Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева Страница 10

Поздний вечер стал в некоторой мере…

…передышкой после многочисленных сюрпризов, от которых у Павла голова реально гудела. Лорик – черт с ней, со временем он разберется, с чем она пожаловала, в мозгах застряло другое: брелок, стакан, отпечатки, пистолет, глушитель… И Феликс, конечно. Все эти позиции Павел старался связать, понять – вот и не спалось ему. Искал в архивах криминальной хроники схожесть хотя бы приблизительную и зря потратил время, не бывает одинаковых улик, преступлений, расследований. Несведущим чудится похожесть, а специалист найдет массу различий. Павел и не надеялся встретить идентичность, вот если б какую-никакую идею выудить из хроники, мотив получить…

Глаза устали, Павел потянулся и завалился на кровать, закинул за голову руки, смотрел в потолок… Брелок, стакан, отпечатки из головы не выходили. Скрипнула дверь, у нее протяжный звук, когда открывают, эту особенность знает мама и чуть придавливает ее ногой, прежде чем открыть. Павел повернул голову – вот те на! Лора уже закрывала за собой дверь, он бросил ей:

– Воспитанные люди стучатся.

– Чш! – приложила палец к губам Лора, идя к нему и плутовски улыбаясь. – Не кричи, а то всех разбудишь.

Халатик полупрозрачный, под ним слегка просвечивает тело, на теле, кажется, ничего нет, если только белье не телесного цвета. Как говорит Женька Сорин – ничёсе! Лора присела на край кровати (белья на ней нет), ну-ну. Павел молчал, а стоит ли говорить? Разумеется, он догадался, зачем она притащила свое роскошное тело в данную минуту к нему, и выжидал, про себя потешаясь. Поскольку Павел не проронил ни слова, ей почудилось, он выпал в осадок, Лора приступила к обольщению:

– Не ожидал?

– Разумеется, нет.

– А я иду мимо, смотрю – у тебя свет…

– Серьезно? Как же ты могла идти мимо, если моя комната последняя, за ней тупик, а твоя комната в другом конце квартиры?

– Ха-ха-ха-ха… Ну, я увидела свет на полу из-под двери.

– Дверь пора заменить, закончу дело и займусь этим.

– Что за дело, которое вспоминается по такому пустяку и в такой час? – растопырила она глаза.

– Ты хотела сказать, при таких обстоятельствах?

Павел красноречиво провел рукой на дистанции вдоль ее силуэта, небрежный жест дал повод стать смелей, не успел он глазом моргнуть, а Лора уже без халата стояла во всей нагой красе. Она осталась довольна произведенным впечатлением – у Павлика глаза на лоб полезли, дар речи пропал, ну так есть от чего офигеть, ни одного мужика не найдется, чтобы он не захотел этого тела. Лора поставила одно колено на кровать, неожиданно наклонилась к нему, упираясь руками о подушки, и, приблизив лицо к его лицу, заговорила тихо, проникновенно:

– Павлик, я так мечтала об этом дне…

– Сейчас ночь, – тихо поправил он.

– Да, ночь… О ночи тоже мечтала… с тобой… Ты же помнишь, как нам было хорошо? Я помню… все-все помню…

И Лора порывисто потянулась к его губам, дабы закрепить успех страстным поцелуем, но Павел прикрыл ее ротик своими пальцами, охладив пыл совершенно спокойным тоном:

– Лорик, извини, поезд ушел далеко, я теперь люблю кожу да кости, а не роскошные формы.

Она снова растопырила глаза, выпрямилась:

– У тебя кто-то есть, Павлик?

– А твое какое дело? – ухмыльнулся он.

– Я лучше, ты же знаешь, ты очень хорошо это знаешь.

Он сел на кровати, поднял с пола ее халатик (рука-то длинная) и протянул ей без лишних слов. Не взяла.

– Лорик, я не любитель наступать на грабли.

– То есть я… грабли? Хм, каким грубым ты стал.

И вырвала халатик из его руки, нехотя натянула, завязывая поясок, вдруг заговорила человеческим голосом, без этих – воздыханий поддельной страсти:

– Ты не знаешь, как трудно одной… Я думала, это славная игрушка – малыш, но с первых дней зашилась, потому что была одна. Ни жилья своего, ни денег… Волонтеры помогали, потом… нашла работу на удаленке, стало чуточку легче. Потом научилась управляться, сейчас очень даже неплохо устроилась. А какой у нас Тимочка… он жутко умный. И на тебя похож, ты же видел…

– Иди спать, у меня завтра очень трудный день.

Бедняжка поплелась к выходу, у двери остановилась, не оборачиваясь, сделала последнюю попытку:

– Мне тридцать лет, я многое поняла и хочу начать сначала.

– Ты только хочешь, а я давно начал сначала.

Лора повернулась к нему и бросила с упреком:

– Ну, хоть бы сексом занялись по старой памяти.

– Ага, а потом скажешь, что от меня ты родила десять негритят.

– Ну и дурак ты, Пашка.

Когда она ушла, он подумал, что надо бы теперь в комнате внутренний замок поставить, щеколда будет в самый раз, а то эдак чести лишат.

Часть вторая

Конец – это только начало

Феликс позавтракал в полном молчании, да и воскресный день провели как-то нерадостно, в похоронном режиме. Настя не приставала к нему, причины депрессии знала, понимала, что он очень расстроен, она сидела за столом, подперев щеку ладонью и не притронувшись к еде на тарелке. Наконец Феликс поднял глаза на свою юную жену, невольно залюбовался ею и улыбнулся. Она, правда, красивая – зеленоватые умные глаза, яркие губы, черты гармоничные, притягательные. Но это не все, редко к красоте прилагаются отличные качества, она и хозяйка, и мастерица, к тому же единственная, кому удается строить Феликса.

– А ты почему не ела? – заметил он.

Посмотришь на Феликса при первой встрече, первое впечатление, что он человек, избалованный женским вниманием, цену себе знает, эпатажный, языкатый, короче, брутал в самом лучшем смысле этого ненашенского слова. Едва Настя увидела его в кабинете следователя, короткая мысль пронеслась: мой, но придется муштровать, и это было в двадцать два года. Да, у нее практичный ум. Но кто бы мог подумать, что Феликс нежный, любящий, заботливый без муштры? Настя улыбнулась, ответив:

– Люблю смотреть, как ты ешь. Уйдешь, у меня времени будет полно, вот и поем. А у нашего Вовки прорезался зуб.

– Так мы теперь по ночам спать будем? – оживился Феликс.

– Да, – рассмеялась Настя. – Пока не начнет резаться второй, думаю, передышка будет небольшой. Ой, тебе пора!

Взглянув на часы, он подскочил, ринулся в прихожую, сосредоточенно и быстро одевался, но когда хотел выйти, Настя окликнула его:

– Стой! – Подошла вплотную к мужу, обняла за шею.

Поцелуй перед работой – традиция, это пожелание отличного дня, успехов и обещание со стороны Насти ждать мужа. Феликс еще чмокнул ее в нос и выбежал из квартиры.

* * *

Он выслушал Терехова и молчал, потирал ладони, выпятив губы и глядя