Елена Логунова - Снегурка быстрой заморозки Страница 12

— И когда я должна приступить к новой работе? — спросила я Юрика, приняв решение.

— Говорю тебе: два часа назад! — Юрик постучал крепким ногтем по циферблату наручных часов. — В «ТелекомКоме» работают с восьми утра.

— Ты хочешь сказать, что я должна буду ходить на работу к восьми утра?! — ужаснулась я. — А просыпаться, стало быть, мне придется в семь?!

— В шесть тридцать, — широко зевнул Вадик. — Эта контора находится в самом конце Новокубанской, аж на въезде в Пионерский. По моим прикидкам, от твоего дома туда ехать час, не меньше.

— Чудесно! — нелогично обрадовалась я.

Однако все очень удачно складывается: это от моего дома до конца Новокубанской ехать целый час, а от Иркиного, в Пионерском-2, при желании минут за тридцать можно дойти пешком.

— Скажите, пожалуйста, а надолго меня откомандировали? — спросила я, уже стоя в дверях.

— На неделю.

— Отлично! Пока! — решив, что за неделю я, пожалуй, все проблемы утрясу, я вышла из редакторской, весело напевая.

— Елена, подождите, пожалуйста! — Лавровый Лист ожил и бросился за мной вдогонку.

— Лаврик, я очень спешу! — взмолилась я. — У меня уже два часа, как рабочий день начался!

— Я вас не задержу, — пообещал Лаврик и крепко схватился за хлястик на кармане моего рюкзака.

— Отцепись, — попросила я, не прекращая движения. — А то мы с тобой похожи на слониху-мать и слоненка, цепляющегося за ее хвост.

— Я только на минуточку! — взмолился Лаврик. — У меня сенсация, настоящая информационная бомба!

— Знаю я твою минуточку, — проворчала я, вынужденно останавливаясь.

Не хотелось мне загреметь с крутой лестницы с рюкзаком на спине и Лавриком на буксире!

— И сенсации твои я тоже знаю, — добавила я.

Впервые сей юноша бледный со взором горящим — Лавровый Лист — появился у нас прошлым летом. Маниакально блестя голубыми очами, нервно-взлохмаченный и захлебывающийся восклицательными междометиями, Лаврик выдал суперновость: на окраине города, в чистом поле, лежит разбитый пассажирский самолет!

Сразу две наши съемочные группы стартовали в указанном направлении, даже не дослушав Лавриково сенсационное сообщение. Третья группа — мы с Вадиком — задержалась только для того, чтобы узнать у жадно хлебающего минералку Лаврика, известно ли ему что-нибудь о жертвах авиакатастрофы. Лаврик на этот вопрос отвечал уклончиво и все больше норовил многословно описывать чувства, которые он испытал при виде рваных кусков металла, ослепительно сияющих в лучах полуденного солнца. А потом прямо с набережной позвонила моя коллега Наташа, попросившая нас с Вадиком никуда не спешить и задержать до ее возвращения брехуна Лаврика. Оказалось, что «потерпевший катастрофу авиалайнер» — это аккуратно разрезанный на части списанный самолет, чин-чином подготовленный владельцем — компанией «Аэролайн» к отправке в пункт приема цветных металлов. Лаврика прогнали взашей и наказали забыть дорогу в телекомпанию раз и навсегда.

Как бы не так! Лавровый Лист прибегал к нам с тех пор регулярно, примерно раз в неделю, обычно по понедельникам. Подозреваю, что в другие дни он посещал иные студии и редакции бульварных газет, которых у нас достаточно много.

— Вы хоть взгляните, какое чудо! Ну, Еленочка, ну, посмотрите, что вам стоит! — заканючил Лаврик.

Я обреченно вздохнула.

Оценив этот мой вздох абсолютно правильно, Лавровый Лист осторожно поднял с пола не замеченную мной пластиковую дырчатую торбочку, дожидавшуюся момента демонстрации под банкеткой в коридоре.

— Вот, — с гордостью сказал Лаврик. — Это моя сенсация!

Я заглянула в пластиковую кошелку и увидела непонятный меховой комок, больше всего похожий на валик для окраски стен, уже использовавшийся по прямому назначению и потому помятый и клочковатый. Лаврик поспешно запустил руку в торбу и вытащил из нее сонно моргающего полосатого котенка с довольно длинной шерсткой, наводящей на мысль о дальнем родстве с персидскими кошками.

— Самый обыкновенный уличный Васька, возможно, незаконнорожденный перс по одной из родительских линий, — заметила я. — Или «Сенсация» — это его второе имя?

— Вовсе даже не обыкновенный! — обиделся Лаврик. — Это же единственный известный представитель породы шейно-волосатых или гривастых кошек! Да вы сами посмотрите, какая у него грива! Вы видели что-нибудь подобное?

