Татьяна Луганцева - Капли гадского короля Страница 12

— Это как?

— Не пью, не курю, не гуляю, — загнула три пальца Катя и с тоской посмотрела в потолок, словно припоминая, чем она еще не занимается.

— Не скучно? — спросил Иван Федорович, и Катя снова улыбнулась.

— Вы прямо в самую точку. Бывает ощущение, что живу неправильно, — ответила Катя.

— Что не пьете и не курите?

— Что не гуляю, — поправила его Катя, — а пить и курить я еще научусь.

— Так, а почему же вы не гуляете? Нынешняя молодежь ого-го!

— Ну, во-первых, я уже не молодежь, во-вторых, у меня уже четырнадцатилетний сын.

— Сколько лет сыну? — округлил глаза Иван Федорович.

— Четырнадцать, — повторила Катя, — наверное, вы провели нехитрое математическое действие и в шоке от того, во сколько я его родила?

— Как-то рановато, — согласился старик.

— Так получилось, — улыбнулась Катя.

— Расскажи мне, как же так получилось?

— А вам интересно?

— А мы, старые люди, очень любопытные, нам все интересно.

— Это не очень веселая история, — предупредила Катя, — дети не всегда являются плодом любви, иногда они появляются в результате насилия, но от этого мой сын мне не менее дорог.

Иван Федорович ошарашенно хлопал глазами.

— Так вас…

— Совершенно верно.

— Какой кошмар! Подонка наказали?

— Заявления на него я не стала писать, не все так просто… Его мать заменила мне мою маму, а его сестра стала мне самой близкой подругой. Жизнь его наказала… Он умер молодым, до этого пребывал все время в наркотическом опьянении, — сказала Катя.

— А твоя хромота родом не оттуда? — решил уточнить Иван Федорович.

Катя рассказала, что произошло.

— Множественные переломы, укорочение костей в нескольких местах, несращение, повторные операции, я много чего перенесла, и, поверьте мне, Иван Федорович, то, что я вообще хожу, — это уже хорошо. Во всем надо искать положительные стороны.

Иван Федорович, казалось, потерял дар речи.

— А что-то хорошее у тебя в жизни было?

Катя рассмеялась.

— Вам так показалось или я настолько сгустила краски? У меня все хорошо! Двухкомнатная квартира, любимая работа, благодарные пациенты, все понимающая подруга, близкий человек — ее мать и самая главная гордость — мой сын.

— А любовь? Мужчина? Вы любили? — спросил Иван Федорович.

— Вот чего нет, того нет. Подловили вы меня. Этого моя жизнь была лишена полностью. Поэтому если у кого-то сложилось впечатление, что моя жизнь полна разврата, раз я родила в шестнадцать лет, то это совсем не так.

— Вот уж и правду говорят, не суди и не судим будешь.

— Может быть, может быть.

— Но ты красивая женщина, врач, где же глаза у мужчин? — спросил Иван Федорович.

— Мужчины часто обращают внимание на стройные ножки, чего я лишена. Попросту говоря, хромая никому не нужна, — грустно ответила Катя, — да и я не пойду с кем попало, надо, чтобы мужчина нравился.

— Это нормально, — заверил ее Иван Федорович и тряхнул седой шевелюрой, — эх, мне бы скинуть годков так… я бы не посмотрел, что ты с палочкой, наоборот, это придало бы пикантности.

— Иван Федорович, что за речи?! Остановитесь.

— Да, ты права, пора идти есть суп, только для начала я зайду в ванную.

Иван Федорович, все еще находящийся под впечатлением рассказа Кати, ушел в ванную комнату и закрылся там.

Вскоре он вышел и поспешил на кухню, опираясь на трость. Кате надоела ее прилипшая к телу рубашка, и она тоже пошла в ванную под душ. Она знала, что болеет остро два дня с высокой температурой, а затем быстро идет на поправку. Завернувшись в большое махровое полотенце, очень приятно пахнущее, Катя вышла из ванной и пошла на кухню. Иван Федорович хлопотал у плиты. Он бросил на Катю быстрый взгляд.

— Выглядишь много лучше.

— Спасибо. Я и чувствую себя лучше, — ответила Катя, — ничего, что я в полотенце?

— В самый раз, сейчас поешь, силы и вернутся к тебе.

Во входную дверь позвонили, Иван Федорович сказал:

— Ты, Екатерина, ешь, а я пойду посмотрю, кого нелегкая принесла?

Иван Федорович быстро вернулся, махнув рукой, — ошиблись, мол, дверью. Перед Катей стояла тарелка с наваристым борщом и построганным в него аккуратной соломкой сердцем. Катя выглянула в окошко и увидела выходящего из их подъезда высокого светловолосого парня в наушниках. Шел он в такт качая головой.

