Хью Лори - Торговец пушками Страница 11

— Мисс Вульф, мне поручено сообщить вам…

Он замолчал, словно никак не мог вспомнить, что же ему там поручено. Поморщив нос, он все же решился продолжить:

— Мне поручено сообщить вам, что ваш отец в настоящий момент является объектом следствия со стороны правительственных органов Соединенных Штатов Америки, осуществляемого при поддержке моего департамента, который, в свою очередь, является частью британского Министерства обороны. — Фраза увесисто брякнулась об пол, а мы продолжали сидеть, не шелохнувшись. — Так что не вам решать, выдвигать или нет против мистера Лэнга обвинения, а также предпринимать или нет какие-либо действия в отношении вашего отца и его деятельности.

Не могу сказать, что я большой спец в физиогномике, но даже я заметил, что у Сары нечто вроде шока. Цвет ее лица менялся на глазах — от серого к белому.

— Какой еще деятельности? И какого еще следствия?

В ее голосе слышался надрыв. О’Нил явно чувствовал себя не в своей тарелке — я прекрасно видел, что он до смерти боится, как бы Сара не расплакалась.

— Мы подозреваем вашего отца, — наконец выдавил он из себя, — в транспортировке запрещенных веществ на территорию Европы и Северной Америки.

В комнате вдруг сразу стало очень тихо, все разом уставились на Сару. О’Нил прокашлялся.

— Ваш отец, мисс Вульф, занимается незаконными перевозками наркотиков.

Теперь настала ее очередь смеяться.

4

В траве скрывается змея.

Как все хорошее, — собственно, как и все плохое — закончилось и это. Клоны моего приятеля Соломона усадили Сару в очередной «ровер» и умчали в направлении Гросвенор-сквер, а О’Нил вызвал такси, которое приезжать не спешило, что позволило ему всласть поглумиться над моими личными вещами. Когда он наконец убрался, настоящий Соломон вымыл кружки, а затем предложил сходить куда-нибудь угоститься теплым, питательным пивком.

Было еще только половина шестого, но пивные уже вовсю стонали от нашествия юнцов в деловых костюмах, с нелепыми усишками и их болтовни о том, куда катится мир. Нам удалось отыскать свободный столик в баре небольшой гостиницы под вывеской «Двугорлый лебедь», где Соломон устроил настоящий спектакль расточительности, роясь по карманам в поисках мелочи. Я посоветовал ему списать пиво на служебные издержки, на что он тут же предложил мне запустить лапу в тридцать тысяч фунтов на моем счету. Мы бросили монету, и я проиграл.

— Безмерно обязан вам за вашу доброту, командир.

— На здоровье, Давид.

Мы присосались к бокалам, и я закурил.

Я ждал, что Соломон первым поделится своими наблюдениями о событиях прошедших суток, но ему, похоже, больше нравилось просто сидеть и слушать, как шумная компания риелторов за соседним столиком обсуждает автомобильную сигнализацию. Он умудрился сделать так, что я почувствовал, будто поход в бар — целиком и полностью моя идея. Меня такой поворот совсем не устраивал.

— Давид.

— Сэр.

— Это ведь не просто дружеские посиделки?

— Дружеские посиделки?

— Тебе ведь велели вывести меня куда-нибудь, не так ли? По-приятельски похлопать по спине, угостить выпивкой, выяснить, не сплю ли я с принцессой Маргаритой?

Соломона всегда раздражали упоминания королевской семьи всуе, почему, собственно, я и затеял весь этот разговор.

— Я должен находиться рядом, сэр, — буркнул он наконец. — И я просто подумал, что будет веселее, если мы где-нибудь посидим за одним столиком.

Похоже, он решил, что ответил на мой вопрос.

— Что происходит, Давид?

— А что происходит?

— Послушай, если ты и дальше собираешься сидеть, таращить глаза и повторять за мной как попугай, то вечерок у нас получится скучноватым.

Пауза.

— Скучноватым?

— Слушай, заткнись, а?! Ты же меня знаешь, Давид.

— Имею честь.

— Меня можно назвать кем угодно, но только не наемным убийцей.

Он глотнул пива и облизнул губы.

— Из моего опыта, командир, я знаю, что никого нельзя назвать наемным убийцей. До тех пор, пока он им не станет.

Пару секунд я смотрел ему в глаза.

— Я сейчас очень сильно ругнусь, Давид.

— Как вам будет угодно, сэр.

— Твою мать! Что ты хочешь этим сказать?

Риелторы переключились на тему женских сисек, этот неисчерпаемый источник веселья. Их гогот заставил меня почувствовать себя стосорокалетним стариком.

