Дарья Донцова - Штамп на сердце женщины-вамп Страница 12

Хулиганка замерла, потом отцепила задние лапы от сетки и подтянулась на передних. Морда безобразницы очутилась выше остроконечных пик. Собака опять перестала двигаться. Я захихикала. Да, дорогая, столько усилий и все зря, долго тебе так не провисеть, придется плюхаться на землю и брести домой, побег не удался.

Неожиданно задние лапы Мафуси взметнулись вверх, ее тело изогнулось дугой… Я опять обомлела. В историю советского спорта золотыми буквами вписано имя гениальной гимнастки Ольги Корбут, исполнявшей на брусьях уникальный элемент, носящий ее фамилию. Петля Корбут настолько сложна и травмоопасна, что сейчас она запрещена. Но даже тогда, когда упражнение можно было демонстрировать на соревнованиях, никто на это не решался. Лишь хрупкая, удивительно талантливая, упорная и трогательная Ольга с волосами, по-детски собранными в два хвостика, с улыбкой проделывала невероятное.

То, что сейчас совершила собака, надо назвать «петлей Мафи». Псина ловко кувыркнулась в воздухе, оказалась по другую сторону изгороди, приземлилась на четыре лапы, встряхнулась и помчалась по дороге.

– Вот вы где! – закричала Люся. – В зеленке притаились.

Я шикнула из ветвей:

– Тсс!

– Он ушел, – радостно объявила домработница. – Спросил, где вы, я соврала, что в беседку за домом почапали. Удирайте, пока парень не вернулся.

– Мафи убежала за ворота, поймайте ее, – попросила я.

– Все же закрыто, – удивилась Людмила. – Как она умудрилась смыться?

Мне на секунду стало тревожно, что-то не так! Но на то, чтобы разбираться в собственных чувствах, времени не было.

– Если расскажу, вы мне не поверите, – скороговоркой выпалила я, схватила ридикюль и поспешила к машине. Села за руль и выехала из поселка, составляя в уме план действий: сначала поеду в большой торговый центр на МКАДе, куплю запас губок для мытья посуды, потом заеду в другой магазин за книгами. Вчера на бензоколонке я увидела новый роман Милады Смоляковой, бросилась к стеллажу, но какая-то резвая девушка опередила меня, и я осталась без интересного детектива. Или лучше сначала поехать за книгой, а потом приняться за хозяйственные покупки? Еще нужно съездить в лавку, где продают товары для собак, посмотреть на матрасики, потому что Мафи сгрызла все лежаки.

Плавное течение мыслей прервал вой сирены. Я взяла правее, мимо пронеслась машина ДПС, резко вильнула перед капотом моей машины и сбросила скорость. Моя нога резко нажала на педаль тормоза, малолитражка замерла, я стукнулась грудью о баранку и разозлилась. Гаишники с ума сошли? Разве можно так себя вести на дороге? Из служебной машины вышел парень в форме, подошел ко мне и потребовал:

– Документики на машину и права.

– Представьтесь, пожалуйста, – сердито сказала я.

– Милый сержант, – произнес парень.

У меня сразу улучшилось настроение.

– Хорошо, что вы не противный, но фамилию назовите.

– Милый, – повторил юноша. – Сержант Милый. Документы и права.

Я с запозданием сообразила, что у парня фамилия «Милый», хихикнула и вытащила из бардачка портмоне.

– Что же вы, Мария, на украденной машине катаетесь, – вздохнул полицейский. – А с виду приличная женщина.

Я хотела сказать, что меня зовут Дарья, но тут же поняла, что произошло, и стиснула зубы. В свое время Манюня привезла из Лондона два одинаковых очень удобных кошелька. Справа в них отделения под кредитки, посередине отсек для бумажных денег, а слева в прозрачных кармашках можно хранить разные документы. Гардеробная у нас с Марусей общая. Сегодня она схватила мой кошелек, а Люся соответственно притащила мне тот, что остался. Неужели гаишник не посмотрел на фото в правах? С первого взгляда видно, что я старше, чем девушка на снимке, и лицо у меня другое.

– Документики на «Кантримен», – сказал сержант, – а вы на «Мини-Купере» разъезжаете, который в розыск объявлен. Угнали колеса и думаете, что вас не поймают?

– Вы ошибаетесь! – воскликнула я.

– Мария, ваш номер шесть восемь один, – терпеливо сказал сержант, – так?

Наверное, следовало заметить, что женщинам пока порядковые номера не присваивают, но, учитывая ситуацию, я просто кивнула.

– Автомобиль, зарегистрированный с этим знаком, угнан сегодня утром из поселка Ложкино, – продолжал парень. – И понимаете, Мария, самое неприятное то, что его настоящий владелец занимает высокий пост в полиции. У нас все на ушах из‑за него стоят. Вынужден вас задержать до выяснения.

