Дарья Донцова - Микстура от косоглазия Страница 12

Все оказалось очень просто, Лиза собралась на день рождения к своей бывшей однокласснице. В тот момент, когда она раздумывала, какое платье надеть, чтобы вызвать завистливые вздохи присутствующих, ей позвонила Рита Моргулис и попросила:

– Пусти нас с Костей на пару часов к себе.

У Лизы две комнаты, жила она одна и охотно помогала подружкам, которым негде было встречаться с любовниками. Рита жила вместе с ненормальной матерью, которая никогда не разрешала привести в дом мужчину.

Естественно, Лиза ответила:

– Валяйте, вся квартира в вашем распоряжении, вернусь поздно. Только ключ у меня один, тебе придется ждать, пока я вернусь.

– Без проблем, – заверила Рита.

Около полуночи Лиза, понимая, что перебрала и не способна передвигаться, позвонила домой и сказала:

– Не приеду, перепила малость. Ты не уходи, дверь-то без ключа не закрыть.

– Не волнуйся, – заверила ее Рита, – лягу спать. Костик домой побежал, к жене, а я у тебя покемарю, только утром очень не задерживайся, мне на работу надо.

Но Лиза продрыхла под воздействием алкоголя слишком долго, потом проснулась и помчалась домой, даже не попив кофе. По дороге она старательно подбирала слова, которые скажет Рите, опоздавшей из-за нее на службу. Дальнейшее вы знаете.

Записав показания, милиционер ушел. Мы с Клавдией Степановной принялись хлопотать вокруг бледной Лизы.

– Вот несчастье, – причитала старуха, – где же теперь жить станешь?

И тут Лиза рассказала новую историю. Пару месяцев назад ее парень, Юра Кравец, устроился на работу в страховую компанию агентом. Юноше предстояло бегать, стаптывая ботинки, в поисках клиентов. Чтобы помочь любимому, Лиза решила застраховать свое жилье по полной программе, а Юрка, желая угодить любовнице, составил бумаги таким образом, что в случае каких-либо неприятностей Лиза должна получить нехилую сумму в сто тысяч долларов.

– Разве такое возможно? – недоверчиво спросила я. – Уж больно много денег! Квартира столько не стоит.

– Так в страховку включили еще мебель, ковры, сантехоборудование, – принялась перечислять Лиза, загибая пальцы, – ну и Юрка, конечно, немного схимичил, чтобы мне побольше дали! Ой, теперь куплю себе новую жилплощадь, давно хотела из этого барака уехать! Вот радость-то!

Меня передернуло. Она что, забыла про смерть двух взрослых людей и одного ребенка? Клавдии Степановне бурное ликование Лизы тоже показалось странным, старуха перекрестилась и пробормотала:

– Да уж, кому война, кому мать родна…

Лиза внезапно осеклась. Ее счастливый смех перешел в рыдания. Мы вновь кинулись капать ей валерьянку. Через некоторое время, когда Лиза наконец взяла себя в руки, я спросила у нее:

– Где же ты жить будешь?

– У подружки пока, – вздохнула та, – у нее мать хорошая, не выгонит.

Лиза вытащила из сумочки зеркало, старательно напудрила нос и тут только сообразила спросить:

– А вы чего тут? Никак про Аню разузнали?

Я поколебалась секунду, стоит ли сейчас затевать разговор, Лиза только что пришла в себя, но потом все же решилась.

– Скажи, у Ани была татуировка на плече?

Девушка засмеялась:

– Ну вы спросили! Татушка!

– А что особенного, сейчас у многих, в особенности у молодых, наколоты картинки!

– Да Аньку бы Елена Тимофеевна убила, приди ее дочке в голову идея так разукраситься, – заявила Лиза, – на порог бы ее не пустила! Тетя Лена Ане ничего не разрешала, уши проколоть и то запретила. Сколько Анька от нее натерпелась, пока беременная ходила! И не рассказать, мать прямо исшпыняла ее, все ворчала: «Позор, в подоле принесла». А чего такого? Ведь не при царе Горохе живем. Хотя Анька бы сама не стала себя так разукрашивать, не нравились ей тату. А у меня, гляньте.

И Лиза задрала брючину. У щиколотки виднелся маленький красно-синий дракончик.

– Правда, стебно? – спросила она.

Я кивнула, какой смысл объяснять Лизе, что носить татуировку вульгарно? Она уже ее сделала. Впрочем, может, я старею, становлюсь безнадежно немодной? Во времена моего детства иметь наколку считалось дурным тоном. Позволяли их себе только мужики, причем максимум, на что они были способны, – это небольшой синий якорь. Им украшались те, кто проходил службу на флоте. А еще многие накалывали имя любимой женщины, но тут возникали проблемы. Наш сосед Виктор щеголял надписью «Галя», но спустя некоторое время он развелся с женой и со злости переделал тату, просто добавил к ней еще одну черточку, и получилось «Таля». А еще помню, как мачеха, придя с работы, сурово сказала:

– Не смей никогда ходить в гости к Алке Колпаковой!