— Знаете, как у собачников? — заговорил Соломон. — «Что вы, мой песик совсем не кусается», — вечно твердят они. До тех пор, пока вдруг не приходится признать: «Сам не пойму, никогда с ним раньше такого не было». — Он заметил, что я хмурюсь. — Я просто хочу сказать, командир, что по-настоящему никто ни про кого ничего не знает. Ни про человека, ни про собаку. По-настоящему— никто.

Я со стуком опустил бокал на стол.

— Никто ни про кого ничего не знает? Надо же. То есть ты хочешь сказать, что, несмотря на те два года, что мы с тобой были не разлей вода, ты до сих пор не в курсе, могу я убить человека за деньги или нет?

Честно говоря, я немного расстроился. Хотя расстроить меня не так-то просто.

— А как вы думаете, я смог бы? — спросил Соломон. Веселая улыбочка по-прежнему гуляла на его губах.

— Смог ли бы ты убить человека за деньги? Нет, я так не думаю.

— Уверены?

— Да.

— А зря, сэр. Я уже убил одного мужчину и двух женщин.

Я знал об этом. Я также знал, какой это для него тяжелый груз.

— Но не за деньги, — ответил я. — Это не было убийством.

— Я служу короне, командир. Правительство оплачивает мои закладные. И как ни крути, — а уж вы мне поверьте, крутил я и так и сяк, — смерть этих троих обеспечила хлеб на моем столе. Еще пинту?

Я не успел ничего ответить, а он уже направлялся к бару с моим пустым бокалом.

Наблюдая за тем, как он пробивает себе дорогу сквозь плотную массу агентов по недвижимости, я невольно поймал себя на воспоминаниях об играх в войну, в которые мы с Соломоном досыта наигрались в Белфасте.

Счастливые дни, редкие точки на фоне тягуче-печальных месяцев.

Шел 1986-й. Соломона вместе с дюжиной других столичных полицейских из особого отдела командировали для усиления облажавшихся «Королевских констеблей Ольстера». Долго доказывать, что он единственный, кто окупил свой авиабилет, Соломону не пришлось, а потому незадолго до окончания срока командировки ольстерцы, которым вообще-то трудно угодить, сами попросили его остаться на сверхсрочную и попытать силы в качестве мишени для лоялистов[3] из парламента. Что он и сделал.

Я же в то время дослуживал свой последний, восьмой, армейский год — в полумиле от Соломона, в двух комнатушках над туристическим агентством под гордым названием «Свобода». Подвизался я в группе с рыкастым названием ГР-24 — одном из многочисленных подразделений военной разведки, конкурировавших тогда — да и сейчас наверняка тоже — за бизнес в Северной Ирландии. Так уж получилось, что остальные мои собратья по оружию почти все поголовно были выходцами из Итона, в контору заявлялись при галстуках, а каждый уик-энд летали в Шотландию — поохотиться на куропаток, и в результате большую часть свободного времени я проводил в компании Соломона, в основном в четырехколесных таратайках со сломанными печками.

Однако время от времени мы все же выбирались на воздух и делали что-нибудь полезное. И за те девять месяцев, что мы провели вместе, я стал свидетелем не одного смелого и выдающегося поступка, совершенного Соломоном. Да, он забрал три жизни, но спас при этом не меньше десятка других, в том числе и мою.

Агенты по недвижимости давились от смеха, глядя на его коричневый плащ.

— Знаете, командир, Вульф — компания дурная, — сказал он.

Это была наша третья пинта, и Соломон расстегнул верхнюю пуговицу. Сохранись у меня верхняя пуговица, я сделал бы то же самое. Бар понемногу пустел, посетители расходились, кто — домой, к женам, кто — в кино. Я закурил очередную, уже не помню какую по счету сигарету.

— Из-за наркотиков?

— Из-за наркотиков.

— И все?

— А разве должно быть что-то еще?

— Ну да. — Я поглядел через стол на Соломона. — Должно быть что-то еще, раз всем этим почему-то занимается не отдел по борьбе с наркотиками. Каким боком тут замешаны ваши люди? Вам что, больше нечем заняться? И вы решили покопаться по помойкам?

— Я ничего такого не говорил.

— Ну еще бы.

Соломон помолчал, взвешивая свои слова, и, по всей видимости, нашел кое-какие из них несколько тяжеловатыми.

— Один очень богатый человек, крупный бизнесмен, приезжает к нам в страну с желанием инвестировать. В Министерстве торговли и промышленности ему суют бокал хереса и кучу глянцевых брошюр, и человек переходит к делу. Говорит, что собирается заняться производством изделий из металлопластика в широком ассортименте, и не будет ли у кого возражений, если он построит полдюжины заводов в Шотландии и северо-восточной части Англии? Кое-кто из министерских чинуш чуть не обделывается от восторга, и новоявленному инвестору тут же предлагают субсидий на пару сотен миллионов плюс постоянное разрешение на парковку в Челси. Честно говоря, даже не знаю, что круче.