Наталья Никольская - Жертва Сименона Страница 11

– Ну, Поля… Да, искала, искала!

– Видишь: ты даже забыла, что забрала у меня это чертово платье еще в середине августа! Мало того: я даже видела его у тебя распоротым. Эх, ты… И еще говоришь, что не страдаешь алкоголизмом!

Я развернулась и исчезла в кухне. Минуты через три за моей спиной послышались крадущиеся шаги и сопение.

– Поля…

Я продолжала, не оборачиваясь, греметь посудой. Сопение сменилось всхлипываньем.

– Поленька, прости меня, слышишь? Я тебе соврала…

– Это я и так знаю. Что еще?

– Да, я выпила твоей наливки! Один наперсток, там и говорить не о чем. Выпила тайком, потому что, если б я попросила, ты бы мне все равно не дала. Ведь не дала бы?

– Естественно.

– Вот видишь! А мне сегодня с утра так плохо, так плохо… Но ведь я молчу, ничего тебе не говорю!

Я усмехнулась. Если сегодняшний день у Ольги называется «молчу», то что тогда – «говорю»?!

– Мне нужна была только капелька спиртного, чтобы снять мигрень. Ты же знаешь, это помогает.

– Ну и как – помогло?

– М-м… Пока рано судить. Я думаю, обязательно помогло бы, если б ты не навалилась на меня и не наговорила кучу прелестей. Алкоголичкой обозвала… Вот голова и разболелась с новой силой!

– Значит, нужна еще капелька?

– Всего одна, клянусь! Поля…

Ольга подошла ко мне сзади, обхватила и ткнулась мокрым носом в шею.

– Поля, ты, конечно, права. Ты всегда права, как говорит Жора. Я слабая, нерешительная, вечно рефлексирующая натура, и я вечно попадаю в разные нелепые истории – вроде сегодняшней. Прости, что я порчу тебе жизнь!

– Прекрати! А то мой сладкий пирог получится соленым…

– Нет! Я знаю, что без тебя я пропала бы, сестренка. Но ты же знаешь: я такая не потому, что мне нравится портить всем жизнь, а потому… Просто потому, что я такая! Это не со зла.

– Ладно, ладно… Если честно, то и я тоже не подарок. Ты меня тоже прости! Я была не права сегодня утром, в поезде…

– Да нет, это все пустяки! Ты только в одном не права, Поля. Не смотря ни на что, твоя сестра – не такой уж никчемный человек, как ты думаешь! На меня можно положиться. И я не пьяница, нет! Я же не пью, а лечусь, ну как ты не поймешь? Тебе хорошо – у тебя аллергия на алкоголь… Ну, хочешь, я больше ни капли в рот не возьму? Хочешь?

– Интересно, что ты будешь делать, если я скажу – «хочу»?

– Ну вот, опять ты мне не веришь… Все, клянусь: больше ни одной капельки спиртного! До самого нашего дня рожденья! Ах, Полина, я тебя так люблю, а ты только смеешься над своей бедной больной сестрой!

– Ну, хватит, «моя бедная больная сестра», хватит трепаться. Я тебя тоже люблю – иначе я разве терпела бы все это?! Ладно уж: тащи сюда бутылку, все равно початая…

После того, как Ольга Андреевна приняла третью «каплю» наливочки, я уже вовсю жалела о проявленной слабости. Ее мигрень прошла – тем более что этой мигрени, сдается мне, вовсе не было. Но взамен моя сестренка снова впала в слезливую меланхолию, в основании которой лежал все тот же труп в купе поезда Москва – Тарасов. Только теперь все обещало быть сложнее и продолжительнее, потому что это была меланхолия пьяная, а не «шоковая».

– Нет, Поля, я категорически не согласна, что мы должны оставаться в стороне! – При этих словах раскрасневшаяся Ольга будто невзначай пододвинула к себе бутылку. – Ведь ты сама говорила: мы с тобой брались за некоторые дела потому, что они касались нас лично. Ну, а это дело – разве оно нас не касается?

– Касается? Это каким же боком, позволь узнать?

– Как это – каким? Прямым… Тьфу ты! Я хочу сказать, оно в прямом смысле касается нас боком. Я провела бок о бок с Айседорой Палискиене весь вчерашний вечер и целую ночь…

– Ну, что касается ночи, то тут вы вряд ли получили удовольствие от общения: просто обе были никакие!

– Полина, ты же обещала! Сколько можно третировать меня событиями этой ночи?!

Я вырвала у нее бутылку, заткнула пробкой и убрала полупустой сосуд прочь со стола – на тумбочку.

– Ольга, а сколько можно третировать меня – вот этой самой темой про «бедную Асю» и «нехорошую Полю»? По-моему, мы давно ее обсудили и закрыли. Давай, наконец, поговорим о чем-нибудь другом!

– Нет уж! Ты, может, ее и закрыла, а я – нет. И вообще, так не говорят: «тема про Асю».

– А мне плевать, как говорят! Я тебе говорю, что не собираюсь соваться в это дело – и баста!

