Наталья Александрова - Поющие в коровнике Страница 11

Впрочем, и эта мысль проплыла где-то на краю сознания, словно она не имела ко мне никакого отношения.

Машина скатывалась по склону оврага, постепенно набирая скорость. Ее подбросило на какой-то кочке. От толчка моя голова откинулась назад, вместо руля и приборной доски я увидела стремительно приближавшиеся кусты, редкие песчаные проплешины, небольшие валуны, тут и там разбросанные по склону… от толчка в голове немного прояснилось, и я вдруг осознала сразу две вещи: во-первых, еще немного – и все будет кончено. Удар – грохот – смерть. Во-вторых, Лимон выскочил из машины, а это значит… это значит…

Это значило что-то очень важное, но в голове все путалось, и я никак не могла ухватить эту мысль, не могла додумать ее до конца.

Машину снова подбросило на кочке, от этого резкого удара что-то в мозгах встало наконец на место, и я поняла: если Лимон выскочил из машины, значит, дверцы не заблокированы…

Ну и что… все это казалось совершенно неважным, не имеющим ко мне никакого отношения. Мне хотелось одного: закрыть глаза, забыться, задремать…

Но если дверцы не заблокированы… если Лимон смог выскочить из машины… значит, и я…

Машина ехала все быстрее и быстрее, ее то и дело подбрасывало на кочках и колдобинах. От нового толчка я прикусила язык. Резкая боль и солоноватый привкус крови во рту окончательно помогли мне прийти в себя. Я увидела несущийся навстречу склон, приближающееся дно оврага и огромный валун…

Еще несколько секунд – и будет поздно… все для меня будет кончено…

Сделав немыслимое усилие, собрав в кулак жалкие остатки воли, я рванула ручку, распахнула дверцу и выбросилась из машины.

И покатилась по склону. Щеку расцарапала колючая ветка, с треском порвался рукав, я еще несколько раз перекувыркнулась и застряла в колючем кустарнике.

Машина, еще больше разогнавшись, достигла дна оврага и с жутким грохотом врезалась в огромный замшелый валун.

Впрочем, то, что сначала показалось мне грохотом, было совсем негромким звуком по сравнению с тем, что я услышала через несколько секунд, когда взорвался бензобак «ауди» и машину охватило дымное багровое пламя.

Я смотрела на это бушующее пламя расширившимися от ужаса глазами и думала, что только что, самое большее, минуту назад, я неслась навстречу этой пылающей смерти…

После взрыва я на какое-то время оглохла, но очень скоро звуки окружающего мира понемногу вернулись. Я услышала скрип раскачивающихся деревьев, шорох ветра в их верхушках… и приближающиеся шаги.

– Да что там смотреть, – боязливо проговорил высокий мужской голос в нескольких метрах от меня. – Ты погляди, как горит! От нее наверняка одни головешки остались…

Я узнала Лимона и отползла глубже в кусты.

– Пофигист ты, Лимон! – ответил Костян. – Все нужно проверять! Пока своими глазами труп не увидишь – нельзя докладывать Виктории Сергеевне! Вон, привезли девчонку из морга, а она оказалась живой… так что все надо проверять!

Бандиты прошли совсем рядом со мной.

Я затаилась, как мышь в норке, и следила за ними.

Пламя быстро пошло на убыль. Бандиты подошли к догорающей машине, Костян наклонился и раздраженно проговорил:

– Ну, и где она? Я ее не вижу…

– Наверное, сгорела… – протянул Лимон.

– Ты что несешь? – рявкнул на него напарник. – Где это видано, чтобы труп сгорел без остатка? Ты мне пургу не гони! Говори честно – вырубил ты ее, прежде чем из машины выскочить?

– Да вырубил! – заголосил Лимон, ударив себя в грудь огромным кулаком. – Век воли не видать! Врезал ей как следует! Ты же меня знаешь, я кулаком быка свалить могу…

– Насчет быка – не знаю, похоже, ты в тот момент об одном думал: как шкуру свою спасти и поскорее из машины выскочить… короче, ты, как всегда, облажался. Но девка далеко убежать не могла, она где-то здесь! Нужно ее найти, оглушить и запихнуть в машину, пока еще огонь не погас!

Только что мне казалось, что все самое страшное позади, что смерть миновала, – и вот все начинается сначала.

Костян обернулся и окинул склон пристальным безжалостным взглядом. Я сжалась в комок, постаралась слиться с темной осенней землей. Сердце колотилось от страха недопустимо громко.

– Иди влево, – распорядился Костян. – А я пойду направо… далеко уйти она не могла!

Направо… он двигался прямо в мою сторону.

