Дарья Калинина - Красотка на все руки Страница 13

— Читать чужие письма некрасиво.

И спрятала конверт подальше. Спрятать-то она его спрятала, да что толку? Ведь никто из подруг не знал места обитания Нины, изгнанной жестоким супругом из их миленького желтого коттеджика с красной медной крышей. И куда в таком случае прикажете отправить письмо?

— Вообще не понимаю, зачем ты его взяла? — ворчала на подругу Леся, когда они с трудом избавились от Таньки и под предлогом мытья рук заперлись в ванной комнате.

Эта ванная была совмещена с санузлом. Так что «мыть руки» тут можно было хоть до бесконечности.

— А что мне было делать? — оправдывалась Кира. — Я просто растерялась.

— И как мы теперь найдем Нину?

— Найдем Олега.

— Бедный Олег! — вздохнула Леся. — Шел к своей любимой через лес, через бурелом, чудом избежал смерти от клыков диких зверей…

— Одного дикого зверя, — поспешила вмешаться любящая точность Кира.

— Хорошо, одного дикого зверя. Но ведь он шел к ней! К своей любимой! К Нине!

— Ага, шел. А нам наврал, будто бы агент по недвижимости. Я еще удивлялась, агент, а ездит на такой отличной машине. И костюм у него не меньше чем на штуку баксов потянет. И ботиночки долларов на триста в сезон распродаж. Тоже мне агент!

— Видимо, он все же дошел сегодня до дома Бадякина, — задумчиво произнесла Леся. — Понял, что его Нины там нет, и оставил письмо ее подруге из дома напротив.

— Видимо. А нам что делать?

Этого Леся не знала. Но считала, что письмо они должны в любом случае передать адресату. А если нет, то в крайнем случае вернуть отправителю. Ведь это было явно любовное письмо. И его потеря могла лишить счастья двух славных и явно обожающих друг друга людей. Опальную Нину Бадякину и спасенного ими от дикого зверя Олега.

— Вдруг он назначает ей там время и место, где они должны встретиться, чтобы сбежать от жестокого мужа!

— Прямо девятнадцатый век! — фыркнула Кира. — Любовные письма! В наше время у всех есть мобильники или Интернет. И любовные письма давно заменили короткие записочки со смайликами.

— А у Нины и Олега, видно, глубокие чувства! Раз они обмениваются настоящими письмами.

Обоим несчастным влюбленным подруги от души сочувствовали. И потому решили:

— Найдем Нину и отдадим ей письмо!

Но это похвальное намерение подруги решили отложить на потом. По крайней мере, на некоторое время. Потому что сейчас они хотели только одного — есть! Причем есть хотелось до такой степени, что подруги чувствовали: еще немного, и они способны слопать даже конверт со всеми любовными признаниями, которые настрочил там Олег.

И чтобы не допустить этого несчастья, девушки закрыли воду в кранах и пошли в столовую.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Зверски проголодались абсолютно все. Так что некоторое время за столом было слышно лишь дружное чавканье, чмоканье и восхищенное постанывание. Что и говорить, Евгения Валентиновна и повар превзошли самих себя. Они уж постарались, чтобы сегодняшний обед с лихвой вознаградил бы оставшихся в доме гостей за перенесенные ими страдания. Излишне говорить, что коронным блюдом было кроличье рагу, к которому, как заметили подруги, сама хозяйка так ни разу и не притронулась.

Подруги, как ни было им жалко забавных зверьков, подобной выдержкой не обладали.

— Прямо ем и слезами в душе умываюсь, — призналась Леся после первых двух глотков.

— Голод не тетка, — здраво заметила Танька, тоже с трудом запихивая в себя кусок кролика, еще вчера весело скакавшего по травке.

Кира ничего не сказала. Но ее глаза подозрительно покраснели. Зато все прочие, кто не успел при жизни познакомиться с кроликами, уплетали нежное мясо за обе щеки. Проголодавшиеся мужчины расправились с блюдом в один присест. А Коля с разрешения дам даже протер куском мягкой булки остатки соуса с блюда, чем вызвал страдальческий взгляд Евгении Валентиновны.

Впрочем, блюдо быстро унесли. И на стол поставили вторую перемену, состоящую из молодого барашка в чесночном соусе. Вот барашка не было жалко даже чувствительным подругам. Они его слопали с большим аппетитом, не кривя нос от чеснока. И Евгения Валентиновна тоже уделила этому блюду особое внимание.

Потом ели сладости. И пили крепкий горячий кофе, который был тем приятней, что последовал после барашка. Витька вел себя вполне прилично. После отъезда вчера вечером его дружков он сразу присмирел. И сейчас просто болтал с Колей о достоинствах и недостатках разных марок машин. Обычный мужской треп.