Я присмотрелась к воротнику из особенно длинных белых волос, окружающих кошачью мордочку, ставшую похожей на сердцевину ромашки или хризантемы.

— Видела, конечно! Такую куафюру из искусственных нарощенных волос можно соорудить в каждом парикмахерском салоне!

— Вовсе и не в каждом! — с жаром возразил Лаврик. — Только в специальной парикмахерской для животных, и то по знакомству!

Тут Лавровый Лист сообразил, что проговорился, и его гладкие и крепкие, как яблочки, щечки покрылись пятнами свекольного румянца.

— Спроворили вдвоем с подружкой дворовой кисе оригинальную прическу — и думали выдать своего зверька за новое четвероногое чудо? Совести у вас нет, молодой человек! — заключила я, решительно отодвигая беспринципного Лаврика со своего пути. — Врушка-Лаврушка! Сгинь с глаз моих, чтобы я тебя больше не видела.

— Ну и ладно! — выкрикнул мне вслед разобиженный Лавровый Лист. — Подумаешь! Не хотите сенсаций — и не надо! Вам же хуже будет, проиграете в конкурентной борьбе с желтой прессой! Между прочим, в «Живем!» мою информацию с руками отрывают!

— Жалко, что не с головой! — проворчала я.

«Живем!» — это популярная газета, желтая, как греческий лимон. В ее редакции действительно очень любят всяческие сенсации, по большей части высосанные из пальца. Редакция «Живем!» находится в одном здании с нашей телекомпанией, этажом ниже, так что Лаврику с его кошкой-ромашкой за признанием недалеко идти. Думаю, в одном из ближайших выпусков газеты появится полоса с портретной фотографией Лаврикова котика и убойным материалом под интригующим названием вроде: «Гривастые кошки: кто они?» В подзаголовке будет сообщено, что ученые спорят, является ли гривастая кубанская кошка тупиковой ветвью эволюции кошачьих, промежуточным звеном между львами и тиграми, или же это странное существо появилось в результате мутаций, вызванных техногенными факторами. В подверстке обязательно будет нарочито бесстрастный перечень тех самых факторов, способствующих рождению двухголовых телят, плешивых соболей нехарактерного пятнистого окраса и кошек с блондинистыми гривами сивых кобыл. Между прочим, проскользнет мысль о том, что деятельность Чернореченского химического завода наверняка не столь экологически чиста, как это хотят представить владельцы предприятия (список основных акционеров прилагается), и какой-нибудь депутат Законодательного собрания края воспользуется возможностью еще раз высказаться против строительства в крае АЭС… В общем, при грамотной раскрутке Лаврушкин длинногривый питомец может в короткий срок прославиться не меньше, чем клонированная овечка Долли, и занять достойное место в пантеоне монстриков, в одном ряду с гремлинами и Чебурашкой!

Размышляя подобным образом, я ехала устраиваться на работу в «ТелекомКом».

Несмотря на мое опоздание, встретили меня там очень тепло. Вручая мне анкету, которую я должна была заполнить, начальница отдела кадров жмурилась, как разомлевшая на солнцепеке кошка, породы «гривасто-химически-завитая». У меня сложилось впечатление, что эта любезная дама заговорщицки мне подмигивала — вероятно, намекала, что знает о том, что я не настоящий соискатель места, а разведчица с телевидения. Впрочем, возможно, что у кадровички просто был нервный тик. Очень скоро я поняла, что у моих новых коллег в массе своей с психикой серьезные нелады. Особенно плохо обстояли дела с душевным здоровьем у сотрудников рекламно-информационного отдела, в который меня и направили.

— Вы наш новый редактор? Боже, какое счастье! — восторженно вскричала начальница рекламщиков, едва я сделала сдержанный книксен на пороге ее красивого кабинета с евроремонтом и дорогой мебелью.

Немного удивившись тому, что сделала кого-то счастливым одним своим появлением, я не стала сопротивляться, когда начальница поволокла меня в отдел. Вдобавок я разомлела от уличной жары и, оказавшись в кондиционированном помещении, чувствовала себя подтаявшим пломбиром, проходящим курс реабилитации в морозилке. Нормальную форму я еще не обрела.

Начальница — хрупкая женщина в строгом брючном костюме — была ниже меня ростом, но гораздо энергичнее, и со стороны мы с ней должны были выглядеть, как маленький целеустремленный муравей и обморочно обмякшая куколка. Это зрелище вызвало улыбки на лицах аборигенов рекламного отдела, однако всякие следы веселья испарились с их физиономий, когда начальница прямо с порога кабинета радостно провозгласила: