Кэрол Дуглас - Крадущийся кот Страница 10

— Пиарщик, конечно, может угробить репутацию, но Убить человека… Ни один дурак никогда тебя не заподозрит всерьез.

— Да? А как насчет полицейской дылды Молина?

— Да, эта всех подозревает, — согласилась Темпл.

— Слушай. Я хочу, чтобы ты меня прикрыла.

— Еще не хватало! Я уже один раз отказалась от этой работы, ты что, забыл? С чего бы мне браться за нее сейчас, когда там такое творится? Кстати, я Молине тоже не нравлюсь.

Даже на больничной койке Бьюкенен умудрился изобразить Казанову:

— Ну, я-то ей нравлюсь, не сомневайся. Но она меня все равно подозревает.

Темпл удержалась от того, чтобы стукнуть его по голове, исключительно ввиду окружающей обстановки:

— Да с какой же стати? Лейтенанта Молину, конечно, профессия обязывает относиться с подозрением ко всем вокруг, но с чего бы ей взбрело в голову, что именно ты мог убить стриптизершу? Кстати, каким способом она была убита?

Он побледнел еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Бледность подчеркнула черные круги вокруг глаз, так что лицо на подушке стало похоже на мордочку панды. Кроуфорд стиснул простыню, прикрывающую его грудь.

— Она была в гримерке… Одна. Больше никого. Я сначала принял ее за костюм… Там горели только маленькие лампочки возле одного из зеркал, все костюмы покрыты блестками, трудно отличить живое от неживого… Она свисала…

Он закрыл глаза и замолчал, ресницы утонули в темных мешках под глазами. Темпл, несмотря на всю свою неприязнь, не могла ему не посочувствовать: она хорошо помнила, как несколько недель назад упала прямо в объятия трупа, споткнувшись на книжной ярмарке в конференц-центре.

— Как… как это — свисала?.. — выдавила она из себя непослушными губами.

Он открыл глаза и быстро-быстро сказал:

— На стрингах. Ее повесили на стрингах. Со стразами.

— Как?.. 1де… на чем она висела?

— Я не знаю! Ты думаешь, я присматривался? Я сначала не понял, подошел поближе, чтобы узнать, что там такое… висит… как китайская звенелка. Все эти перья… они колыхались, стразы поблескивали… Выглядело, как чертово чучело на карнавале Марди Гра (Католический праздник, аналог русской Масленицы). Ну, ты знаешь, анимированный костюм, марионетка. Только это был не костюм.

Темпл опустилась на деревянное лакированное сиденье модернового шведского стула для посетителей — бездна вкуса! — форма и поверхность которого были такими обтекаемыми и гладкими, что ей на мгновение показалось, что она может соскользнуть с него на пол. Она видела множество гримерок, когда работала в театре «Гатри» (Знаменитый театр в Миннеаполисе. Основан в пику брод-вейским коммерческим шоу), и еще до него, в разных любительских театрах. Она могла себе представить мертвую тишину пустой гримерки и бестелесное колыхание висящих повсюду костюмов. Но костюм, о котором говорил Бьюкенен, мог считаться бестелесным только выражаясь фигурально: мертвая оболочка, которую покинула душа. Темпл заметила, что дрожит, как лист на ветру, как свисающий с вешалки костюм в душном воздухе гримуборной.

— Ты ее знал? Кто она была?

— Просто девка, — этот черствый ответ мгновенно лишил Бьюкенена сочувствия Темпл. — Одна из.

— По какой причине, кроме того, что ты обнаружил тело, Молина тебя подозревает?

Его взгляд томно скользнул в сторону, избегая ее пронизывающего взора:

— Ну… я перед этим приглашал ее на свидание.

— Приглашал на свидание? Или, по своему обыкновению, приставал к ней? Отвечай честно: ты просто вежливо подошел и пригласил ее в кафе, или все время пытался прижаться, лапал ее, дергал за перья костюма и смывался прежде, чем она успевала дать тебе по роже? Отвечай: ты не давал ей проходу, и это заметили все вокруг?

— Что ты пытаешься мне пришить? Хочешь превратить несколько невинных дружеских шуток в дело о сексуальном преследовании?

— Слушай, Бьюкенен, твои представления о невинных дружеских шутках лежат где-то между манерами пещерного человека и привычками боа-констриктора!

Тяжелая дверь палаты распахнулась. Темпл обернулась, надеясь, что медсестра не успела услышать ее бесчувственные нападки на нездорового человека.

Безжалостный синеватый верхний свет придавал вошедшей брюнетке какой-то застиранный вид, но это была не медсестра. Она проникла в палату, точно воплощенная скорбь, за ней по пятам следовала девочка-подросток с угрюмым лицом, покрытым прыщами. Пара приблизилась к постели больного и остановилась по другую сторону кровати.

