик, о каком Ирка мечтала ровно столько, сколько я ее знала.

— Класс! То, что надо, Виктор Степанович, большое спасибо!

День рождения у Ирки послезавтра, и она грозилась пригласить нас с Надькой в город в ресторан. Пожаловавшись невзначай маме на то, что никак не могу найти в здешних магазинах нужную вещицу, я, пожалуй, поступила правильно. Мама же поступила как всегда: не занимала время разговорами, а просто сделала. Прав, видно, Стас — до нее мне далеко.

Я отнесла футляр к себе в комнату, раздумывая о том, как бы незаметно исчезнуть из дома при таком большом скоплении народа. Это тебе не бабка Степанида, ребята не зря получают деньги за свою работу, уж чего-чего, а охранять они умеют. Да, как всегда, все значительные события в моей жизни переплетались в один тугой клубок — именно тогда, когда свобода передвижения интересовала меня более всего, ко мне приставляют охранника, а затем присылают еще пятерых. Посидев в задумчивости на кровати, я решила вернуться в горницу, рассудив, что время еще есть, на улице светло и уйти незаметно шансов все равно нет.

В горнице меня ждал приятный сюрприз. Выяснилось, что гости не останутся, а уедут в ночь. Сделав печальные глазки, я понуро закивала и согласилась с тем, что если надо, значит, надо. И вот, распрощавшись с нами, ребята загрузились в машины, и три «жигуля», аккуратно развернувшись, выкатились за ворота.

— Стас, загони свою колымагу в сарай! — крикнула я, хорошо зная, что тот обидится за «колымагу».

Но Стас не желал отзываться, я пошла его искать, чтобы убедиться, что все же испортила ему настроение.

К большому своему удивлению, открыв дверь его комнаты, я увидела, что он преспокойно лежит на своем диване. Так вот почему он не пошел провожать ребят до ворот! Он просто-напросто завалился спать.

— Молодец, — сказала я, тихонечко закрывая дверь, — не такой уж ты приставучий парень.

В горнице все еще толклась бабка Степанида, наводя окончательный лоск, я помогла ей, и скоро мы разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

За окошком давно стемнело, лениво перебрехивались напоследок собаки, а я лежала, положив руки за голову, и прислушивалась к затихающим звукам отходящей ко сну деревни. Наконец глянула на часы, поднялась, переоделась в джинсы и футболку и осторожно выглянула в окно. Где-то за околицей глухо ухнула сова, я перекинула ногу через подоконник, опять прислушалась и, не заметив ничего страшного, изготовилась спрыгнуть вниз. До земли было недалеко, но прямо под окном росли кусты шиповника, и оцарапаться мне не хотелось. Я примерилась и отпустила руку. В то же самое мгновение внизу что-то зашевелилось и кто-то сдавленно прошептал: