Молитва Идиотов (СИ) - Рогаль Анатолий Григорьевич "Frencis" Страница 11

«Все смешалось в доме Облонских», - написал классик и в этом все трагедия нашей земной жизни.

Мы стояли друг против друга. Вся словно в вуалевой накидке грусти, Нина слегка улыбалась уголками глаз и пронизывала меня, казалось, насквозь лучами своего всевидящего взгляда, а я лишь краснел и молча кивал головой, как истуканчик.

Краснел я не из-за природной стыдливости, а из-за сверхчувствительности своей новой кожи, доставшейся ей, наверное, от рыжих, но и три месяца воздержания конечно тоже давали о себе знать, особенно после того, как две недели назад я, наконец-то, перешел на полноценную человеческую пищу.

- Так да или нет? - теперь открыто посмеивалась с моего поведения Нина.

- Конечно же, да. Ведь я - мужчина, - наконец-то меня попустило.

- И сколько мужчине лет? - уступив мне, место водителя и галантно усаживаясь рядом, продолжила моя пытливая свой допрос.

- Двадцать один, удовлетворил я ее любопытство, с повышенной осторожностью покидая автостоянку.

До офиса компании ехали молча. Я, напрягшись от волнения, Нина расслабившись от оцепенения, погружаясь в свои какие-то невеселые мысли.

- Ну как, сдал я экзамен? - повернувшись к долгожданной любушке своей лицом, спросил я слегка дрожащим голосом, после того как аккуратно припарковал «мерседес» на служебной площадке для автомобилей компании «Талисманы Украины».

- Какой экзамен? - не сразу сообразила Нина, с трудом расставаясь со своими грезами.

- На вашего личного водителя, - сказал я с обидой в голосе.

- Водишь ты неплохо. Но чувствуется все же какая-то скованность в твоих движениях. С чего бы это? - и моя жена снова пытливо взглянула мне в глаза.

«Соскучился я по тебе моя Журавушка! Очень соскучился!» - хотелось мне сказать ей в ответ и поэтому, не подумавши, я брякнул:

- Вы такая красивая! - и снова покраснел. (Нет, с этой кожей что-то надо делать! Придется, видно, тональный крем купить.) И все испортил и «стыдливый» румянец не помог.

- Мне нужен хороший водитель, а не очередной воздыхатель, ­враз окаменев, холодно произнесла Нина, даже не пытаясь смягчить форму отказа.

«Погоня за богатым приданным уже началась», - опешил я от прыти тех кого еще вчера причислял к кругу своих друзей.

- У меня таких ухажеров, хоть пруд пруди, - добавила моя сердобольная мне соли на рану. - Но, поверьте мне на слово, безнадега все это, - добавила моя искренняя еще и словесного бальзама, но он, увы, меня уже не излечил.

- Я ... , я ... , - я просто задохнулся от обиды и ... ревности. Слезы брызнули из глаз и я быстро отвернулся к окну.

Мое поведение потрясло Нину и она легонько по­-матерински взяла меня обоими руками за голову и развернула лицом к себе:

- Вы плачете?!

- Я люблю вас! - топя себя с головой, опять ляпнул я, что попадя. - Мне нужны вы, а не ваше богатство. Оставьте все свои деньги вашей дочурке. А мы с вами и за мою одну зарплату проживем.

Нина устало улыбнулась моей тираде и лишь для проформы И удовлетворения природной любознательности, про себя уже окончательно решив мою участь, поинтересовалась:

- Откуда вы знаете про дочку?

Наконец-то, я нащупал почву под ногами. (Зная, что в случае успеха, то есть приема меня на работу, Нина, по укоренившейся в ней привычке, обязательно поинтересуется всей подноготной претендента на должность ее личного шофера, я выдумал «легенду» и выучил ее на зубок.) Эту сцену я неоднократно репетировал в своей лесной хибаре перед зеркалом и, расцвевши в душе, начал свою «исповедь».

Я рассказал ей о своем тяжелом детстве, о смерти матери и о пьянице - отце. О превратностях судьбы и скитаниях по тюрьмах и лагерях для несовершеннолетних. И о у даре молнии, который чуть было не убил меня, но возродил к новой жизни и заставил взглянуть на мир чужими глазами. И о том, как велика сила любви! И так далее и тому подобное ...