— Мерли, — представил женщину Бьюкенен, ничего не добавив, как будто имя все объясняло.

— Мы отлучались в кафетерий перекусить, — извиняющимся тоном объяснила Мерли, глядя на Темпл. — Я примчалась сюда сразу с работы, не заходя домой. — Она участливо повернулась к Бьюкенену: — Как быть с твоими рыбками? Когда мне нужно их кормить?

— Покормишь, когда вернешься домой, — ответил он коротко.

Тишина простерлась между ними, как пациент на столе под наркозом. Темпл украдкой рассматривала похожую на мышку женщину поверх белой простыни разделяющей их больничной койки. Довольно приятное лицо без морщин. Почти никакой косметики. Почему у забитых женщин всегда такие выцветшие ресницы? От этого их грустные глаза как будто плавают в бледно окрашенном холодце, подчеркивая безвольность и пассивность их обладательницы.

Девочка, во всех других отношениях копия своей матери, в этом была на нее не похожа. Она, наоборот, пылала изнутри. Ее горящие глаза, глаза подростка, обитающего в диких джунглях средней школы, ничего не упускали из виду. Они замечали все, и обо всем судили. И обо всех.

Эта жалкая парочка должна была бы удвоить стремление Темпл держаться как можно дальше от Бьюкенена и всего, что с ним связано. Вместо этого она решила ее судьбу, не оставив другого выхода.

— Ладно, — сказала она человеку, лежащему на постели. — Я возьму на себя это шоу. Конкурс проводится в «Голиафе», так?

Он молча кивнул.

— Мой любимый отель, — сказала Темпл мрачно. Фокусник Макс как раз завершил свой контракт с «Голиафом» перед тем, как исчезнуть.

Она попыталась незаметно продвинуться к двери и покинуть палату, но Мерли и ее дочь последовали за ней в коридор.

— С ним все будет хорошо, — сказала Темпл убедительным врачебным тоном.

Мерли кивнула, ее тусклое лицо обвисло от усталости и пережитого волнения:

— Сердечный приступ был не очень сильный, хотя еще возможны осложнения. Огласка…

— Это он как раз обожает, — перебила дочь.

Темпл незаметно покосилась на правую руку Мерли в поисках обручального кольца. Его не было.

В ушах дочери висело какое-то кошмарное количество серебряных скорпионов, пауков и панковских символов. Ее черты пока еще были размыты, бледная кожа покрыта прыщами, но Темпл заметила кое-какие признаки будущей красоты, еле видные, впрочем, из-за обилия пирсинга, оттягивающего детские губы и даже брови.

— Куинси! — пристыдила Мерли. — У Кроуфорда был ужасный шок. Ты не могла бы забыть ваши вечные перепалки хотя бы на время его болезни?

Девочка упрямо смотрела на свои тонкие руки, скрещенные на еле заметной груди. Она ничего не ответила, кроме невысказанного: «Да пошли вы все…», — написанного на ее лице крупными буквами.

Золотые шестнадцать лет, и она должна провести их рядом с Кроуфордом Бьюкененом, исполняющим роль отчима или чего-то подобного… Темпл догадывалась, что эта высокая, длинноногая, нескладная девочка не могла быть родной ему по крови.

— Спасибо вам, мисс Барр. — Мерли решила игнорировать неприличное поведение дочери. — Кроуфорд так много рассказывал о вас. Я знала, что мы можем на вас рассчитывать.

— Никаких проблем, — уверила Темпл неискренне. Она бросила последний взгляд на Куинси, которая подпирала серую стену, выпятив губы, точно Ким Бейсингер, и ушла, стуча высокими шпильками по больничному коридору.

«У него есть сожительница, — думала она с отвращением, — но это не мешает ему кобелировать направо и налево. Может, хоть убийство напугает его так, что он уймется и начнет обращать больше внимания на семью. Хотя, наверное, Куинси это не слишком понравится… Оказывается, есть нечто более ужасное, чем иметь Кроуфорда Бьюкенена под боком в качестве коллеги по профессии. Гораздо ужасней, будучи Кошмарным Подростком, иметь его в качестве отчима!»

Глава 8 Танец смерти

Я снова пребывал в блаженной дремоте — мне в этом нет равных, — но был бесцеремонно разбужен шумным возвращением мисс Темпл Барр.

— Луи!.. — вскричала моя куколка, обнаружив меня на своей просторной кровати в спальне, освещенной только тусклым светом ночника.

И это вовсе не было криком радости, как я рассчитывал, хотя она немедленно подхватила меня на руки.

— Мое шелковое платье от Ханае Мори! — возопила она так громко, как только могут вопить маленькие куколки, когда их раздражает неизвестно что.