Людмила Милевская - Продается шкаф с любовником Страница 12

— Окна мои подождут, — безапелляционно заявила старушка, — а мальчик ждать больше не может.

У мальчика, кажется, истерия.

— Ты же говорила, депрессия, Тетушка отмахнулась:

— Не знаю, я его не смотрела. Какое это имеет значение? В любом случае ему нужна твоя помощь.

Отягощенная обязательствами, Далила восстала:

— Моя помощь многим необходима, а с истерией пускай в поликлинику обратится.

— Обращался. Врачи не помогли.

— С ним работы на месяцы, а я занята.

Наткнувшись на препятствия, хитрая тетушка тактику изменила.

— Пойми, деточка, — жалобно запричитала она, — у близкого мне человека беда. Мальчик страдает.

— Если он такой близкий, сама им и займись.

— Я бы взялась за него, но так давно не практиковала, что не решаюсь, честное слово, боюсь. Ты же знаешь, хуже всего получается именно с близкими. Чем больше стараешься…

Уж это Далила знала.

— Да-да, — рассеянно подтвердила она. — А он точно к врачам обращался, этот твой близкий родной человек?

— Если честно, то я не знаю, — горестно пискнула тетя Мара и снова начала причитать:

— Мальчик так плох, он не спит, с отвращением ест, он худеет…

«Где брать время?» — мысленно облилась слезами Далила и, дрогнув под натиском тетушки, с тяжелым вздохом сдалась:

— Хорошо, завтра после шести пусть приходит.

Вместо отдыха буду мальчика твоего ублажать.

— Спасибо, деточка, ты очень добра, — интеллигентно заверила тетушка Мара и, добавив:

— Не буду тебя отвлекать, — собралась вешать трубку.

— Погоди! — забыв про спящую Ангелину, закричала Далила. — Скажи хотя бы, как зовут этого мальчика?

— Я не знаю, — растерялась старушка. — Сейчас посмотрю, у меня где-то записано. Ах, эта память, надо только найти…

— Не нужно, завтра узнаю. Надеюсь, твой близкий родной мальчик не забудет представиться. Скажи хоть, кем он тебе приходится.

— Ах, — умилилась тетушка Мара. — Ну Лелю мож ты знаешь.

— Еще бы, — потеплел голос Далилы.

Тетя Леля (Елена Гавриловна) старая подруга Мары, почти член семьи.

Тетушка с напором продолжила:

— Так вот, тот, за кого я прошу, сын соседки сотрудницы, даже начальницы, племянницы невестки нашей Лелечки.

Традиционно питерская «заморочка» — от ее сложности Далилу передернуло даже.

— Жуть! — возмутилась она. — Ты сама хоть поняла, что сказала?

— Ну что же тут непонятного? — удивилась тетушка Мара и, к ужасу племянницы, начала объяснять:

— Невестка нашей Лели имеет по первому мужу племянницу, ну ты знаешь ее. Недавно у нее потолок обвалился.

— Ах, та, что на Невском живет, — прозрела Далила.

— Именно. Так вот, у нее есть сотрудница, даже начальница. Кстати, она на Большой Конюшенной проживает, в том доме, в котором жил Миша Романов.

Миша Романов — школьный друг матери Далилы: ее первая любовь, первый поцелуй, первое признание. В свете этого весомого факта начальница племянницы уже без всякой Лелечки не чужой человек Маре, а вместе с ней и Далиле.

— Так вот у начальницы этой, — продолжила экскурс в таинство отношений тетушка, — есть соседка, у которой есть сын, милый прелестный мальчик. Вот он-то и нуждается в твоей помощи.

— И эту седьмую воду на киселе ты называешь близким родным человеком? — поразилась Далила.

Вообще-то она и сама частенько пользовалась питерским братством, но время от времени пыталась против него бунтовать. Особенно когда была перегружена профессиональными обязательствами.

Сейчас был как раз такой случай. Тетушка, отлично все понимая, гнула свое.

— А по-твоему, Леля чужая нам? — строго спросила она и категорически возвестила:

— Леля родная!

— Леля — да, но… — пыталась отбиваться Далила.

Однако тетушка и слушать ее не хотела.

— А невестка Леле, по-твоему, абсолютно чужой человек? — наступала она.

— Невестка — да, но…

— Невестка родная! А невестка Лелина разве виновата, что у ее первого мужа есть родная племянница?

Или она с первым мужем из-за тебя ругаться должна?

У них общие дети. Поэтому племянница ей родная.

У племянницы, кстати, и так беда, потолок обвалился. Разве она нам не родная?

— Племянница — да, но…

— А может ли эта племянница начальнице своей отказать? Ты хочешь, чтобы она лишилась работы?