Сразу же после обеда Карина снова начала тянуть своего Сергея домой.

— Поедем, поедем, — ныла она. — Сколько можно надоедать людям.

Но Сергей, кажется, вовсе не думал, что он тут кому-то надоедает. Между ним и Светкой проскочила уже не одна искра, но еще вполне ощутимо искрило. Подруги только диву давались, как этим двоим удается крутить роман прямо под носом у своих половин. Вот уж поистине, наглость — это второе счастье. Во время обеда Сергей уселся по правую руку от Светки, совершенно не обращая внимания на убийственные взгляды жены. И ухаживал он тоже подчеркнуто только за Светкой. Остальных женщин для него просто не существовало.

— Не перестаю удивляться Вале, — прошептала на ухо Кире Леся. — Карина понятно, у нее ребенок. Она боится остаться одна. Вот и терпит. Но Валя? Ему-то это зачем?

Киру тоже удивляла реакция Вали. Он никогда не был ни дураком, ни слепцом. А тут уж и слепой бы заметил, что невеста откровенно кокетничает с другим. Тем не менее Валя не торопился гнать Сергея из своего дома. И даже напротив — когда Карина начала тянуть мужа в сторону их семейного очага, Валя выступил с протестом:

— Зачем вам куда-то ехать? — произнес он. — Вечером поедете!

Все, включая его собственную мать, воззрились на него как на полоумного. Евгения Валентиновна даже тихонько ахнула. А дед Валя, глядя на выкрутасы невесты внука, крякнул, не в силах сдерживать свои чувства.

— Эх, внучок, внучок! — с досадой произнес он. — Не в отца ты пошел. Уж он бы…

Что сделал бы отец Вали, никому узнать в этот раз не довелось. Потому что Евгения Валентиновна поспешно вскочила со своего места и, схватив деда за руку, поволокла прочь.

— Пойдем, папа, тебе надо прилечь! В твоем возрасте вредно переутомляться.

Дед и не думал сопротивляться.

— Пойду! — соглашался он. — Глаза б мои на этого малахольного не глядели! Не в отца наш Валька пошел. Тот джигит был. И не моя в нем кровь. Я-то в молодости о-го-го…

Но что там вытворял дед Валя в молодости, никому, кроме его дочери, услышать не довелось. Дверь захлопнулась, и голос деда затих.

После ухода деда Карина приступила к новой осаде Сергея. Но тот лишь молча отстранил жену, отрицательно покачав головой. Они остаются. И точка.

— Ой, не к добру все это! — прошептала Танька, округлившимися глазами глядя на Валентина. — Помяните мое слово, не к добру. Все перегрызутся.

Однако до вечера ее предсказание не сбылось. Каким-то образом компании бывших одноклассников удалось заново сплотиться. Ну, почти как в школьные годы, когда они единым фронтом выступали против завучихи по прозвищу Гипотенуза, зловредно составлявшей расписание таким образом, чтобы целых два урока физкультуры попадали в середину учебного дня. Нет, чтобы поставить их в конец и дать всем освобожденным от этого мучения ученикам возможность прогулять ненужное занятие.

И вообще, Гипотенуза отличалась редкой злопамятностью. И за одну-единственную кнопку, подложенную ей под попу еще в пятом классе, изводила весь класс «А» до самого его выпуска. То есть еще целых пять лет. Но в этом была и своя польза. Прежде разрозненные ученики сплотились и даже сдружились против своего заклятого врага.

Вот и теперь, когда появилась угроза, пусть и не такая страшная, как в пятом классе, но все равно достаточно жуткая, бывшие одноклассники почувствовали былую сплоченность. И после обеда никто никуда не ушел. Все устроились возле дома в шатре из красивого парашютного зеленоватого шелка. Тут было прохладно и комфортно. А специальная москитная сетка закрывала вход и окна.

Вся компания устроилась на изящных плетеных креслах и стульях. Для желающих поваляться после еды имелся надувной матрас-кровать. Некоторое время в шатре царила тишина. Все были заняты перевариванием пищи и поеданием фруктов, которые принесла им на красивом фаянсовом блюде Евгения Валентиновна.

— Веселитесь, молодежь. Кайфуйте. А я пойду прилягу, — с усталым вздохом сказала она. — В моем возрасте такие приключения уже не вызывают восторга.

Ее никто не задержал. И, помедлив немного, она кинула странный взгляд на Светку, которая устроилась рядом с Сергеем, потом кинула полный сочувствия взгляд на Карину, полный укоризны — на сына, снова вздохнула и ушла. Никто не обратил на ее уход никакого внимания. Каждый был слишком занят своими собственными мыслями.