Если бы приближался Лимон – у меня были бы шансы остаться незамеченной, укрыться в кустах. Но Костян – другое дело, от его маленьких злобных глазок ничто не утаится, мимо него муха не пролетит…

Я отползла назад, в самую глубину кустарника.

Вдруг почва подо мной предательски зашевелилась и начала осыпаться.

Я с трудом сдержала крик, который выдал бы меня Костяну, попыталась ухватиться за корявый ствол маленького кривого деревца, но рука соскользнула, и я провалилась в какую-то нору.

И на этот раз все-таки потеряла сознание.

Геша Мельников проснулся оттого, что кто-то весьма чувствительно встряхнул его за плечо.

– А? Что? – не раскрывая глаз, забормотал Геша, поворачиваясь на другой бок и отмахиваясь левой рукой. – Отвяжитесь вы все, дайте выспаться…

Маневр не удался, поскольку место рядом было занято, а тот, кто тряс его за плечо, не отстал, а сильно дернул Мельникова за волосы. Геша осознал, что голова его здорово болит. Ясное дело, они вчера, как всегда, упились в хлам. Геша попробовал отползти к стенке, но там кто-то пискнул жалобно.

– Вставай, Генка! – голос был такой громкий, что Геша с похмелья принял его за звук труб Страшного суда. – Пора уже!

– Куда пора? – заплетающимся языком еле вымолвил Геша.

Голова болела зверски. Было такое чувство, что в черепной коробке обосновалась приличная компания змей и они ползают, свиваются в клубки, шипят и плюются ядом.

– Вставай, в морг надо ехать! – настырно гудел голос.

Было так худо, что Геша усомнился – может, он уже умер, поэтому и зашел разговор о морге? Но тут под боком у него опять что-то взвизгнуло и завозилось, и Геша понял неизбежную вещь: придется открыть глаза. Он ощупал голову, отчего змеи в черепе завозились еще активнее, нащупал на своем лице глаза и пальцами приподнял веки. В комнате было полутемно, так что свет не ударил в измученные зрачки и не проник в голову, чтобы просверлить ее болью, хотя и так – куда уж хуже…

Возле его кровати стоял Слон. Геша обрадовался, что сразу его узнал, значит, с ним все не так уж плохо. Еще Геша осознал, что он спит в своей кровати, и это тоже было хорошо.

– Ну чего ты хочешь? – заныл Геша. – Ну дай человеку выспаться, какой еще морг? Что за шутки на больную голову? Я вроде пока еще живой… а потом, даже если я покойник, так покойников в морг на труповозке возят, своим ходом туда тащиться не надо…

В волнении он слишком сильно дернул головой, и она отозвалась резкой болью, от которой Геша окончательно проснулся. И в поле его зрения попало то, что визжало и дергалось рядом. «Это» оказалось девицей с растрепанными светлыми волосами и размазанными глазами на кукольном личике.

– Я Ира, – сказала она, правильно угадав вопрос в его глазах.

– В жизни ее не видел, – пожаловался Геша Слону.

– Геннадий, не тяни время! – строго сказал Слон. – Сейчас следует о другом подумать! Срочно нужно в морг за Евдокией ехать!

– Ой! – пискнула блондинка, как видно, до нее в это утро все доходило быстрее.

– Куда… чего… зачем… – с досадой забормотал Геша, в его измученной голове постепенно всплыли какие-то воспоминания – дурацкий спор с Евдокией, визит Полтиныча, потом явление мента, потом он сунул денег санитарам… – Ох! – застонал он, схватившись за голову. – Что это мы вчера удумали? Это же надо было так упиться…

О том, чтобы встать с кровати, не могло быть и речи, о чем Геша и поведал скорбным голосом Слону.

– Слушай, все из-за Димыча произошло, это же его девки не поделили, так пускай он и едет в морг! – взмолился он.

– Не получится. – Слон и не думал оставить Гешу в покое. – Сам попробуй.

С этими словами он безжалостно выдернул страдальца из-под одеяла, не слушая его стонов. Выяснилось, что Лизка с Димычем заперлись в родительской спальне. Родители у Геши были замечательные – они почти все время проводили за границей, работая там по контракту, стремясь заработать сыну на квартиру, чтобы отселить этого охламона и зажить наконец спокойно. Пока же полностью свободный и независимый Геша жил припеваючи в четырехкомнатных хоромах с двумя ванными и отдельным сортиром для гостей.

С помощью Слона он кое-как дотащился до спальни. Лизка через дверь раздраженно крикнула, что Димыч спит, и присовокупила в крепких выражениях, где она хотела бы видеть их со Слоном, а также всех остальных с Авдотьей в придачу.

– Сука какая Лизка, – с тоской пробормотал Геша, чувствуя, что надвигается страшное: надо ехать в морг.