Татьяна Луганцева - Сейф для любовных улик Страница 10

– Стоп! Можешь не продолжать, я все поняла. Это самое нелепое совпадение, случившееся в моей жизни! А теперь прощай. Мне только надо передать твоему тестю кое-какие бумаги моего отца.

– Это невозможно. Дело в том, что мой тесть умер около двух лет назад, – пояснил Владислав, внимательно разглядывая Ефросинью.

Повисла неловкая пауза.

– Надо же, не успела!

– Прости, на меня так много всякого сразу навалилось, что я не сообщил твоему отцу, хотя был в курсе, что они дружили.

– Это ничего бы не изменило, – отмахнулась Ефросинья. – Ведь мой отец тоже умер два года назад.

– Извини, Фрося, не знал. Я очень уважал его.

– Я помню. Но я…

– Понимаю, ты не хотела меня видеть. Даже не хотела думать обо мне. Больше скажу – не хотела даже подумать о том, чтобы подумать обо мне.

– Давно ты за границей, изъясняться стал – хуже некуда! «Подумать о том, чтобы подумать…» – передразнила Фрося и отвела глаза.

Она знала, насколько ее покойный отец любил и ценил своего талантливого ученика Влада. Дело в том, что учились они с Владом в одном университете, но на разных факультетах. Ефросинья на факультете иностранных языков, а вот Владислав на факультете физики и кибернетики, где читал лекции профессор Кактусов. И познакомилась Ефросинья с Владиславом сначала заочно. Отец дома за ужином, за которым собиралась вся семья, просто взахлеб рассказывал о своем талантливом ученике.

– Просто потрясающий парень! У него абсолютное логическое мышление! Для него вся программа института – пройденный этап. Попомните мое слово – мир его еще узнает! У него все будет супер… если не подведет характер.

– А что у мальчика с характером? Он безволен? – поинтересовалась супруга Зинаида Федоровна, ставя супницу на стол.

– Небось конченый «ботан»? – уточнила Ефросинья.

– А вот и не угадали! Наоборот, парень абсолютно неуправляемый. Гордый и свободолюбивый. Не посещает занятия, особенно по предметам, которые ему неинтересны. Постоянные прогулы! Я устал отмазывать его от притязаний деканата. Парень курит, иногда хамит и дерзит, ездит на мотоцикле, носит длинные волосы.

– Не люблю таких, – нахмурилась Зинаида.

– Скорее, боишься и не понимаешь. А я люблю неординарные личности, – возразил жене профессор.

А вскоре его ученик зашел к ним в гости и встретился взглядом с Фросей. Что сыграло для нее роковую роль.

Сам Кактусов поддержал их дружбу, хоть и переживал за дочь, понимая сложность характера своего любимца и то, что молодые люди очень разные по характеру.

– Как бы ты не обожглась… – предостерегал он дочку.

– А все ты! Привел своего уникума в наш дом, и что теперь? – восприняла в штыки нового знакомого Зинаида Федоровна, и все по тем же причинам. – Не пара они! Задурит девчонке голову и бросит! А еще и, не дай бог, беременную оставит! А тебе-то все равно, скажешь, что внуки будут архиодаренные!

И Фрося знала, что, когда они с Владом расстались, отец хотя и перестал говорить о нем, чтобы не травмировать дочь, но хорошего мнения о нем не поменял…

Ефросинья вернулась мыслями в настоящее время.

– Вот как получилось, значит. Папа за несколько дней до смерти уговаривал меня съездить к своему польскому другу. Потом умер, я закрутилась, впала в депрессию, забыла о его просьбе. А тут случайно увидела папку, о которой он говорил, и подумала, что надо выполнить последнюю волю отца, если это было так важно для него. И вот – на тебе! – развела Фрося руками. – Ладно, пойду я…

– Куда? – удивился Владислав.

– Куда-нибудь. Не имею желания знакомиться с твоей женой. Ой, я же должна была отдать листы с непонятными для меня цифрами твоему тестю! Но если его уже нет, а ты тоже физик, то, может, они тебе пригодятся? Давай я папку тебе оставлю, хоть частично исполню свой долг…

Ефросинья застучала по своим бокам, словно в поисках карманов, и тут ее как будто паралич разбил. Она замерла почти на полуслове. Но через минуту отмерла и закричала:

– Влад!! У меня же нет ни этой папки, ни вещей! Где мой чемодан? Господи, а где мое все?! Ты правду сказал, что меня привезли без вещей?

– Главное, успокойся!

– Меня обворовали, а ты говоришь «успокойся»? Конечно, тебе-то что. Ты даже не вызвал полицию, а только смеешься надо мной!

– Фрося, я же не мог знать, что тебя обворовали. Ты приехала на такси пьяная, в костюме лося. Я подумал, что ты остановилась где-то в городе и решила меня разыграть.

