Елена Логунова - В костюме голой королевы Страница 13

Так и случилось.

Внезапно в поле зрения Карины буквально ворвалась незнакомая женщина.

«Ага!» — хищно сказала себе Карина.

Она так и знала, что без бабы тут не обойдется!

Незнакомка двигалась стремительно и целеустремленно, как фанатичная диетичка, напившаяся китайского чаю «Летящая ласточка». Если бы она бежала к уборной, сходство было бы полным, но и так было ясно, что потребность как можно скорее оказаться в машине Мамиконяна у нее неотложная и сильная.

Карина меж тем тоже не тратила времени даром и за считаные мгновения оценила внешность стремительной дамочки с точностью до второго знака после запятой.

По пятибальной шкале незнакомка тянула на 3,50. Ладно, на 3,99! Но только в том случае, если ее приодеть, причесать и притормозить в неприличных порывах.

Уважающая себя русская красавица не влетает в машину холостого армянина, как граната в амбразуру!

Карина покачала головой и поцокала языком, но успела внятно произнести только первое сокрушенное «Ц» из намеченной серии — остальные напрочь заглушил дикий вой, от которого захлопнулась калитка.

— Совсем сдурели эмчеэсники с их тревожными сиренами, — заметно вздрогнув при одном воспоминании о том вое, пожаловалась Карина внимательно слушающему ее Саше-заму.

Тот кивнул.

В связи с приближающимися зимними играми на олимпийских объектах Сочи и вблизи них МЧС то и дело проводило учения спасателей. Душераздирающие вопли ревунов местных жителей уже не удивляли, но по-прежнему нервировали.

Саша мысленно запомнил: надо будет выяснить, в какое время вчера включали сирену. Зная, в котором часу блудная машина Сергея Акоповича стояла у дяди Самвела, проще будет найти в окрестностях кафе других свидетелей.

А если таковые обнаружатся, можно будет проследить дальнейший путь угонщиков-катальщиков, а там, глядишь, и отыскать их самих.

Завтрак заказали в номер, потому что Люсинда категорически отказалась вылезать из постели, да и время для первого приема пищи в компании нормальных граждан было уже не самое подходящее: двенадцатый час.

— Семинар мы пропустили, — без особого сожаления проинформировала подругу Оля, помахав у той перед глазами часами.

Те показывали время, для утренней побудки порядочных учительниц совсем неприличное.

— Считай, один пункт из четырех можно вычеркнуть. А по остальным трем я все-таки хотела бы получить твои, Людмилексанна, пояснения. Итак, что все это значит?

— Что — все? — повторила Люсинда, разделив слова долгим сладким зевком.

— Вот это. «Первое. Там будут Ж? Второе. Тогда и мы? Третье. И Громов может!»

— Дай сюда, — Люсинда вытянула из Олиных пальцев бумажку и крепко задумалась. — Я, честно говоря, не очень помню…

— Понятно, — сердито сказала Ольга Пална. — Абстинентная амнезия!

— Второе слово мне известно, — уныло призналась Люсинда.

— Первое тоже запомни, еще пригодится: абстиненция — это синоним похмелья.

— Да не очень-то я и пила, просто сильно устала, — вяло оправдывалась жертва предосудительной амнезии.

— На ногах не стояла, так устала! Какой-то мужик тебя принес, как сноп сена, на плече!

— Какой мужик? — заинтересовалась жертва.

— А я почем знаю, какой он? Обыкновенный мужик: две руки, две ноги, — Оля оборвала перечисление и слегка покраснела. — Вернемся к нашему плану!

— А у нас есть план?

Люсинда заметно обрадовалась.

— Издеваешься? Это же был твой план! Давай вспоминай, что значит «там будут Ж»? Где — там? И кто — «жэ»?

— Где-то там, кто-то «жэ», на девятом этаже… — горестно затянула Люсинда спонтанный акынский напев. — Слушай, Оль, а это у нас был план чего?

Ольга посмотрела на подругу с подозрением.

Придуривается она или правда забыла, что планировала кампанию по захвату монарха Монако?

«Хм, а ведь это шанс похоронить всю эту глупую затею! — торопливо нашептал ей внутренний голос. — Скажи, что ты сама не знаешь, что это был за план, и пусть Люсинда окончательно забудет о принце!»

— Да я сама не знаю, что это за план, забудь о принце! — повторила Люсинда и проболталась. — Ох…

— Ах да, мой принц! — Люсинда просияла: вспомнила. — Та-а-а-ак, дай-ка, я еще разок посмотрю…

Она с новым интересом изучила свои собственные каракули на помятой бумажке.

