Брачный сезон - Галина Балычева Страница 11

— Вот это да! — обрадовалась я. — Димыч, мы же только вчера с тобой разговаривали, и ты был в Париже.

— Привет, Каштанка, — обнял меня Димка, — а сегодня я уже в Москве.

Каштанка — это мое детское прозвище, которым меня Димка наделил после прочтения им одноименного произведения. У меня тогда были да и сейчас есть светло-каштановые волосы, и когда мама завязывала мне два пушистых хвостика, Димка говорил, что я — вылитый спаниель. Мы с Димкой росли вместе, хоть он и старше меня на четыре года. Он был мне как старший брат. Защищал от мальчишек во дворе, помогал решать задачки, дарил кукол на дни рождения. Правда, с седьмого по девятый класс я была в него тайно влюблена и всей душой ненавидела его подружек. Наши мамы дружили. Дружили еще наши деды. Жили мы в одном доме на Малой Грузинской. Димка и сейчас там живет один в огромной квартире. Родители его умерли, а жена ушла — не вынесла специфики Димкиной работы. Он строитель мостов. Очень хороший специалист. Правда, мосты он строит не в Европе или Америке, а все больше в Азии и Африке. Лялечке, его жене, климат там не понравился, и она ушла от Димки. А наша семья после многочисленных квартирных обменов разлетелась в разные стороны. Мы со Степкой обосновались на Полянке, отец — на Ленинградском проспекте, мама — в Париже, а Сева, мой брат, живет с семьей в Америке.

Дима нас по дороге нагнал, когда мы с речки возвращались, — радостно сообщил отец. — Как я рад, что ты приехал! Не видел тебя целую вечность. Рассказывай, как живешь, где работаешь.

— Сейчас работаю по контракту с одной французской фирмой. Несколько дней был в Париже, сейчас на неделю приехал в Москву, потом опять в Париж, а оттуда в Алжир.

— Ну и темпы у тебя, — восхитился отец. — А к нам, значит, повидаться приехал? Ну, спасибо, рад, очень рад.

— Да, повидаться, и, кроме того, дело у меня к вам важное.

— О делах потом, все дела потом, а сейчас к столу, обедать. Обещанный борщ готов? — это уже ко мне. — Кстати, где там наши землекопы? — Степан, Сережа! — крикнул дед. — Дядя Дима приехал.

— Они не слышат, сейчас пойду позову. — Я побежала в глубь сада, а Димка пошел следом.

— Соскучился по крестнику. Как он?

— В порядке. Третий курс закончил, скоро на практику поедет.

— Эй, люди, где вы? — крикнула я.

Из ямы показались головы Сережки и Степки.

— Дядя Дима! — заорали они в один голос.

— Вылезайте, землекопы чумазые. Вы что, котлован роете?

— Нет, компостную яму, — радостно сообщил Степан.

Димка посмотрел на меня с неодобрением:

— Мамаша, детям надо четче ставить задачу. Теперь этот колодец придется засыпать.

Я заглянула в вырытую яму и мысленно с ним согласилась. Да, перестарались ребята.

— Давайте руки, я вас вытащу. — Димка легко выдернул из ямы сначала Степку, потом Сережку.

— Дядя Дима, ты стал самым настоящим африканцем, — сказал Степка, — черный, как негр.

— Ты на себя посмотри, — засмеялся Димка. — Шли бы вы, господа, мыться. Перемазались, как черти у печи.

Мальчишки побежали на другой конец сада в летнюю душевую.

— Ну, выросли, — смотрел им вслед Димка, — и накачанные какие, просто бугаи.

Это точно. Парни не вылезают из качалки. Проводят там все свободное время.

— Пошли в дом, я тебя с профессором Маклахеном познакомлю, — сказала я.

— А это еще кто такой?

— Дедов американский коллега.

Джед, слава Богу, ожил и уже не сидел в кресле как грустная кукла, а болтал с отцом в гостиной. Опухший глаз он завязал платком и теперь сильно смахивал на корсара. Когда мы с Димкой вошли в дом, эти двое заливались гомерическим хохотом.

— Над чем смеетесь? — поинтересовалась я.

Дед протянул мне листок бумаги, на котором была нацарапана химическая формула.

— Ты представляешь, больному для проведения анализа желудка дали выпить вместо сульфата бария сульфид бария.

— И что же? — не поняла я.

Отец ткнул пальцем в формулу, и эти двое снова зашлись от смеха.

— Надеюсь, больной не умер? Иначе б вы так не радовались.

— Да ты сюда смотри. — Отец тыкал пальцем в химические закорючки. — Ты видишь, что получилось в результате взаимодействия? Выделился сероводород. Представляешь состояние врача, когда...

— Я представляю состояние пациента. Ты этот анекдот расскажи лучше будущим биохимикам, когда они вымоются. Но сейчас не об этом...

— Джед, — сказала я, — познакомьтесь с нашим другом, Дмитрием. Он сегодня прилетел из Франции.

Отец тут же начал рассказывать профессору о Димкиной родословной, о том, что Димкин дед был самым настоящим русским графом.

Потом они заговорили о геральдике. Я же занялась обедом, а Памела мне помогала.

Стол в нашей кухне-столовой был уже накрыт.

Вообще-то раньше эта большая комната была гостиной, а маленькая кухня находилась рядом за стенкой. Из года в год мы мучились, таская тарелки из кухни на террасу, где стоял обеденный стол. Потом, как-то вернувшись из Америки, отец предложил сломать перегородку и объединить кухню с гостиной. Получилось просторное и очень удобное помещение, где теперь под желтым абажуром стоит большой дубовый стол, за которым мы собираемся не только поесть, попить, но и поиграть в карты или просто поговорить о том о сем.

Сейчас в центре стола обливался слезой графинчик с водочкой, его окружали тарелки с солеными грибочками, маринованными огурчиками, селедочкой... Короче, закуска такая, что не захочешь, а выпьешь.

Я поставила на стол супницу с борщом и предложила всем рассаживаться.

— Джед, как насчет аперитива перед обедом? — поинтересовался отец.

— О, ноу, ноу, — замахал руками профессор.

— Как это «ноу», — возмутился Димка, а Степка спросил:

— Дед, а не рискованно ли в такую жару водку пить?

— А тебе никто и не предлагает. Молодежь, если ты в курсе, выбирает пепси.

Дед разлил водку по рюмкам и, поднеся стопочку к носу Маклахена, стал объяснять, что в его ситуации это не алкоголь, а лекарство.