Люся Лютикова - Детский сад, штаны на лямках Страница 13

– А я как раз должна быть в списке, Лютикова моя фамилия.

Секретарь быстро пробежала глазами три страницы с фамилиями и обнаружила меня в самом хвосте.

– Людмила Анатольевна?

Я кивнула.

– Проходите, – улыбнулась секретарша. – У вас есть десять минут. Пожалуйста, соблюдайте регламент, у Валерия Ильича очень плотный рабочий график.

Я вошла в кабинет. Почти все пространство занимал большой стол для заседаний в форме буквы «Т», во главе которого сидел мужчина в форме.

– Поздравляю с назначением, Валерий Ильич! – прямо с порога громко сказала я.

Татарцев напрягся, прищурился, потом воскликнул:

– О, Люська Лютикова, ты, что ли? Не узнал, богатой будешь!

– А я тебя, Валера, сразу узнала, ты ничуть не изменился.

Зачем я это сказала – не знаю, наверное, из вежливости. На самом деле Валерка изменился, и еще как. Пожалуй, единственное, что осталось прежним, это глаза. Взгляд цепкий, колючий и, по правде говоря, довольно неприятный. Но раньше этот взгляд дополнялся худым юношеским тельцем с тощими руками и ногами, а теперь принадлежал толстому мужику с мощным загривком.

Жирный мужчина – это омерзительно. Нет, толстая женщина тоже доставляет мало эстетического удовольствия, но ее еще можно как-то оправдать: роды, гормоны, «заедание» эмоций шоколадом… Да и вообще – слабый пол, что с нее взять. А пузатому мужику нет оправдания. Мужчина должен быть как стрела – стремительно двигаться к цели. А если на стреле болтается здоровенный кусок сала, далеко она не пролетит.

И еще одно обстоятельство: лишний вес прибавляет возраст. Валерка выглядел на все сорок пять, вот честно.

– Выглядишь не ахти, – сказал Татарцев, критически оглядывая меня с головы до ног. – Что, быт заел? Семья, муж, дети?

«На себя посмотри», – подумала я, а вслух сказала:

– Я не замужем, детей нет.

– Что-то я давно о тебе не слышал. Ты где живешь?

– В Москве.

– Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

Я села на краешек стула, и Валерка, вальяжно развалившийся в кожаном кресле, заявил:

– Умная ты женщина, Люська, а вроде как без мозгов. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – нахмурилась я.

– Да, ладно, не обижайся. Кто тебе еще правду скажет? Вот ты кем работаешь в Москве? Журналисткой?

Я кивнула.

– На телевидении?

– В газете.

Валерка скривился.

– Как называется?

– «Работа».

– Не знаю такую. «Московский комсомолец» – знаю, «Коммерсант» – знаю, а «Работу» – не знаю.

Я принялась объяснять почему-то извиняющимся голосом:

– Это газета по трудоустройству, для соискателей, там собраны вакансии и статьи о том, как правильно искать работу.

– Работу мне искать не надо, она у меня есть, – важно ответствовал Татарцев. – И моей жене тоже не надо, она не работает. А если она захочет пойти на службу, то газета ей не нужна. Она мне скажет, я поговорю с нужными людьми, и ей предложат шоколадное место, где надо два часа в день чаю попить, с подружками потрындеть и большую зарплату получить. В твоей газете такие вакансии есть?

Я покачала головой.

– Вот видишь, а у меня – есть. А все потому, что я сам – нужный человек. Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе – слыхала такую поговорку? А в таком огромном мегаполисе, как Москва, ты даже не вторая, ты вообще бактерия какая-то, инфузория-туфелька!

У Татарцева в школе по биологии явно была «тройка». Я не удержалась и поправила:

– Вообще-то это разные виды, инфузория-туфелька принадлежит к простейшим, а бактерии – это прокариоты.

Вместо того чтобы смутиться, Валерка радостно закивал:

– Во-во, я же говорю: ум есть, но бесполезный! Слушай, а хочешь, я тебя на работу устрою? На наше местное телевидение. Где родился, там и пригодился. Дома и стены помогают. Может, даже замуж тут выйдешь, ты ведь еще не старая.

Я не знала, обижаться на Валерку или нет. Какая-то сермяжная правда в его словах, безусловно, была, но уж слишком сермяжная. В конце концов, я решила, что на обиженных воду возят. Надо быть хитрей, ласковое теля двух маток сосет. Тьфу ты, я тоже заговорила пословицами, как Татарцев!

– Спасибо за предложение, я подумаю. Если у тебя такие связи в городе, помоги в одном деле. Ленку Алябьеву обвиняют в убийстве, расследование находится на контроле у прокурора. Можешь узнать подробности?

Валерка перестал ухмыляться. Лицо у него стало таким отрешенным, словно я говорила о жизни, которая разворачивается где-то в созвездии Гончих Псов и не имеет лично к нему никакого отношения.

