Иоанна Хмелевская - Бычки в томате Страница 11

Алиция поставила чашку на стол и села.

— Мне тоже так кажется. Но я моюсь по утрам, вот и не подумала. Уж извини...

— Да ладно тебе.

— И вообще, еще никто на моей памяти столько време­ни воду не лил.

— Правда, — подтвердила Мажена. — Цистерны три?

— Если совсем точно, то три с половиной. Как вы думаете, он там постирушку устроил, чтобы помочь жене-инвалиду?

— Не выдумывай. — На этот раз Мажена со мной не со­гласилась. — Стиральная машина у тебя на виду стоит, а па­ру нижнего белья обработать и пяти минут хватит.

— Ну, тогда я не знаю, чем он занимается. Ванна там си­дячая и жутко неудобная.

— Заснул, как факир на гвоздях, и проснется только утром, — выдвинула я свою версию. — Или оставил воду для маскировки, а сам вышел потихоньку через ателье и шарит сейчас вокруг до­ма в поисках своей банки, так как обнаружил недостачу.

— В темноте?

— А какая разница, все равно не найдет. А туалетом, я те­бя официально предупреждаю, я буду пользоваться в доме и укромного местечка в саду искать не собираюсь. В худшем случае на крючок запрусь.

— Учти, он на соплях держится. Что до укромного места, то выбор у тебя здесь большой. Но я тоже буду в доме поль­зоваться.

— Погоди... Мажена, а с чего это ты жену панголина вспомнила? Наш-то Ромео-Вацлав, честно говоря, не слишком на панголина похож, но я, по крайней мере, загибоны свое­го воображения объяснила. А твоя жена тут при чем?

— Жена не моя, — на всякий случай открестилась Маже­на. — У меня нормальный муж есть. Странный этот ваш Вац­лав-Ромео. Юлия с трудом сидит, видно, что из последних сил, слова не вымолвит. Так он, вместо того чтоб женой за­няться, токует, как глухарь, и к Грете клеится. Кстати, от­крою вам секрет, в своих музыкальных излияниях он пару жутких глупостей сморозил. И знаток из него как из меня королева Маргарет.

— Он не говорил, что знаток, — едко заметила Алиция. — Просто любитель.

Я стала на сторону Мажены.

— Да, а развлекал нас, так как считал, что так будет веж­ливее, чем над женой трястись.

— Да отцепитесь вы от него! Хватит с меня этой темы!

Мажена в очередной раз взглянула на часы.

— И правда, хватит. Но вы мне завтра расскажете, во сколько он из ванной выйдет, ладно? Последний поезд, жал­ко, что у меня так рано репетиция!

— Не волнуйся, ему не долго осталось, — утешила ее Али­ция. — Уверяю тебя, что вода там уже совсем холодная.

Мажена уехала, а Алиция как в воду глядела. Одно утеше­ние, что пан Вацлав наплевал на условности и проследовал в отведенную им с Юлией комнату с телевизором, не заходя в салон. И то хлеб...

Вот кем Алиция точно не была, так это свиньей. Зато я повела себя абсолютно по-свински и притом совершенно со­знательно.

А именно: встала раньше всех и вымылась в свое удоволь­ствие самой лучшей горячей водой, ни чуточки ее не эконо­мя. Алиция от такого моего маневра не слишком пострада­ла, так как всегда предпочитала воду чуть теплую, уверяя, что иначе она обжигается. А вот что касается гостей, мне даже стало любопытно, кто же пойдет в душ первым? Пан Вацлав оказался джентльменом и жену пропустил вперед

Завтрак уже стоял на столе, а Алицию продолжали тер­зать сомнения.

— Тебе не кажется, что надо их на завтрак специально поз­вать, а то они из скромности сами по себе не придут, — про­бормотала она вполголоса, отвернувшись к цветам на узеньком кухонном подоконнике и крутя при этом два сухих листочка.

— Делай, как знаешь. Ты же на самых разных гостях, мож­но сказать, собаку съела. Кого у тебя только не было, разве что Тутанхамона.

— Уж лучше бы Тутанхамон, а то эти странные какие-то. Словно в броню закованы. Во всяком случае, такое у меня впечатление.

— А вчера с нами спорила, что мы с Маженой преувели­чиваем.

— Может, я как-то не так их воспринимаю? Ты в магазин поедешь?

— Что, прямо сейчас?

— Нет, после завтрака.

— Если надо, поеду, куда скажешь, могу в магазин. Могу в Тиволи... — При слове «Тиволи» в глазах Алиции мелькнул ого­нек... — Только не на бега, сегодня выходной. Но лучше бы не­далеко, а то еще, не дай бог, пропущу встречу пана Вацлава с Эльжбетой! А насчет того, чтобы в Тиволи с гостями, это ты сразу выбрось из головы, цацкаться с недолеченной Юлией под аккомпанемент Ромео, — нет уж, уволь!