«Я его уже видела, наверное, живет здесь», — мимолетно подумала Катя и приступила к борщу. Хоть у нее и не было аппетита, но расстраивать старика она не хотела. Борщ действительно был вкусным, и Катя нисколько не покривила душой, похвалив его.

— Вы прекрасно готовите.

— Ты не ела еще жаркое, — похвастался Иван Федорович, — вообще мужчина должен уметь готовить, и готовить намного лучше бабы! Это мое твердое убеждение!

— А я не буду спорить, я бы с удовольствием уступила место на кухне мужчине, — ответила Екатерина.

Иван Федорович метнулся в комнату и вернулся с графином мутноватой жидкости и двумя рюмками.

— Самогон лечебный или целебный, как будет угодно, — ответил он на ее немой вопрос.

— То, что самогон, понятно. Почему лечебный? — спросила Катя.

— Потому что мы сейчас тебя им лечить будем, — невозмутимо ответил Иван Федорович, наливая жидкость в две рюмки, — здесь и травы добавлены, и даже чуть-чуть мед. Завтра всю хворь как рукой снимет, вот увидишь. Этот рецепт в нашем роду из поколения в поколение передают.

Катя залпом осушила рюмку и впилась зубами в кусок хлеба, не в силах произнести ни слова.

— Ну, пробрало?

— И не говорите, — наконец-таки раздышалась Катя.

— Так что не все еще потеряно, сейчас я научу тебя пить, затем курить трубку, ну а потом…

— Суп с котом! — прервала его Катя. — А что это мы все обо мне да обо мне? Вы хозяин, вам и карты в руки. Я хочу побольше о вас знать, Иван Федорович, вы же мой подопечный. Некоторые знания друг о друге помогут нам сблизиться.

— Что верно, то верно, — почесал затылок Иван Федорович. — Но у меня была такая бурная жизнь, что одного вечера на разговоры мне не хватит.

— Не забывайте, что сказала Галина Дмитриевна, мне придется остаться у вас дней на семь, — хитро прищурила глаза Катя.

Старик просиял:

— Правда?

— А что? Дома меня никто не ждет. Сын учится в Англии, мужа нет, а вы за мной ухаживаете, вот с вами и останусь.

— Я буду очень рад, — обрадовался Иван Федорович.

Он сидел напротив нее и трясущейся рукой ел борщ.

— Я жду рассказ о ваших подвигах, Иван Федорович, и на любовном поприще в том числе.

— Подвигов у меня было много, это точно, только привели они к разбитому корыту в конечном итоге. Женат я был один раз, но благополучно ушел от жены и дочки много-много лет назад.

— И не виделись с ними?

— Нет, жена не хотела, а я не настаивал. Больше никогда в жизни я не видел жену, дочь, а вот внука видел.

— У вас уже внук?

— Уже! Ему тридцать пять лет! Он сам нашел меня и сказал, что жены моей и дочери уже давно нет в живых.

— Но хоть внук есть, — протянула Катя.

— Который ненавидит меня, — закончил мысль Иван Федорович, — он считает, что я законченный негодяй и что все несчастья в нашей семье произошли от меня.

— Но это глупо.

— А это вы ему объясните. Шалопай, весь в меня, — усмехнулся старик, — не живет, а прожигает жизнь. Женщин тоже много, но он хоть честен с ними, никому не дурит голову и не клянется в вечной любви. Ни на ком не женился, детей не завел. Но красивый черт, статный такой, с характером, — черты лица старика несколько смягчились и разгладились.

— Может быть, еще примиритесь? Все-таки родственники? — предположила Катя.

— Это вряд ли, Гера так мне и заявил, что ничего от меня не требует и ничего ему не нужно, что он все себе заработал сам и все имеет.

— Ну, это мальчишество и ребячество.

— Не думаю. Согласись, Катя, что моя квартира в таком доме в центре Москвы дорогого стоит, но внук и от нее отказался, когда я предложил составить на него завещание. Ему действительно от такого, как я, ничего не нужно, — грустно размешал борщ ложкой Иван Федорович, — а он ведь у меня известный человек. Чемпион мира по карате среди профессионалов то ли дважды, то ли трижды, а сейчас известный актер Чадаев Герман Юрьевич, может, слышала? Во всех боевиках и сериалах снимается.

Катя, едва не подавившись борщом, закашлялась. Она понимала, что в жизни могут быть совпадения, но чтобы до такой степени! Совсем недавно они с Кристиной обсуждали этого Германа Чадаева, сидя в студенческом кафе. Тогда Кате казалось, что ей до него как до звезды, и вот она уже сидит в квартире его родного деда.

— Что с тобой? — постучал ее по спине Иван Федорович.

— Да подавилась. Действительно, я видела вашего внука на экране. Он красивый, фигура сногсшибательная, охотно верю, что у него много женщин. Думаю, что и дерется он здорово, не зря же он чемпион мира. Но вот как актер он что-то не очень, — честно сказала Катя, но старик и не обиделся.