– Ты вообще помнишь Ленку Алябьеву?

Валерка кивнул, погруженный в свои мысли.

В этот момент тихо затренькал телефон на столе, Татарцев нажал кнопку, и секретарша сказала по громкой связи:

– Валерий Ильич, к вам из администрации города.

– Я освобожусь через три минуты, – ответил Татарцев, потом повернулся ко мне: – Знаешь, я немного виноват перед Ленкой. Это ведь я тогда разрезал теннисную ракетку Никиты Нащекина и облил йодом его форму.

– Зачем?!

– Из-за Алябьевой, в десятом классе я был в нее влюблен. А она бегала за Нащекиным. Я хотел настроить Никиту против нее, думал, что тогда Ленка обратит на меня внимание. Глупо, конечно, но когда тебе семнадцать лет и ты живешь в однокомнатной «хрущевке» с матерью и сестрой, донашиваешь одежду с чужого плеча, а твой конкурент – мальчик-мажор в фирменных шмотках… В общем, это единственный вариант, который пришел мне в голову. Жаль, что все оказалось бесполезно, я подкатил к Ленке, начал говорить про свои чувства, а она меня даже не дослушала…

Впервые из-за маски самодовольного чиновника выглянул мальчишка, влюбленный школьник, трогательный и закомплексованный. Таким Валерка нравился мне гораздо больше.

– Так ты поможешь? Узнаешь подробности уголовного дела? Кого Ленка убила? Какие улики против нее? И самое главное – запомни, это очень важно – фигурируют ли в деле красные колготки?

– Сделаю, что смогу. Я тебе перезвоню, оставь телефон у секретарши.

Я поспешила к выходу и вдруг спохватилась:

– Слушай, а как же статья? Поздравления к юбилею Марии Николаевны. Скажешь несколько слов?

Татарцев отмахнулся:

– Наври что-нибудь, тебе не привыкать.

Непонятно, с чего это уже второй человек в родном городе говорит, что к вранью мне не привыкать? Очевидно, они знают обо мне нечто такое, о чем я напрочь забыла.

Глава 11

Моя одноклассница Светка Теплякова никогда не отличалась красотой. И даже молодость ее не красила. Нет, Светка не была настолько уродлива, чтобы являться детям в кошмарных снах, но чертами лица она слегка смахивала на Бабу-Ягу, как ее изображают в мультфильмах: длинный крючковатый нос, близко посаженные глаза, пакля вместо волос. От природы у нее вились волосы, но не крупными кудрями, а очень мелкими завитушками, отчего создавалось впечатление, будто на голове Теплякова постоянно носит мочалку невнятного пегого цвета.

Словно одного этого было не достаточно, бог обделил Светку умом. То есть не то чтобы совсем обделил, но отпустил на ее долю самый минимум, достаточный для освоения учебной программы в рамках общеобразовательной школы на оценку «удовлетворительно».

Несмотря на вышесказанное, у Светки было много друзей. И не только среди девушек, с ней дружили и парни. По сути, с ней дружил весь класс. Причина заключалась в том, что Теплякова всегда была беспричинно довольна жизнью. Что бы с ней ни случилось, она улыбалась. И меня это, признаться, порой раздражало.

Вот и сегодня Светка встретила меня улыбкой до ушей, хотя, на мой взгляд, повода для веселья не наблюдалось абсолютно. На улице собачий холод, маршрутки вымерли, мне пришлось топать четыре остановки пешком, а завтра обещали похолодание еще на три градуса. Кстати, в туристическом агентстве «Веселое путешествие», которое принадлежало Тепляковой, в разгар рабочего дня не было ни одного клиента. Так чего скалиться?

Но Светка, продолжая улыбаться, заварила чай, вытащила печенье и, усевшись за компьютер, стала показывать фотографии своей семьи.

– Это мы в прошлом сентябре на Мальте. С погодой нам сказочно повезло, ни одного дождливого дня не было.

Это мой муж с ружьем для подводной охоты. Ты не поверишь, фотки такие удивительные получаются, у рыб даже выражение на лицах разное! Или на мордочках? Как правильно сказать? Вот, смотри, какая надутая золотая рыбка, как будто обиделась на весь белый свет.

– Угу, – сказала я.

А сама угрюмо подумала, что даже такие бабки-ёжки, как Светка, выходят замуж. А я сижу неокольцованная. Нет, у меня все в порядке, есть любимый человек, и мы оба действительно хотим пожениться, и нам мешают исключительно объективные обстоятельства. Но вот сейчас настанет моя очередь хвастаться, а что мне предъявить на суд одноклассницы? Четыре года сожительства? Даже самой смешно.

Утешало только то обстоятельство, что муж у Тепляковой был маленький и лысый.