– Почему? – удивилась я.

– Мать ее с зоны вернулась, – рявкнула Раиса, – вся в наколках! Стыдобища! Вообще срам потеряла! Не баба, а географическая карта, синяя вся! Хватит спорить, велено не ходить, так не ходи! Не пара тебе Алка, ничему хорошему у ней в доме не научат. Тьфу, чистый папуас.

Так что я выросла с сознанием того, что женщине иметь татуировку позорно. Но сейчас иные нравы, поэтому читать мораль Лизе не стану.

– Классно вышло, – она вертела изящной ножкой, – мы вместе с Ксюхой пошли. Больно, правда, но терпеть можно. Ксюха, дура, наколола себе сердечко, а внутри имя «Вадим». Ну не глупость ли? Кто он ей? Не муж же, не родственник. А я умная…

У меня закружилась голова.

– Значит, у Ани татуировок не было?

– Нет, конечно.

– А у твоей подруги Ксюши имелось сердечко с именем «Вадим»?

– Ага.

– И где сейчас Ксюша?

Лиза пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Что так?

– Мы уже больше года не встречаемся.

– Почему?

– Она у меня губную помаду сперла, я Аньку предупредила, не дружи с Ксюхой! Только Анька отмахнулась, – надулась Лиза, – и продолжала с ней встречаться.

– Где Ксюша живет?

– На Касаевской.

– Это далеко?

– Минут пятнадцать на автобусе, – пояснила Лиза, – дом у нее такой странный, сам серый, балконы зеленые. А вам зачем?

– Ты мне телефон Ксюши дай.

– Не помню.

– В книжке посмотри.

Лиза неожиданно замолчала, потом воскликнула:

– Во, блин! Она же сгорела, вместе со всем. Вы чего, к Ксюхе собрались?

– Да.

– Зачем?

– Можешь адрес назвать?

– До остановки «Молокозавод» на семьдесят пятом, чуть вперед пройдете, увидите дом с зелеными балконами, ее подъезд первый по ходу, этаж последний, квартира слева, крайняя, – оттарабанила Лиза. – А за каким фигом вам Ксюха?

– Потом объясню, – отмахнулась я и ушла. На улице совсем стемнело. Тащиться в незнакомый район, когда вокруг стоит чернильная темень, не очень хотелось, поэтому я пошла не на остановку наземного транспорта, а к метро. Лучше поеду домой. Утро вечера мудреней. Может, завтра в доме с зелеными балконами меня встретит веселая девочка Ксюша. Но что-то мне подсказывало: Ксюши нет в живых, это ее похоронили как неопознанное тело. Почему на девочке была куртка Ани и куда подевалась сама Аня, оставалось неясно. И если тело Ксюши, пролежав довольно долгое время в морге, было кремировано за госсчет, значит, несчастные родители ничего не знают о судьбе своей дочери и мой долг рассказать им правду.

Дома я застала Тамарочку и Марину Степановну. Мама Вована вполне мирно сидела на кухне, держа на руках Никитку.

– Вы, молодые, – вещала она, – ничего по-хорошему сделать не умеете. Пихнули мальчонку в стульчик и забыли! Ребенка развивать надо. Вот так! Ай люшеньки, люшеньки, идут агушеньки.

Никитка заливался счастливым смехом, Марина Степановна делала ему козу, оба казались невероятно довольными. Я удивилась, утром гостья не произвела на меня приятного впечатления.

– Вилка, будешь мясо? – спросила Томочка.

Я плюхнулась на стул.

– Да.

– Добрый вечер, Виолетта, – церемонно кивнула Марина Степановна.

Я улыбнулась и вцепилась в отбивную. Виолетта так Виолетта, спорить не стану. Хотя, может, стоит называть ее Маргаритой Степановной? В свое время у меня был кавалер, Женя Редников. У него имелось невероятное количество родственников: тетушек, дядюшек, племянников. За год, что мы провели вместе, нас все время звали на свадьбы, похороны, дни рождения. Так вот, стоило Женьке возникнуть на торжественной церемонии бракосочетания какой-нибудь своей пятиюродной сестры, как присутствующие дамы мигом налетали на него с вопросом: «Женечка, когда же ты станешь следующим, когда пойдешь в загс?» Редников дико злился, но поделать со старухами ничего не мог. Они делали вид, что не замечают, насколько ему неприятно их любопытство, и упорно подталкивали парня к женитьбе. Потом вдруг разом перестали. Я очень удивилась, когда на очередной торжественной церемонии, где женихом выступал родной брат Женьки, никто из присутствующих женщин не накинулся на Редникова.

– Бабушки решили оставить тебя в покое? – хихикнула я.

– Нет, – буркнул Женька, – я побил их тем же оружием.