Татьяна Луганцева - Корона вампирской империи Страница 13

– Ирма! – позвала ее Яна.

Собака прекратила выть и внимательно посмотрела на Яну. Морда ее выражала полное недоумение, собака явно не ожидала увидеть кого-либо в этот поздний час.

– Ты сидишь у колодца, в котором утонул твой хозяин? Какой ужас! Я бы от такой жизни тоже завыла, – миролюбиво сказала Яна.

Черные глаза собаки светились умом, но на морде появился злобный оскал. Яна смело двинулась к ней, продолжая рассуждать:

– Ты, конечно, можешь меня покусать, можешь сбежать, но я больше этого воя не выдержу. Так что выбирать тебе, но я отстегну тебя.

Яна спустила Ирму с цепи и погладила по голове. Собака рычала, настороженно наблюдая за незнакомой женщиной, посреди ночи вышедшей к ней во двор босиком и с распущенными волосами. Яна почесала ногу пяткой другой и вернулась на крыльцо. Она с трудом открыла тяжелую дверь и обернулась к собаке.

– Ну, что? Идем? Приглашаю тебя на вечеринку, пока хозяева спят. Там тепло и есть чем поживиться.

Собака прошмыгнула мимо Яны в дом и остановилась, повернув к Яне голову, ожидая ее.

– Похоже, что мы понимаем друг друга без слов, – улыбнулась Яна, – пойдем, присоединимся к пиршеству живота Камиллы. Предупреждаю, что особа она не такая простая, как мы с тобой, поэтому обращаться к ней следует с почтением и на «вы», и ваши волчьи оскалы совсем будут неуместны, – продолжала она разговаривать с собакой.

На кухне Камиллу они уже не застали, после ее ночной трапезы здесь был беспорядок. Обкусанная пища валялась по всему рабочему столу и на полу тоже. Ирма уныло понюхала валявшийся на полу кочан капусты и помахала хвостом.

– Да, еда, Ирма, еда… – Яна подошла к холодильнику новейшей модели и открыла дверцу, – так… посмотрим, что здесь есть… кефир, молоко… кстати, румынские молочные продукты, говорят, совсем даже не плохие… да тебе это неинтересно…

Собака новострила уши и внимательно слушала Яну, поглядывая на холодильник, словно понимая, что там хранится еда.

– Чем тебя кормят? Так… помидоры, виноград, дыня, яйца, сыр, извините, с плесенью… чертовы вегетарианцы! Где простое, сочное мясо? Ага! Вот ветчина, которой кормили меня, кстати, очень даже неплохая, а вот и сырая вырезочка…

После ночных похождений Яна снова проголодалась и отрезала себе большой кусок ветчины с хлебом, а на десерт взяла гроздь винограда. Ирме Яна нарезала кусками свежего мяса, смешав его с картофельным пюре, которое нашла в миске в холодильнике. Собака начала жадно глотать еду, видимо, такого она не ела никогда в жизни. Яна расположилась рядом с ней на полу, скрестив ноги по-турецки, с тарелкой еды.

– Вкусно? Ешь, ешь, это лучше, чем выть голодной на луну.

В самый ответственный момент собачьего и Яниного счастья раздался гневный голос:

– А это что еще такое? Что это у нас в замке творится, что за бродяги?

Яна, сидя с набитым ртом, подумала, что на кухню вернулась блаженная Камилла, и повернулась, чтобы поприветствовать ее. Но на нее смотрела совершенно другая женщина, полная противоположность Камилле. Это была женщина высокого роста, статная, с широкими бедрами и большой грудью, с неправильными чертами лица и черными глазищами. На вид ей было около сорока лет.

– Ты кто такая? – накинулась она на Яну. – Ты как пробралась к нам в замок? Да еще и собаку дворовую в дом втащила!

«Может быть, Андрей здесь организовал клинику для душевнобольных?» – подумала Яна, с опаской косясь на женщину.

– Простите… а вы кто? – невнятно поинтересовалась Яна.

– Я кто? Я хозяйка этого замка!

«Допустим, еще не хозяйка». Яна поняла, что перед ней Оксана. Не так представляла она себе встречу с ней. Яна попыталась что-то сказать, но у нее с набитым ртом это не получилось. Черные волосы Оксаны сердито топорщились в разные стороны. Ирма подняла наконец блаженную морду от пустой, тщательно вылизанной миски.

– Что за безобразие?! Загадили всю кухню! Как вы пробрались сюда? – продолжала бушевать Оксана. – Зачем ты разбросала объедки по всей кухне?

Яна хотела ей сказать, что еду разбросала не она, а Камилла, но членораздельно смогла произнести только «Камилла».

– Так ты заодно с этой чокнутой? Ты что, тоже пациентка Андрея Павловича?

– Да, – кивнула Яна, проглатывая еду.

