Дарья Донцова - Мыльная сказка Шахерезады Страница 11

Кузя другой. Большую часть суток он проводит, уткнувшись в монитор, и за весь день может сказать пару слов или вообще ничего. Женщин он опасается, с холостяцкой жизнью расставаться не хочет, не одобряет, как сам говорит, «обезьяньих замашек» Соба и мечтает выгнать из дома армию людей, которая постоянно толчется в гостиной и столовой. Кузя виртуозно владеет компьютером, он в курсе всех новинок, которые еще не дошли до потребителя, и может нарыть в Интернете любую информацию. Остается лишь удивляться тому, что молодые мужчины живут в одном коттедже и никогда не ссорятся.

— Соб слушает! — повторил Сеня. — Говорите, не тормозите!

— Судя по голосу, ты проводишь время в компании очередной любовницы? — предположила я. — И разве твое агентство называется «Поиск»? У него же нет вывески!

— Я завален работой по горло, — невпопад ответил Собачкин. — Еле-еле выкроил секундочку на кофеек.

— Бедненький, — лицемерно пожалела я Сеню. — А где у нас Кузя? Мне нужны его компьютерные таланты.

— Что тебе надо? — полюбопытствовал Собачкин.

Очень хорошо, что я поймала Семена в компании с очередной Джульеттой. Сейчас Собу захочется произвести выгодное впечатление на даму, и он в два счета выполнит мою просьбу, не станет ныть и вспоминать про загруженность. Нажму еще на одну педаль и тогда точно получу необходимое.

— Спасибо, дорогой, но дело сложное, лучше мне обратиться к Кузе, ты ведь не носишь с собой ноутбук.

— Обалдеть! — возмутился Сеня. — Да я сплю с ним! Из рук не выпускаю! Давай, говори скорей, я гений сети.

А еще отчаянный хвастун и павлин! Но мне желание Собачкина распушить хвост перед новой девушкой на руку. Говорят, нехорошо манипулировать людьми, но иногда умение дернуть за нужные веревочки бывает весьма полезным.

— Ирина Алексеевна Соловьева, сорок пять лет, — затараторила я, — управляющая рестораном «Фасоль», мне известен ее нынешний адрес, вышлю его тебе эсэмэской.

— Что тебе конкретно надо? — поторопил меня Собачкин.

— Все! — алчно воскликнула я. — Любую информацию. Контакты, родители, состав семьи, бывшие мужья, дети, прежние места работы, детали биографии.

— Ок, я жду сообщения, — выпалил Семен и отсоединился.

Я успела отослать ему название улицы, номер дома и квартиры семьи Соловьевых до того, как на кухню со стопкой альбомов вернулась Катя.

— Мама снимки аккуратно раскладывает, — произнесла девочка. — Это мы на море, на даче, вот мой день рождения в кафе.

Я начала перелистывать картонные страницы. Ирина на самом деле методична. На каждом форзаце есть надпись. Допустим: «Лето 2008 г. Египет, август 13-28-е числа». И любуйтесь на кадры, которые запечатлели Катюшу в бассейне, на берегу моря, около верблюда, в магазине сувениров. Главной героиней всех съемок является девочка, изображение матери мелькает редко, Ирина почти всегда одна, порой вместе с Катей и никогда с другими людьми.

— Меня больше всего интересуют снимки вашего выхода из роддома. Где они? — спросила я.

— Их нет, — сказала Катя.

— Вот странно, — удивилась я, — обычно матери трепетно относятся к фотографиям, где стоят с конвертом с младенцем в руках.

Катюша почесала нос.

— Я один раз спросила, где мои совсем детские фотки, да и мамины тоже. Хотелось на бабушек-дедушек посмотреть. А она сказала, что все документы погибли при пожаре, ей потом пришлось восстанавливать свой паспорт, мою метрику.

— Да, жаль, — протянула я, — снимков не вернуть.

— Точно, — вздохнула Катя, — так я бабушку с дедушкой и не увидела. Они до моего рождения умерли.

— Знаешь, где они работали? — поинтересовалась я.

— Неа, — призналась Катя, — мама о них ничего не рассказывает. Думаю, она с родителями поругалась и убежала от них. Но мне правду не говорит, чтобы плохой пример не подавать. Родители обожают себя приукрасить, их послушать, так они в детстве на крыльях летали. У меня подружка есть, Оля Шмакова. Ее отец за каждую четверку ремнем лупил и орал:

— Дура! В кого такой тупой лентяйкой уродилась! Я учился на «отлично», родителям с десяти лет помогал, газеты до занятий разносил, деньги с пеленок в дом притаскивал.

Олька ему верила, а потом ее предки ремонт затеяли, поснимали с антресолей древние чемоданы эпохи динозавров, и Шмакова в хламе отцовский дневник за десятый класс нашла. Вау! Там одни колы, замечаниями даже обложка исписана. Ольга ему дневничок показала и пригрозила:

— Еще раз меня пальцем тронешь, пойду к нашему директору, покажу ему вот это и про побои сообщу.