Так ты говоришь, есть мой сосед Сергей Богатырев? пропустив мимо ушей всю эту лапшу (на практике в юракадемии Нине не раз приходилось присутствовать на допросах и она и не такие «байки» слыхала), ужесточила моя любушка свое дознание.

- Соседа я видела всего лишь раз и то мельком, - (моя застенчивая вдруг слегка покраснела: как много женщины успевают заметить за один лишь миг), - но скажу тебе, честно, схожести между вами явно маловато.

- Так это ж я раньше был Сергей Богатырев ! - (Все теперь шло по плану, и я чувствовал себя, как рыба в воде.) - Теперь же я полностью изменился, в лучшую сторону изменился, - внес я необходимое, на мой взгляд, уточнение, - как внутренне, так и наружностью. Я даже имя и фамилию сменил ...

- Что - что? - наконец-то Нина проявила неподдельный интерес.

- И как вас теперь величают? - иронически снова перейдя на «вы» поинтересовалась она.

- Альберто Луччано, - ответил я, гордо смотря Нине прямо в глаза.

Еще планируя этот разговор, я понарошку выбрал легко узнаваемые производные: Луис Альберто и Луччано Паворотти, ибо диалог здесь переходил в решающую фазу, и потеря темпа была смерти подобной.

- Врешь! - не поверила мне на слово моя недоверчивая, а раньше ведь верила.

Я молча достал паспорт (всего сто «баксов» и быстро и без волокиты ...) и предъявил документ.

Смех был неудержим, и Нина разразилась хохотом.

- Ну, я ведь помню, какой ты был! - снова засомневалась она. ­Так что ты мне о своей внешней несхожести скажешь? - спросила дотошная моя женушка, глядя мне прямо в глаза и не оставляя ни малейшей лазейки для вранья.

- Абрам Давидович - чудо доктор! Вот и все, что я могу сказать.

- Абрам Давидович?! - изумление Нины было искренне. - Да где ты мог взять столько денег на его гонорары?!

Здесь моя жена чуть была не права, так как находилась, как и я раньше, в плену неполной информации. Да, Абрам Давидович брал с богатых больных много и только «зеленью»! Но богатых у нас в Лесногорске: раз, два и обчелся, а кушать хочется всегда. Вот и приходится Абраму Давидовичу иногда довольствоваться и малым. Но он никогда, я повторяю, никогда не брал с пациента меньше, чем тот мог дать. В этом ему не было равных!

Когда по плану моей операции под кодовым названием «Сети любви» дошла очередь и до приведения в божеский вид моего «зачумленного» тела, и я, торгуя рыбой, собрал пятьсот пятьдесят гривен и, купив сто «баксов», направился к единственному в городе доктору, которому доверял, Абрам Давидович поступил со мной по-божески, взяв за лечение всего триста долларов. Сто сразу авансом, а двести с рассрочкой на три недели.

И я, сутками бывало, не вылезал из рыбоносного залива, пару раз был укушен змеями, но долг к сроку вернул. Вот что значит правильно просчитать возможность рынка, то бишь клиента.

Все передряги я пересказал Нине с юмором и, смягчая мрачные места, но ее мой рассказ почему-то не рассмешил.

- А кто тебе посоветовал обратиться к Абраму Давидовичу? ­спросила было моя лебедушка, но неожиданно расслабилась и улыбнулась:

- А я то все думала, что это за хвостик ко мне прицепился?!

Ходит и ходит месяц за мной по пятам, как привязанный.

- И рубашечку вижу у Нели шил, и брюки у Егора, ­внимательно меня рассматривая, и на миг, забывшись, улыбнулась мне прежняя Нина. А почему моим парикмахером «побрезговал»? Или денег не хватило?

- Не хватило, - чистосердечно признался я. - Врачи, знаешь, очень дорогая штука, и сверкнул двумя золотыми коронками.

- Здоровье дороже, - в миг от прежней Нины не осталось и следа, и она невольно посмотрела на окно моего бывшего кабинета.

- Так я зачислен в штат, - постарался я сбить ее с грустных мыслей.

- Да, - ответила Нина рассеяно витая снова где-то в облаках.

От радости я головой чуть было не прошиб крышу «мерседеса».

Моя новая хозяйка улыбнулась в ответ и у меня в глазах заплясали бесенята.

- Ну, говори, пустомеля несчастный! Вижу, у тебя просто язык чешется, - Нина просто читала мои мысли. - Если дашь честное слово, что не выгонишь.