– Дегтярев! – подпрыгнула я. – Он забыл, что его драндулет в сервисе, поднял шум, велел объявить план «Перехват». Александр Михайлович все забывает, он не мог вспомнить номер своей машины, его ему Гарик подсказал, еще похвастался, что обладает фотографической памятью. Да уж, отличная у него память. Господин Сладкий, сейчас мы все уладим. Игорь сообщил номер моего автомобиля.

– Милый, – безо всякой агрессии поправил парень.

– Ой, простите, – смутилась я. – Честное слово, я не ворую тачки, живу в Ложкине. О пропаже машины заявил полковник Дегтярев. Поговорю с ним, и недоразумение уладится. Мы близкие друзья.

Юноша вздохнул.

– Ладно. Вы вообще-то на преступницу не похожи, выглядите ну прямо как моя бабушка.

Бабушка? Я опешила и поинтересовалась:

– Сколько вам лет?

– Двадцать, только со срочной службы пришел, а что? – удивился гаишник. – Зачем вам мой возраст? Я его участнику движения сообщать не обязан.

– Из простого женского любопытства поинтересовалась, – протянула я, рассматривая себя в зеркало заднего вида и производя в уме нехитрые расчеты. Предположим, бабушка этого Сладкого родила его мамашу лет ну в восемнадцать, а сам гаишник появился на свет, когда родителям было столько же. Сейчас парню двадцать, сложим цифры и получим пятьдесят шесть. Нет, мне результат не нравится. Хотя… может, бабуля гаишника отличалась безголовостью и отправилась в родильный дом в шестнадцать, а ее дочь не отличалась от мамаши. Что имеем тогда? Два раза по шестнадцать плюс двадцать… пятьдесят два. Уже лучше, но все равно как-то нехорошо. Четырнадцать! Обе женщины обзавелись потомством еще на школьной скамье, бабушке сейчас сорок восемь лет. Нет, они родили детей в одиннадцать! А что? Такое случается! Недавно по телевизору о чем-то подобном рассказывали. Бабушке Медового сорок два!

Я выдохнула, набрала номер полковника и услышала:

– Занят. Не сейчас.

Дегтярев явно хотел бросить трубку, но я не сдалась:

– Ну уж нет! Из‑за тебя меня собираются в КПЗ запихнуть!

– Какого черта? – заорал полковник.

Я объяснила суть дела.

– Где ты находишься? – зашипел Дегтярев.

– На повороте к Новорижскому шоссе, – отрапортовала я.

– Стой, не двигайся, сейчас прибуду, – пообещал Александр Михайлович.

– Может, не надо? Я хотела по магазинам прокатиться, нет ни малейшего желания ждать несколько часов, пока ты, собрав все пробки, приедешь. Может, просто объяснишь Мармеладному, что к чему, – попросила я.

– Милому, – поправил сержант.

– Стоять, – скомандовал Дегтярев. – Я уже рядом с тобой паркуюсь.

Я высунулась в окно, увидела толстяка, который вылезал из своей машины, и не смогла затоптать любопытство.

– Ты не поехал на службу?

– Я при исполнении, – отмахнулся полковник и обратился к парню: – Сержант Прекрасный?

– Милый, – апатично уточнил юноша.

Дегтярев велел ему объяснить, что происходит.

Когда джигиты пытаются договориться, девушке лучше помалкивать. Я молча сидела за рулем, наблюдая за колоритной парой. Пузатый полковник и тощий гаишник никак не могли достичь консенсуса. В конце концов Александр Михайлович схватился за телефон.

– Паша! Объясни своему дражайшему сержанту Очаровашке, что Дарью надо отпустить. Да, сейчас передам ей от тебя привет. Ну, конечно, она привезет тебе из Парижа твой любимый чай. И парфюм! И салями! И сыр!

– Паше от меня поцелуй, – пискнула я, сообразив, с кем общается Александр Михайлович. – Притащу ему весь Монпри[4] вместе с фермерским рынком Сен-Жермен, не хочу в КПЗ, пусть меня отпустят.

Дегтярев протянул свой мобильный полицейскому:

– С вами хочет побеседовать Огурцов.

Юноша указательным пальцем ткнул вверх:

– Тот самый?

– Да, – пробурчал полковник. – Меня не понимаешь, может, высшее руководство тебя образумит. Помнишь, как надо обращаться к старшему по званию?

Гаишник кивнул.

– Начинай, – приказал Александр Михайлович.

Гаишник взял трубку и заорал:

– Сержант Очаровашка! То есть Милый. Ага, ага, ага, господин Помидоров.

Я не выдержала и рассмеялась. Конечно, мы с Дегтяревым натуральные свиньи, постоянно путали фамилию парня, но и сам он хорош. Только что назвался Очаровашкой и обратился к генералу Огурцову «господин Помидоров». Александр Михайлович погрозил гаишнику кулаком, тот сообразил, что совершил глупость, и попытался исправить ситуацию.