Дмитрий Черкасов - Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! Страница 11

Утром он на спор со своей очередной девушкой съел три куска намазанного гуталином хлеба и теперь мучался животом.

«Наверное, хлеб был несвежий», — печально размышлял старший лейтенант, глядя на покрытую грязно-бежевыми разводами стену кабинета.

— А-а, мужики, привет, — простонал Плахов, завидев Соловца и Казанову. — Бисептольчика нет?

— Нет, — в унисон ответили майор и капитан.

— И у вас нет. — Старлей печально уставился в пол.

Соловец бросил замызганную куртку на спинку стула, включил настроенный на частоту «Азии-минус» радиоприемник и уселся напротив Плахова.

— Игорек, у нас мероприятие…

— Какое? — заныл старлей, мечтающий лишь о том, чтобы тихо и незаметно умереть, а не участвовать в очередной попойке или сидеть в засаде.

— Такое! — Казанцев взгромоздился на стол. — Труп у нас на территории, вот что…

Однако сие сообщение не возымело никакого эффекта.

Плахов как пребывап в прострации, так и продолжил в ней пребывать. На все трупы в мире ему было плевать с высокой колокольни, ибо посторонние покойники ничто в сравнении с бурчанием и резями в собственном животе.

— Тяжелый случай. — Казанова оценил состояние коллеги и повернулся к Соловцу. — Чо делать будем, Георгич?

— Лечить, — ответил майор и обратил свой взор на любимую им резиновую дубинку. — Я где-то читал, что удар по почкам заменяет кружку пива. Денег на пиво у нас нет, а угостить товарища нужно. Отсюда вывод…

— Георгич, может, не надо? — встрепенулся Плахов.

— Тогда соберись и слушай…

— Ладно. — Старлей выбрал между «угощением» и необходимостью участвовать в разговоре. — Какой труп, кому поручено?

— В том то и дело, что никому. — Соловец наклонился поближе к Плахову. — Труп в таком месте, куда никто не ходит… Но на нашей территории.

— Плохо, — сообразил старлей.

— Однако есть и положительный аспект, — изрек Казанова. — До границы с соседями — не больше пятидесяти метров…

— Это хорошо, — согласился Плахов.

— К сожалению, местность открытая, — доверительно сообщил Соловец.

— Это плохо, — огорчился старший лейтенант.

— Но скоро ночь и фонари там горят через один, — вставил словечко Казанова.

— Это хорошо, — приободрился Плахов.

— Хотя по той улице часто проезжают патрули, — заявил майор.

— Плохо, — насупился оперативник.

— Патрульные обычно пьяные, — молвил капитан.

— Это хорошо, — сообразил старлей. — И что ты предлагаешь?

— Их надо отвлечь, пока мы будем перетаскивать труп, — сказал Соловец.

— Мне?

— Тебе, — Майор положил Плахову руку на плечо. — С Казановой мы уже всё обсудили.

— А как отвлечь-то?

— Будешь стоять на углу и, если заметишь чужую машину, пальнешь по ним из ракетницы и побежишь, — Казанова озвучил план. — Ракетницу искать не надо, вон она валяется…

Старлей наморщил лоб и погрузился в размышления.

— Новый мировой рекорд установил пассажир трансатлантического авиарейса Санкт-Петербург — Нью-Йорк, житель нашего города, заслуженный контр-адмирал, бывший начальник штаба Арктического флота и, по совместительству, помощник представителя президента по Северо-западному региону Мойша Опанасович Моцык-оглы, — поведал диктор «Азии-минус» в перерыве между заказанными правильными радиослушателями песнями «Эй, ментяра, продерни в натуре…» и «Эй, ментяра, продерни в натуре…» в повторе. — Он провел двенадцать тысяч километров верхом на унитазе, перед полетом съев купленную в аэропорту дыньку…

Плахов резво вскочил со стула:

— Я сейчас! — и пулей выскочил в коридор.

Соловец и Казанцев переглянулись.

— Молодой еще, — покачал головой начальник «убойного» отдела. — Его еще учить и учить…

ГЛАВА 6

THE TRUTH IS OUT HERE [25]

Мартышкин вылез из сверкающего черным лаком удлиненного «запорожца-ушастика» за квартал до нужного дома, добрел до пивного ларька напротив парадного, где по последним сведениям проживал Беркасов, и, чтобы не привлекать к себе внимание прохожих, по-пластунски пересек улицу и залег в сугробе возле металлической входной двери.

Следующие час и пятнадцать минут младший лейтенант провел в ожидании кого-нибудь из жильцов, так как самостоятельно справиться с кодовым замком у Сысоя не получилось.