Алиция вздохнула, выбросила листочки в компостное ведро, заглянула под желтую салфетку и, поколебавшись, отряхнула яб­лоневую кору и отнесла к себе в комнату. Вернувшись, она сде­лала себе маленькую чашечку кофе и уселась с сигаретой за стол.

— Я есть хочу. А ты могла бы им пальцем ткнуть, а потом потеряться.

— И кто будет пешком возвращаться, я или они?

— Можно поездом.

— Можно, и поезд останавливается прямо напротив вхо­да в Тиволи. Слепая медуза не промахнется, и даже глухой услышит визг с аттракционов. Кто там сейчас в ванной?

— Пан Вацлав. Не, нам точно надо из себя имя Ромео вы­давить, а то кто-нибудь да ляпнет не к месту.

— Велика важность, они, небось, уже привыкли. Скоро он оттуда выйдет, из крана вот-вот лед посыплется. Так как, ма­газина с тебя хватит?

— Лед, как же, ну ты и оптимистка. Этого мой бойлер не умеет делать. Картошку купишь?

— Только картошку? — удивилась я.

Алиция обвела накрытый к завтраку стол загадочным взглядом.

— Ну, может, еще что, там видно будет. И не пытайся че­ки потерять!

— Они у меня не по дороге теряются, а здесь, в доме, — обиженно и с достоинством напомнила я.

Буцкие освободили наконец как ванную, так и комна­ту с телевизором и появились в салоне. Пан Вацлав с мес­та принялся было восхищаться окружавшими его чудеса­ми, но хозяйка тут же оборвала его восторги, пригласив всех к столу. И как обычно, можно сказать машинально, спросила:

— Яйцо кто-нибудь будет?

— С удовольствием, — мгновенно согласился пан Вацлав. — А ты, Шампусик?

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Юлия.

О яйцах Алиция спрашивала каждого гостя и каждое ут­ро, делая это совершенно механически и, я бы даже сказала, чтобы не обидеть подругу, бездумно, так как я тысячу раз ей объясняла, что яиц не хочу, а если захочу, попрошу сама, и на дежурном вопросе можно сэкономить время. Яйца у меня и дома есть, в смысле, на родине, и могу их лопать сколько угод­но и в любом виде. А в Дании я предпочитаю датскую саля­ми и салат с карри. Без толку, как об стенку горох. Однако всякий раз, когда кто-нибудь просил яйцо, а случалось такое крайне редко, хозяйка радовалась, как ребенок, а яйцелюб сразу завоевывал ее расположение. Интересно, поправит ли пан Вацлав теперь свою репутацию?

Похоже на то, так как Алиция весьма любезно расписыва­ла гостям достоинства разных объектов для посещения, но с учетом требуемых усилий и возможной физической нагрузки. Пана Вацлава, правда, гораздо больше беспокоили расходы, и он настырно расспрашивал о цене входных билетов. Я, хоть убей, не могла ответить, где вход платный, а где нет, и уж точ­но понятия не имела, сколько надо платить. Даже с Тиволи я путалась, хотя бывала там в среднем раза три в неделю. По­мнила только, что с утра вход дешевле, а потом становится до­роже. Зато бега отличались постоянными ценами: пять крон вход и пять крон ставка. Но бега пана Вацлава не привлека­ли, его страстью были искусство и культура. А еще горы.

Тут его снова прорвало. В Дании, мол, с горами туго. Ка­кая жалость! Украшенная горами, она была бы прелестной страной, просто земным раем. Встающие на горизонте за­снеженные вершины, на которые можно взбираться, пре­одолевая препятствия, охраняющие эти чудеса природы от навязчивого внимания примитивных человеческих существ. Восторг охватит, когда их победишь и взойдешь туда, на гор­дую вершину, и увидишь мир у своих ног. На его счету есть парочка подобных достижений, которыми он может гордить­ся, хоть это и нескромно... А еще и вода, это его любимая сти­хия. Что за прелесть погружаться в нее, нырять и плескаться, ведь Дания расположена на воде. Полуостров как бы объят морем, так и хочется самому ощутить на себе эти объятья, экстаз испытать почти эротический...

Боже мой, о чем мы вообще говорим? Алиция отключи­лась, как только речь зашла о бегах. Могу поклясться, обду­мывает, что я должна купить. Она очнулась на минутку при слове «плескаться», кивнула и, сказав: «Да, конечно...», прику­сила, по всей видимости, язык и снова погрузилась в размы­шления о хозяйстве.

Юлия, как человек последовательный, упорно молчала, со­храняя при этом приятное выражение лица и вежливый ин­терес в глазах. Я решила обязательно дозвониться до Хани, чтобы выяснить, открывает ли она хоть иногда рот по собст­венной инициативе, если ее никто не спрашивает. При этом она никак не походила на дебилку, в отличие от второй же­ны моего мужа.

Свернув на мужа, я задумалась и не только перестала слу­шать словоблуда, но и забыла проследить, оближет ли он лож­ку. Позже оказалось, что Алиция тоже об этом забыла. Боюсь, Мажена нам этого не простит.