— Начальница — да, но…

— А начальница может отказать своей лучшей соседке? Они на Большой Конюшенной прожили всю жизнь дверь в дверь. И что ей теперь, спокойненько наблюдать, как гибнет младенец, мальчик, которого она нянчила на руках? И Миша Романов, я уверена, этого мальчика знает. Мальчик нам не чужой…

— Все! Ты меня умотала! — взвыла Далила.

Тетушка невозмутимо осведомилась:

— Прости, не расслышала, что я тебя?

— Убедила. Действительно, он нам родной человек, этот мальчик. Пусть приходит. Клянусь! Все сделаю для него!

Мара умильно поинтересовалась:

— Тогда, может, я дам ему номер сотового?

— Моего? — изумилась Далила.

— Разумеется, у меня же нет сотового.

— Конечно, конечно, дай.

— Возможно, придется ему оказать скорую помощь, — пояснила тетушка Мара.

Тут уж Далила взбесилась:

— Что? Я буду консультировать человека с депрессией по сотовому телефону? Ты хочешь меня разорить? Впрочем, что это я? Человек-то родной. И не аргумент, что ты сама боишься лишний раз позвонить единственной племяннице на мобильный. Кто ты такая? Ты всего лишь какая-то тетушка, а он целый сын соседки начальницы невестки тещи…

Далила сделала паузу и, осознав бесполезность затеи, отказалась перечислять.

— Тьфу! — сплюнула она зло. — Я запуталась. Разумеется, дай. Обязательно дай ему номер.

Старушка обиженно произнесла:

— Пожалуй, я лучше не буду давать.

— Я должна тебя уговаривать? — поразилась Далила. — Что ж, изволь, я тебя уговариваю. Милая моя, я тебя очень прошу, дай, пожалуйста, мальчику мой телефонный номер. Пусть и днем, и ночью звонит, не стесняясь. Я буду ему всегда и во всем помогать. Я берусь за него основательно.

— Слава богу, раз ты взялась, значит, мальчик спасен, — облегченно вздохнула тетушка Мара, великодушно прощая племянницу за фиглярство.

Пока Далила, жадно хватая воздух, поражалась тактике и упорству старушки, та просветленно произнесла:

— Пойду порадую Лелечку. Прощай, моя милая.

Глава 8

«Проблемы множатся, а я одна. Хоть бери и клонируй себя», — подумала Далила, распростившись с тетушкой Марой.

Она даже не подозревала, как шустро множатся ее проблемы. День стремительно приближался к концу, а Далилу еще ожидала тьма впечатлений.

Взглянув на часы, она удивилась, что Евгений запаздывает.

«Коли так, — зевая, решила она, — можно пока вздремнуть. Раз уж я всем сильно понадобилась, постараюсь быть в форме. А если Женька не загулял и все же придет, то разбудит: дверь я оставлю открытой, раз обещала».

Далила протопала в прихожую, открыла замок и отправилась в спальню. Лишь увидев кровать, она поняла, как устала, и, не снимая дорогущего покрывала, рухнула на модный матрас Галины — подруга на все, что связано с сексом, денег не жалела.

Вечер был поздний, но для Далилы время, в общем-то, детское — по выходным она привыкла ложиться за полночь. Однако в этот субботний день она так себя «уработала», что, едва коснувшись подушки, немедленно провалилась в сон.

Сон был приятный. Почему-то приснился Матвей — бывший муж, норовящий затесаться в любовники [3].

Почему он приснился?

Может, потому, что в последнее время Матвей проходу ей не дает: поджидает у офиса, часто звонит, настойчиво ищет встречи с Далилой.

Она ускользает, не идет на контакт, понимая его неуместность — слишком много между ними проблем. Их прошлую (хоть и длинную) жизнь удачной назвать нельзя. Их сын Димка в родителях не слишком нуждается. Он вырос, того и гляди, женится сам.

Ирина (вторая жена Матвея) родила прелестную дочь:

Матвей теперь счастливый отец.

Или не очень счастливый?

Или не очень отец?

Или счастливый отец, а супруг разнесчастный…

Видимо, в их молодой семье завелись неприятности. Чем же поможет Матвею Далила?

Развлекать бывшего мужа, мягко говоря, оскорбительно. Неинтересно. И глупо.

Чего же он хочет? Мосты сожжены, побиты горшки, растоптаны чувства, разнесены в прах иллюзии…

Впрочем, все это в жизни, а во сне Далила была в их общем далеком прошлом. Она обнимала бывшего мужа, а Матвей увлеченно о чем-то рассказывал. Далила не слышала — в небе шумел самолет. Они стояли на заросшем сочной травой пригорке, над горизонтом висели белые облака, внизу серебристой лентой петляла речушка, по берегам волновался камыш — было очень красиво.

И в душе было так же красиво: сладкий покой с привкусом неги. Далила прижалась щекой к мощной груди Матвея и тихо запела: «Женское счастье — был бы милый рядом…»