Дважды к неподвижному телу пытались пристроиться пробегавшие мимо озабоченные кобели, но стажер стоически не обращал на псов внимания, сосредоточенно взирая на дверь.

Наконец железная створка приоткрылась, в щель на секунду высунулась голова в темной шапочке, оглядела окрестности и исчезла. Дверь легонько стукнула об косяк, однако замок не защелкнулся.

Бравый милиционер воспрял духом, выбрался из сугроба, подобрался к двери, дернул ее на себя, переступил порог и сделал шаг навстречу вылетающему из темноты кулаку…

Однажды майор Соловец был в командировке в братской Беларуси.

Там он, разумеется, нажрался до положения риз на банкете по случаю успешного завершения совместной операции минской и питерской милиций, в финале которой был задержан известный мошенник, выдававший себя за однояйцевого, в буквальном смысле этого слова, брата-близнеца российского Президента и сшибавший деньгу на подарок «родственнику». Укушавшийся Соловец буянил, кидался на коллег, сорвал и выбросил в окно волосяную накладку с плешивой головы заместителя министра внутренних дел России, возглавлявшего, в силу важности правонарушения, оперативно-поисковую группу, приставал к официанткам, танцевал гопак в обнимку с зачем-то доставленным на празднование задержанным, спустил в унитаз разодранные в мелкие клочья протоколы допросов свидетелей мошенничества, трижды скатывался по лестнице со второго этажа и напоследок получил по харе от распорядителя фуршета.

Под утро заслуженный «убойщик» пришел в себя на скамейке в каком-то парке.

Свежий ночной воздух оказал на майора вполне благостное действие и, очнувшись, он почувствовал себя более-менее нормально. Но при этом он совершенно не представлял, куда его занесло. Тогда Соловец медленно потопал по еле различимой в густом тумане тропинке, которая, если исходить из логики, рано или поздно должна была вывести его на центральную аллею или к воротам парка.

Внезапно позади майора послышались шаги, и в клочьях тумана он увидел голову белой лошади, меланхолично взирающей на сильно помятого питерского мента.

— Здравствуйте, — мужским голосом сказала белая лошадь.

— Э-э-э, здравствуйте, — ответил Соловец, лихорадочно припоминая свой личный опыт прихода белой горячки и наиболее частые преследующие людей в погонах галлюцинации, список которых был им выписан из методического пособия для врачей «скорой помощи».

— Вы откуда будете? — вежливо поинтересовалась белая лошадь.

— И-и-з П-питера, — задрожал майор, нащупывая в кармане сигареты, зажигалку и все остальные предметы, обычно просимые по ночам в безлюдных местах и служащие прелюдией к основной части действа, когда жертву весело пинают ногами.

— А вы, случайно, не пьяный? — усомнилась лошадь и фыркнула.

— Да ни в одном глазу! — храбро соврал Соловец и яростно поморгал, надеясь, что животное исчезнет.

— Тогда извините, — как ни в чем не бывало заявила никуда не пропавшая лошадь. — А вы знаете, куда идти?

— Конечно, знаю, — обречено сказал майор.

— Я могу вас подвезти, — предложила лошадь.

— Нет, не надо, — с достоинством ответил Соловец, но потом сообразил, что его слова звучат не очень-то вежливо и могут обидеть умное животное, и добавил: — Если что, я такси поймаю…

— Но вы точно не пьяный? — переспросила лошадь.

— Совершенно. — Майор положил руку на сердце. — Чтоб мне не сойти с этого места.

— Ну, хорошо… Тогда, до свидания, молодой человек. — Лошадь кивнула головой и медленно растворилась в тумане.

— До свидания, белая лошадь! — с облегчением крикнул Соловец.

Ответом ему был дружный хохот патруля конной милиции, дежурившего той ночью в парке…

Соловец припомнил этот случай в связи с тем, что место проведения операции «Был труп — нет трупа» оказалось затянуто таким же густым туманом, что и минский парк два с половиной года назад.

Нетвердо держащийся на ногах Плахов потряс зажатой в руке огромной ракетницей, конфискованной инспектором по делам подростков лейтенантом Волковым у десятилетнего пацана.

— Эх, надо было еще кого-нибудь с собой взять… Ни черта ж не видно!

— Взяли бы, — недовольно рыкнул майор, поддерживая старлея под локоть, — только вот наши друзья совсем оборзели. Ушли в два часа дня, и с концами. Завтра я им устрою…

— Может, случилось что? — Казанцев свернул шарф и засунул его в карман плаща.

— Ага, случилось! — Реплики Соловца источали змеиный яд. — Нашли ящик с водкой, вот что случилось…

— Тогда в отдел бы принесли. — Капитан был лучшего мнения о Ларине и Дукалисе, чем его непосредственный начальник. — Андрюха и Толян не жадные…