— Теперь припоминаю… «Там» — это на мероприятии с участием принца Монако! На форуме «Мир спорта».

— «Мир и спорт», — поправила дотошная Ольга Пална.

— Да какая, блин, разница! Хоть «Мир сантехники»! Я для моего любимого принца…

Люсинда зажмурилась и потрясла головой.

— А, ладно, это малость преждевременно. Вернемся к букве Ж. Эта «жэ» — это…

— «Жена», — хмуро предположила Оля. — Вполне резонно ожидать, что супруга принца будет там же, где и он сам. Хотя у тебя тут написано «будут», и это множественное число, а у принца Монако вроде нет официального гарема…

— «Жэ» — это журналисты! — объявила Люсинда, пропустив ехидный пассаж про незаконных принцевых супружниц мимо уха. — Там, то есть на этом форуме, обязательно будут журналисты. Это первое. А второе — тогда и мы!

— Будем там же? — догадалась Оля, невольно втягиваясь в игру.

— Да! Тогда и мы будем там, причем мы тоже будем журналистами! — Люсинда хлопнула в ладоши, как бы аплодируя собственному смелому замыслу.

— Но мы же учителя! — напомнила ей Ольга Пална. — Мы не сможем попасть на этот форум как журналисты!

— Да! Но Громов-то может!

— Ты предлагаешь ему переквалифицироваться? Мне кажется, он вполне успешен как олигарх.

— И именно поэтому он может очень многое, — энергично кивнула Люсинда. — Например, устроить нам с тобой аккредитацию на форуме в качестве журналистов. Ведь может?

Люсинда сделала глаза, как у собачки из сказки «Огниво», — горящими плошками.

Оля задумалась.

Как любящая супруга, она свято верила в то, что ее Громов может все, что угодно. Сказать Люсинде, что организовать для них двоих журналистскую аккредитацию на форуме Громов не может, значило предать свою же собственную святую веру.

С другой стороны, если сказать Люсинде, что Громов может и это, придется доказывать слово делом. А как это понравится самому Громову?

— Теоретически — это возможно, — неохотно признала она наконец. — Но практически может оказаться неосуществимо. Ты, Люсинда, когда-нибудь писала для газет или журналов?

— Да я в школьные годы выпускала нашу классную стенгазету! У меня десять лет опыта работы редактором! Ты звони, звони мужу, пусть включается!

Остаток времени до обеда ушел на составление идеологически правильной и дипломатически выдержанной просьбы о помощи, последующее телефонное общение с удивленным Громовым и нетерпеливое ожидание результатов состоявшихся переговоров.

К середине дня все решилось.

Штатные пиарщики Громова помели по сусекам и нашли в богатых закромах олигарха колбасный заводик с собственной многотиражкой.

Издание с залихватским названием «Батон и палка» слабо ассоциировалось со спортом — разве что с большим сексом, зато его редактор с трогательной готовностью принял в штат пару новых корреспондентов. Ушлые пиарщики олигарха мигом смастерили собкорам Громовой и Пинчиковой красивые удостоверения и прислали их новоиспеченным журналисткам по электронной почте.

— Распечатаем, заламинируем, и будут как настоящие! — с удовольствием любуясь работой дизайнеров, ликовала Люсинда.

Олю же от души порадовала проявленная оперативными пиарщиками деликатность. Сомнительное название «Батон и палка» они сократили до неопределенного «БиП», что в мире спорта могло означать что угодно: хоть «Баскетбол и Поло», хоть «Бокс и Плавание».

Тем же письмом толковые ребята-пиарщики уведомили собкоров Громову и Пинчикову о том, что заявки на получение их пресс-аккредитации в Оргкомитет международного форума не просто отправлены, но еще и подкреплены регистрационным взносом в такой-то сумме, так что отказа не предвидится.

Увидев сумму, собкор Громова уныло присвистнула. Ей стало стыдно, что они разоряют ни в чем не повинную газету колбасников ради женской прихоти. Но Люсинда не дала совестливой Ольге Палне печалиться и увлекла ее из номера в большой мир: распечатывать, ламинировать и обмывать журналистские «корочки».

— Смена профессии — это событие! — вещала она в лифте. — Мы просто обязаны его отметить!

Трясущейся рукой жертва абстиненции Люсинда промахнулась мимо нужной кнопки и даже не заметила этого. В результате приехали подружки не на первый этаж, а в подвал — все к тому же бассейну.

Там было шумно: за дверью с ухмыляющейся акулой гулко ухало и звонко плюхало, а в «предбаннике» распевался еще молодой и голосистый певец Николаев.