Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова Страница 12

— Добро пожаловать! — Дивно нарядный Василий жестом пригласил нас проходить.

— Галерея «Старый хряк». — Колян прочитал надпись на вывеске с очень реалистично нарисованным свиным рылом и покосился на меня: — Как поэтично…

— Очень… эмн… атмосферно. — Я переступила порог и пошла, озираясь, по тесному коридору со стенами, сплошь увешанными картинками.

Изображали они по большей части пугающего вида котиков с акульими пастями, но темой выставки были заявлены НЛО, поэтому разномастные инопланетяне тоже были широко представлены. Причем мне показалось, не только на полотнах! Публика в галерее собралась самая пестрая — гуманоиды со всей галактики, не иначе.

Кружкин в измазанной краской кофте, принтованном экошарфе и кепке с пропеллером оказался не самым колоритным типом. Его приятели-художники тоже выглядели так эффектно, что и Чужой впечатлился бы.

Один товарищ облачился, будто в тогу, в несвежую простыню и пурпурные резиновые сапоги с ушками, а на шею повесил жареный куриный окорочок на веревочке, который периодически изящным жестом поднимал а-ля лорнет. Другой гражданин нарядился в велосипедки и смокинг на голое тело. У третьего на голове была меховая ушанка с прорезью, в которую он пропустил аккуратно заплетенную длинную седую косу.

— Мы где вообще? — спросил Колян, и в его голосе я различила нотки подступающей паники.

— Спокойно, написано же было — у старого хряка. — Я подвинулась, открывая мужу вид на чучело здоровенного косматого кабана.

Не то чтобы это зрелище сильно успокаивало, но хотя бы убеждало: мы попали по адресу.

— А гардероба, я так понимаю, нет? Подержи мой плащ, пожалуйста. — Ирка как ни в чем не бывало скинула мне на руки тренч и сразу же влилась в компанию, как родная: пестрое шелковое платье от Мухи с Зулей вписалось в общий бедлам идеально.

Я проводила взглядом уплывающую в толпу подругу и вспомнила: мы договорились послушать, что говорят завсегдатаи творческих тусовок о краже Васиной «Дамы с котом и игрушками».

Я обернулась к мужу:

— Расходимся! Ты направо, я налево. На картины разрешаю не смотреть, главное, слушай разговоры. Ключевые слова: Кружкин и кража.

В прощальном взгляде мужа читал страх уж не свидеться боле, но я решительно подтолкнула его в одну сторону и направилась в другую.

Гости и участники выставки говорили о чем угодно, только не о краже шедевра Кружкина. Я улавливала обрывки салонного трепа и богемных сплетен, не запоминая их за ненадобностью.

Между тем голоса становились все более громкими, беседы — оживленными, и в вялотекущем потоке публики отчетливо наметились течения. Гольфстримом меня принесло в дальний угол, где разливали вино, и тут же рядом со мной нарисовался бородатый дядя в футболке с гербом СССР и соломенной шляпке с красным помпоном.

Такие кокетливые и непрактичные головные уборы я прежде видела только в сувенирной лавке в Бад-Вильдбаде — курортном городке в немецком Шварцвальде, поэтому машинально поздоровалась:

— Гутен таг!

— Я, я, натюрлих, дас ист фантастиш, хенде хох! — с готовностью выпалил бородач.

Я так же машинально вскинула руки, и в одну из них тут же был пристроен пластиковый стаканчик с красно-бурой жидкостью.

— Вайн! — пояснил добровольный посол Шварцвальда и с удовольствием понюхал содержимое оставшегося у него стаканчика.

Я сделала то же самое, но без восторга. Вино, я видела, разливали из картонных коробок, обычно помещающихся на нижней полке дешевого супермаркета. Но воспитание требовало проявить вежливость, и я подняла стканчик:

— Ваше здоровье!

— По-русски, значит? Брудершафта не будет? — расстроился бородач и от огорчения выпил свое вино одним глотком.

— Мы разве знакомы? — Я устремила взгляд в промежуток между шляпкой и бородой.

— Я знаю вас в лицо! — закивал мой собеседник. — Видел в метро.

— И запомнили? — Я растерялась, не зная, чувствовать ли себя польщенной.

Петербургский метрополитен — территория победившего безразличия. Чтобы тебя там заметили, нужно быть кем-то совершенно особенным. Я видела, как в общей массе апатичных пассажиров бесследно терялись Человек-паук в парадно-боевом костюме и Дед Мороз со Снегурочкой. Однажды даже сама морально поддержала Дракулу, на которого никто не обращал внимания, попросив разрешения сфотографироваться с ним.

Видели бы вы, как он обрадовался! И после нашего селфи еще минут десять доверительно рассказывал мне, как подыскивал подходящие вставные клыки и красил черной тушью розовые эльфийские уши, превращая их в вампирские: делился секретами, пока не вышел на «Площади Восстания».

С тех пор Колян, присутствовавший при том, всякий раз на этой станции повелевает мне и сыну с прекрасным трансильванским акцентом: «Восстаньте!»

Хотя и на это никто не обращает внимания.

— Дама напротив читала книжку, на задней обложке было ваше фото, — объяснил бородач. — Вы писатель, да?

— Да. — Я расплылась в улыбке, но как следует порадоваться мне не дали.

— А я муж писателя. — За плечом бородатого вырос Колян и навис отчетливо угрожающе. — И боксер!

— С чего это вдруг ты боксер? У тебя разряд по плаванию, — сердито зашипела я, поскольку потенциальный поклонник моего творчества исчез так быстро и бесследно, словно стал Человеком-невидимкой.

— А ты знаешь, какой мощный хук у кролиста? Причем с обеих рук. — Супруг бесцеремонно забрал у меня стаканчик, понюхал его содержимое, сказал: — Фу, гадость какая! — и залпом выпил вино.

— Ты помешал беседе, — попеняла я ему. — Я бы расспросила аборигена о краже Васиного портрета…

— А я уже все узнал. — Муж горделиво расправил плечи. — Один чудик — в смокинге — жаловался другому — в простыне — на какого-то третьего, которого с ними не было. Того зовут не то Печенкин-Бенуа, не то Почкин-Растрелли, очень затейливо. Точное имя я забыл, запомнил только принцип: сначала какой-то ливер, потом что-то очень культурное.

— Короче, Склифософский! — Между нами сунулась озабоченная румяная физиономия: на редкость вовремя явилась Ирка.

— Короче, этот третий хотел купить картину Кружкина у какой-то Худмузы — не знаю, кто это…

— Худая муза? — предположила Ирка и поморщилась.

Сама она попышнее муз Рубенса и Кустодиева и худобу не одобряет в принципе.

— «Художественная муза», — расшифровала я. — Сокращенно — Худмуза, галерея такая на Ваське.

— На Васильевском острове, — сам расшифровал Колян. — А не оттуда ли свистнули ваш портрет?

— Оттуда! — Мы с подругой переглянулись.

— Чудик в смокинге как раз злорадствовал, что ту картину Селезенкину-Монферрану не продали!

— И тогда он ее стырил! — воодушевленно заключила Ирка и завертелась, озираясь: — Так, где Василий? Надо, чтобы он по-свойски попытал того чудика в смокинге и узнал подробности.

Она опять исчезла в толпе.

— Тут так интересно! Непременно надо будет прийти второй раз! — убежденно сказала синеволосая девушка в красной меховой безрукавке поверх зеленого бархатного платья в пол парню в юбке шотландского горца и добротном