– Хорош розыгрыш! Я же прямо с поезда! – Ефросинья мрачнела с каждой минутой. – Меня ограбили! Украли все вещи! Там же деньги, Влад, целых полмиллиона рублей! Господи, это же аванс, я еще должна его отработать! Взялась за то, чего никогда не делала, и теперь, получается, мне предстоит писать чертов роман, можно сказать, бесплатно! Вообще-то деньги нужно было отдать человеку, у которого мама одолжила мне на операцию, я их взяла с собой на всякий случай, ведь впервые ехала за границу…

Ефросинья с каждой минутой все больше осознавала отчаянность своего положения и уже не знала, за что ей хвататься, за голову или за сердце.

– Воды? – спросил Владислав.

– Кофе бы…

– Тогда идем.

Светлов помог ей встать и повел в неизвестном направлении, минуя просторные комнаты, по бесконечным коридорам с подсветкой на стенах и потолками с лепниной, со старинной мебелью…

– Что это? Коттедж? Дом? – спросила Фрося.

– Скорее поместье. Очень старое и красивое.

– Хорошо живешь…

– Не жалуюсь, – покосился на нее Влад.

– Прислуги много?

– Пара-тройка человек в доме, садовник, и все.

– «Пара-тройка человек…» – передразнила его Ефросинья. – И у каждого ребенка по няньке?

Владислав промолчал. Наконец они пришли в красивую и просторную круглую комнату с большим круглым столом посередине и висящей над ним круглой же люстрой с хрустальными подвесками. Высокие стулья, обитые темно-зеленой кожей и с резными подлокотниками, как бы сами, лучше всяких слов, приглашали усаживаться и располагаться поуютнее.

– Ты садись, а я сейчас… – сказал Владислав и скрылся за одной из трех дверей.

Но Ефросинья, пребывавшая в состоянии сильного душевного волнения, не могла находиться на одном месте и двинулась по периметру комнаты, осматривая все, что попадалось на глаза, затуманенные слезами. Огромные книжные шкафы, конечно же, немедленно привлекли ее внимание.

«Потрясающее собрание! – сразу оценила библиотеку Фрося. – Девятнадцатый, двадцатый век… поэзия… Как же я все-таки это люблю! Это – мое!» Она тут же взяла томик со стихами на английском языке и погрузилась в чтение. Кактусова могла провести в таком состоянии, уходя в себя, и час, и два, и три. Потому что вчитывалась в каждое слово с профессиональным интересом, очень вдумчиво, словно заранее предполагая, как бы этот текст лег на русский язык.

– А вот и мы! Прости, что задержался! – вывел ее из задумчивости голос Владислава.

Ефросинья оторвала взгляд от пожелтевших страниц. Рядом с Владом стоял невысокий кудрявый мужчина в мешковатом костюме странного грязно-песочного цвета.

– Фрося, познакомься, это помощник комиссара полиции Вацлав Бельских, мой хороший друг. Он, кстати, хорошо говорит по-русски. Хотя к чему это я? Ты же умничка, на многих иностранных языках, как на родном, говоришь.

– Очень приятно! – широким шагом направился к гостье из Москвы низкорослый мужчина. – Друзья Влада – мои друзья!

Он пожал ей руку и совершенно по-русски вытащил из внутреннего кармана пиджака бутылку. По внешнему виду – коньяка.

Тут же в комнату вкатилась заставленная посудой тележка, которую толкала красивая молоденькая девушка в форме горничной.

– А вот и еда. С дороги надо обязательно перекусить. То есть поужинать, – прокомментировал Светлов.

– Вы ведь не просто так пришли? – обратилась к Вацлаву Фрося.

– Да, мне позвонил Влад и рассказал, что с вами произошло. Я, как представитель власти, готов вас выслушать и помочь.

– И не просто выслушать, а запротоколировать! – поднял указательный палец хозяин дома.

– Конечно. Все, что вы сейчас расскажете, будет оформлено как совершенно официальная информация, хоть и полученная в неофициальной, так сказать, обстановке, – подтвердил Вацлав Бельских.

– Я пить не буду, – покосилась на бутылку Ефросинья. – Мне и так плохо… Похоже, все и случилось из-за того, что я напилась.

– Чисто символически! Это прекрасный коньяк из подвалов Влада! – чуть ли не облизнулся Вацлав, глядя на бутылку. – Он знает, что я люблю.

Горничная ловко накрывала круглый стол. Тарелки из белого фарфора с золотым узором лилиями, серебряные столовые приборы… В таких же белых салатниках с золотой каемкой два салата, выглядевшие как в дорогом ресторане, аппетитного вида окорок, ветчина и сырокопченая колбаса нескольких сортов… Тарелка с элитным, судя по буйной плесени, сыром, щедро сдобренным крупными грецкими орехами и виноградинами… Круглая тарелка с трогательными канапе с красной икрой, креветками и еще какими-то морскими гадами, то есть, извините, морепродуктами… Затем горничная ненадолго удалилась и вернулась с минеральной водой, бокалами для коньяка и стаканами для свежевыжатого апельсинового сока, кувшин с которым уже возвышался на столе.