Ольга громко шмыгнула носом и отвернулась к окну, положив подбородок на спинку стула. В наступившей тишине я ожесточенно орудовала вилкой. В глубине души я чувствовала, что сестра права, и от этого-то меня вовсе не радовало, что последнее слово осталось за мной.

– Ольга, ну что ты за дурочка! – Я в сердцах отшвырнула вилку. – Ты же сама говоришь, что зверски устала на этом самом симпозиуме. Что хочешь отдохнуть, прийти в себя?… Ну, что за бредовая идея, в самом деле, – отнимать хлеб у Жоры Овсянникова! Зачем тебе это? А, малыш?… Ведь я о тебе думаю!

Последние слова были сказаны таким елейным, вкрадчивым голоском, что я сама себе удивилась. Они могли бы тронуть сердце даже придорожного булыжника.

– Прекрасно! – Ольга повернула ко мне заплаканное лицо. – Если ты не собираешься соваться в это дело – значит, я сама сунусь! И если убийца придушит и меня тоже, то виновата в этом будешь ты! Обо мне она думает… Вот спасибо! Тронута!

Царапать протянутую руку дружбы? Ну, это уж слишком, Ольга Андреевна!

– Прекрасно! – ответила я в тон сестренке. – Валяй, если тебе делать нечего. Но когда убийца тебя придушит – а вероятность этого очень и очень велика! – то виновата в этом будешь ты сама, моя дорогая! Детишек только жалко… Ну да ничего: без семьи не останутся. Так что дерзай!

В ответ раздалось невнятное мычание и хлюпанье. Спас меня телефонный звонок.

– Привет, Полина. Ольга у тебя?

Я поразилась: до чего же напряженный голос у Овсянникова! И ни намека на ностальгию по тихому семейному вечеру за бутылочкой наливки и яблочным пирогом…

– У меня. Ты чего такой?

Он пропустил мимо ушей мой вопрос!

– Чем она занимается?

– Ты имеешь в виду Ольгу? – Я даже обиделась. – Как обычно: пьет и жалуется на судьбу, подарившую ей такую бездушную сестру.

Я нарочно старалась говорить громко, чтобы эта истеричка слышала.

– А-а… У вас там… все в порядке? Я имею в виду, не случилось ли чего… м-м… необычного?

– Да что ты все мычишь, Овсянников?! Говори, что случилось, не темни!

– Да тут, понимаешь, возникли кое-какие осложнения… Я говорю о деле Палискиене.

– А что такое?

– Да этот «крутой», Старостин… В общем, он пропал.

При этих словах мое сердце забилось чуть-чуть чаще.

– То есть как – пропал?!

– Да вот так, Поленька. Взял и пропал! В буквальном смысле. В офисе сказали, что шеф поехал на какую-то точку в районе химкомбината – это у черта на рогах. И он действительно там показался, однако пробыл недолго. Отослал охрану и сказал, что едет домой обедать. И больше его никто не видел. А в четыре часа на Волгоградской трассе обнаружили пустую «ауди». Никто из «вассалов» понятия не имеет, как могла там оказаться машина босса. Вот и все, что известно.

Я почувствовала, как во мне просыпается охотничий азарт.

– Какую версию отрабатывает следствие?

– Ну, ты же понимаешь: неожиданное исчезновение Старостина после убийства его попутчицы выглядит очень подозрительно.

– А не похоже, чтобы ему помогли исчезнуть?

– Конечно, следствие имеет в виду и такой вариант. Но ты согласись, дорогая: чтоб два «мокрых» дела наложились одно на другое по чистому совпадению… Такие совпадения – для учебников криминалистики. Так что на данном этапе Дрюня Старостин автоматически становится главным подозреваемым.

В сущности, я нисколько не удивлялась такому повороту дела. Я же сказала: этот тип мне сразу не глянулся! Если я чему и удивлялась, так это тому, что Ольга до сих пор не стоит у меня над душой и не рвет трубку из рук.

– Так у вас там все в порядке, Поленька?

Я невольно бросила взгляд через плечо – в сторону комнаты.

– Если это можно назвать «порядком» – то да. Я хочу сказать, в течение дня Старостин с нами в контакт не вступал и с удавкой за нами не гонялся.

– Типун тебе на язык! Черт знает что такое говоришь… Я просто так спросил.

– Так я тебе и поверила, Овсянников. Ты же как Ольга – врать совсем не умеешь. А еще мент!

– Ладно, ладно! Вы там с Ольгой поосторожнее, хорошо?

Мое сердце против воли дрогнуло – такая неподдельная тревога прозвучала в этих простых словах.

– С нами все будет о'кей, Жора, не беспокойся. Ты же знаешь, я умею за себя постоять. Главное – держи меня в курсе, хорошо?

– А куда я теперь денусь? Ты же с меня все равно не слезешь, дорогая!

– Это уж точно, милый! Кстати: а что там слышно насчет нашего другого подозреваемого – этого самого донжуана Ромочки? Между прочим, наша Ольга всерьез считает его убийцей Палискиене. Его нашли?