– Вот горе на мою голову! Мало мне было одной одержимой, жрущей по ночам, как свинья, а днем требующей к себе уважительного отношения. Теперь еще одна будет греметь кастрюлями на кухне!

Яна поднялась с пола и оказалась с Оксаной одного роста, только другой весовой категории.

– Что вы кричите на меня?! Я – больной человек, страдаю акорексией. Лечусь у психиатра от обжорства!

– Что же ты такая худая? – презрительно окинула ее взглядом Оксана.

– А я вначале наемся, а потом меня рвет, – спокойно ответила она и осмотрелась, словно в поисках места, куда можно опорожнить желудок.

Оксана испуганно отскочила.

– Не подходи ко мне. Только не на моей кухне!

– У меня мания.

– Какая еще мания?

– Преследовать полных брюнеток, – ответила Яна и сделала несколько шагов по направлению к Оксане.

Та пошла от нее вокруг стола.

– Э… дамочка, успокойтесь… Вы что это? Что это вы удумали? Черт бы побрал этого психиатра, который набирает сумасшедших пациентов к себе в дом! Андрей Павлович, помогите! – зычно закричала она на весь дом.

Ирма залаяла, а Яна не успела ничего предпринять. Помешало ей двухствольное ружье, направленное прямо в грудь, палец с красным маникюром твердо лежал на курке, синие глаза были сощурены в прицеле, а светлые волосы собраны в пучок, который воинственно топорщился.

– Оксана Львовна! – кинулась к ней полная брюнетка. – Защитите меня от этой ненормальной! Она говорит, что она маньячка и подруга Камиллы и пациентка Андрея Павловича.

«Так вот кто подружка Андрея», – поняла Яна и ощутила укол ревности, так как Оксана была блондинкой, что совершенно недопустимо при Яне, была красивой, что тоже не радовало, и что самое ужасное – она была лет на десять моложе Яны.

На этот шум и гам в кухню наконец спустился Андрей в длинном зеленом халате и шлепанцах.

– Я не хотела тебя будить, дорогой, но у нас в доме чужие, и эти чужие поглощают наш недельный запас пищи!

– Из-за куска ветчины убить человека! – закатила глаза гостья.

– Я уверен, что произошло недоразумение. Я не успел вас познакомить. Эта женщина – мой гость и мой друг, и она вольна делать в моем доме все, что хочет, – сказал хозяин замка, а Яне захотелось показать окружающим язык, но она вовремя сдержалась. – Яна, это Оксана, а это Пелагея – наша домработница.

– Скорее замкоработница, – прошипела Яна, – гренадер в юбке!

– А это Яна Цветкова.

– Яна?! – Синие глаза Оксаны приобрели невиданный размер. – Та самая?!

– Не знаю, что он тебе рассказывал обо мне, старушке, но я та самая Яна Цветкова. Эх, много дел мы натворили, когда с Андрюхой… – подмигнула Яна ему, не зная сама, о каких делах она говорит.

Просто ей нестерпимо захотелось насолить этой молоденькой девушке с ружьишком в руках. Яна никому не позволяла наставлять на себя оружие.

– Зачем вы тогда солгали? Сказали, что вы пациентка Андрея Павловича и страдаете этой… как ее, едите и блюете, прости господи… – обескураженно поинтересовалась Пелагея.

– Почему я не могу быть пациенткой своего старого друга? Жизнь потрепала мои нервы, и я приползла к нему в замок в состоянии тяжелой депрессии. – Она подошла к Андрею и театрально, как это делала ее мать – профессиональная актриса, зарыдала у него на плече.

– Инцидент исчерпан, – констатировал Андрей и, обняв рыдающую Яну, повел ее наверх.

Полуволк-полусобака Ирма поплелась за ними. Они молча поднялись по ступенькам в башню Яны, и она наконец отлепилась от Андрея.

– Что ты ей рассказывал обо мне?

– Что была только одна женщина, которой я делал предложение руки и сердца, и ее звали Яна Цветкова.

Она удовлетворенно вздохнула, сняла с кресла плед, кинула его на пол и постучала по нему голой ногой, глядя на собаку.

– Ирма, место! Место! Будка! Конура! Хаус! Дом, милый дом!

Собака тихо прошелестела лапами по полу, легла на плед и преданно и немного настороженно стала наблюдать за людьми в комнате.

– Ты случайно не работала в цирке дрессировщицей собак? – спросил Андрей.

– Нет, я даже не могу сказать, что умиляюсь при виде котят и щенков, но издеваться над животным не позволю никому, – ответила она, падая на кровать. – Эта собака, как и Камилла, хочет жить в замке, а не сидеть на цепи около колодца, в котором погиб ее хозяин.

– Ты совсем не изменилась.

– А что мне меняться-то?

– Первая твоя ночь в замке, и первая ночь, когда прекратился этот безумный вой.