Зачем взрослые лгут?

— Понимают, что в молодости натворили много глупостей, и хотят удержать детей от опрометчивых шагов, — ответила я, — желают им счастья.

Звонок мобильного прозвучал так громко, что я вздрогнула и схватила трубку.

— Соловьева Ирина Алексеевна, москвичка, ранее проживала на Миусской площади, на задах улицы Горького. Отец Алексей Михайлович, авиаконструктор, доктор наук, профессор. Мать Ариадна Олеговна, чертежница, работала вместе с мужем. Бабушка, мать отца, Кира Алексеевна, поэтесса, скончалась в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, через двенадцать месяцев после первой посадки Ирины.

Последняя фраза прозвучала настолько дико, что я переспросила:

— После чего?

— Ирина Алексеевна была осуждена в марте восемьдесят третьего за воровство. Отсидела два года. В восемьдесят шестом снова попала на зону по обвинению в нанесении телесных повреждений, повлекших за собой большой ущерб здоровью, — бубнил Семен. — На сей раз, учитывая рецидив, ей вломили много. Ира шила брезентовые рукавицы в Мордовии до восемьдесят девятого.

Я, стараясь не измениться в лице, слушала Семена. Вот тебе и учительница географии, тихая скромная женщина, решившая родить девочку от чужого мужа! Кате ни в коем случае нельзя знать даже крупицу правды.

— Эй, отреагируй, — потребовал Сеня, — подай гудок. Создалось впечатление, что я беседую с немой.

Я справилась с замешательством.

— Слышно прекрасно. Я нахожусь в компании Кати, тринадцатилетней дочери Ирины. Соловьева вовремя не вернулась домой, девочка нервничает. Я подумала, что ее мать задержалась у родственников. Но Катя ничего не знает ни о бабушке, ни о дедушке, их фото нет, они погибли в пожаре. Снимки, а не старики. Катюша лишь сообщила, что мама до ее появления на свет работала в школе учительницей географии.

Собачкин чихнул прямо в трубку.

— Круто! Надеюсь, ты не включила громкую связь?

— Не догадалась, — буркнула я, — давай без вопросов. Что еще у тебя есть?

— К школе такую козу на километр подпускать нельзя, — загудел Семен. — Научит первоклашек добру. Высшего образования у Ирины нет, географию она постигала, разъезжая по России в спецвагоне для зэков. Ей попалась отличная мать. Когда дочь отпускали, она всякий раз в своей квартире ее прописывала, небось надеялась, что Ирочка ума наберется. Ан нет, не в медведя конфетка! Девяносто первый год у Ирины ознаменовался новой посадкой, она торговала с лотка газетами на площади. Там завязалась драка, в которой убили гражданина Звягина Юрия Николаевича. Народу махалось много, но экспертиза доказала, что решающий удар ножом нанесла Ирина. И укатила наша красотка на двенадцать годков в солнечную Республику Коми. Но вот тебе фокус! В тысяча девятьсот девяносто девятом она была прописана в коммуналке на улице Щелкина.

— Что-то не сходится, — пробормотала я. — Ты, часом, не перепутал гражданок? Может, о другой Соловьевой сейчас рассказываешь?

— А ты, часом, не перепутала адрес нужной тебе бабы в эсэмэске, которую мне отправила? — разозлился Собачкин. — Может, не то название улицы написала?

— Нет, — ответила я.

— Ну и я нет, — отрезал Сеня. — Смотрю биографию тетки, чьи координаты от тебя получил.

— Человек не может оказаться одновременно в двух местах, или курорт, или Москва, — пробормотала я, глядя на Катю.

— Зона не курорт, — не понял Собачкин.

— Да, да, Катя мне чай предложила, — невпопад сказала я.

— Тьфу, забыл, — воскликнул Сеня. — Соловьева могла выйти по условно-досрочному освобождению. Хотя нет, надо отсидеть три четверти срока. Так что раньше двухтысячного Ирина за ворота зоны не могла шагнуть. Слушай, может, она таки освободилась в миллениум?

— Нет, — возразила я. — Катя появилась на свет в девяносто восьмом.

— Импосибл! — щегольнул знанием английского Соб. — Никаких детей у зэчки нет. Ни одного упоминания о дочери ни в каких документах.

— М-м-м, — промычала я. — В бумагах путаница! Архив затопило! Такое случается! Вот беда!

— Поговори с матерью Ирины, — посоветовал Соб, — с бабушкой Кати.

— Она жива! — ахнула я.

— Почему нет? — удивился Семен. — Ариадне Олеговне всего шестьдесят три года, по нынешним понятиям она еще невеста. Живет в прежней квартире на улице Горького. Сейчас вышлю адрес.