Елена Логунова - Шопинг с Санта Клаусом Страница 13

К сожалению, Мальвина сильно припозднился с докладом. Он начал названивать Боссу, только когда проводы Петровича в последний путь вышли на финишную прямую. Оркестр дружно грянул реквием, и сигналы мобильника бесследно потерялись в вое духовых и грохоте ударных. В результате Мальвина дозвонился лишь с десятой попытки, когда тот уже вышел из крематория.

— Ну?! — нетерпеливо выдохнул Босс, с размаху впечатав в ухо ультратонкий мобильник и сбив набок щегольскую шляпу.

В перекошенном головном уборе вид у него был не столько величественный, сколько комический, но Гарик остерегся веселиться. Наметанным глазом он оценил внезапную бледность и остановившийся взор Босса и встревожился: похоже было, что тот может отправиться по стопам Петровича.

— Виктор Иванович, вам плохо? — рискнул спросить Гарик.

— Останови машину! — просипел Босс, дергая воротник пальто, как революционный матрос Железняк, эротично разрывающмий на себе тельняшку.

Водитель послушно ударил по тормозам.

— Назад! — хрипло велел Босс и, оглядываясь, вывернул шею.

В скругленной раме заднего стекла явственно виднелась дымящая труба крематория.

— Поздно, — пробормотал он.

— Что-то не так, Виктор Иванович? — дерзнул спросить его помощник.

— Не так? — Босс нервно хмыкнул. — Конечно, не так! Этот гад, наш дорогой усопший, вовсе не ручкой ноутбук опечатал! Мальвина все десять пальцев и так, и сяк попробовал — ни один не подошел!

Он нехорошо выругался и уныло добавил, точно хозяюшка, не добравшая субпродуктов на холодец:

— Надо было и ножки брать.

— Ох, ма! — выдохнул Гарик, впечатленный перспективами, которые, к счастью, успел развеять в дым исправно работающий крематорий.

— Извините, Виктор Иванович, но есть ли у нас вообще уверенность в том, что в качестве пароля был использован отпечаток пальца? Мало ли какие бывают отпечатки? — осторожно спросил помощник.

Босс молчал — думал. Подчиненные тоже молчали — не мешали.

— Ну, что я вам скажу? — вздохнул Босс минут через пять. — Выход один: надо лететь обратно, чтобы еще раз получить ту же информацию. Без нее мы как без рук.

Гарик даже не улыбнулся. Информация, нужная Боссу до зарезу, ради конспирации была передана Петровичу только в электронном виде. Однако заказчик располагал и таким же файлом, и оригинальным бумажным документом.

— Причем сделать это надо втайне от клиента! Иначе он решит, что мы люди ненадежные, несерьезные, и откажется от сотрудничества, — рассуждал Босс. — А это будет очень плохо.

Он посмотрел на Гарика, а затем выразительно покосился на дымящую трубу, без слов давая понять, кому именно будет плохо и насколько.

— Я все сделаю, Босс! Будьте спокойны! — торопливо заверил его Гарик.

— Алло, девушка, это справочная аэропорта? — не дожидаясь команды, забасил в телефонную трубку расторопный помощник. — Подскажите, пожалуйста, на сегодняшний рейс «Люфтганзы» одно местечко найдется?

12

Ирина Максимова стояла на перроне, зябко притопывая ногами в шикарных мокасинах из антилопы. Кожа тонкой выделки смотрелась очень красиво, но плохо защищала от холода. На сыром бетоне ноги мерзли, как на льду, и щеголиха уже десять раз пожалела о том, что не обулась в теплые сапожки. Но ей так хотелось показать подруге, возвращающейся из шикарной заграничной командировки, что и в родном отечестве лучшие люди ходят отнюдь не в лаптях и сермяге! Как альтернативу сермяге, о которой лучшие люди родного отечества даже не знали толком, что она такое, Ирка набросила на плечи вязаную кофту из полосочек норкового меха. Противоестественный союз норки и антилопы визуально, тем не менее, не диссонировал.

— Да где же она, в конце-то концов? — ворчала Ирка, высматривая на перроне знакомую фигуру. — Небось накупила в Берлине тряпок, набила полные чемоданы и теперь вытащить их не может!

Она пару раз позвонила подружке на мобильный, но абонент был постоянно недоступен.

Поток пассажиров, покидающих вагоны поезда, почти иссяк, когда Ирка наконец заметила знакомую фигуру — правда, вовсе не подружкину, а мужскую — видную, заметную издалека. При этом быть замеченной фигура, похоже, не очень хотела, потому как в процессе перемещения по перрону норовила прятаться за столбы и киоски.

— Вадик! Ну, наконец-то! — заорала Ирка, испортив парню всю конспирацию. — Давай сюда! Я ж вас встречаю, как договорились, вы забыли, что ли?

— Не ори, пожалуйста! — поравнявшись с ней, досадливо попросил Вадик и поправил на носу солнцезащитные очки, абсолютно неуместные пасмурным днем в конце декабря.

В темных очках и с многочисленными сумками, среди которых выделялся внушительными габаритами кофр с аппаратурой, Вадик имел таинственный и подозрительный вид не то добычливого шпиона, не то оборотистого контрабандиста.

— Давай помогу! — Шестипудовая Ирка любезно подставила под одну из сумок свое плечо, почти столь же могучее, как у самого Вадика. — О, а это разве не Ленкин чемодан? А где же его законная хозяйка?

— Не поверишь — сошла с поезда в чистом поле! — пробурчал оператор, охотно перегружая чемодан напарницы на ее подружку.

— В чистом?! — переспросила Ирка с изумлением, словно если бы Ленка сошла в поле грязном, это было бы куда менее странно. На торфяном болоте, например. — А зачем она там сошла?

— А вот этого я тебе, Иришка, сказать не могу! — вздохнул Вадик. — Мне не велено болтать. Ленка запретила. Сказала: «Приедешь в город — сиди дома, никуда не высовывайся, ни с кем не разговаривай, на работу не ходи».

При упоминании последнего запрета хмурое лицо «шпиона-контрабандиста» заметно просветлело. Вето, наложенное на регулярную трудовую деятельность, Вадик поддерживал и одобрял почти столь же горячо, как идею установления на Руси легального многоженства.

— Не нравится мне все это! — прямо сказала Ирка и резко опустила тяжелый чемодан, совершенно случайно установив его на ногу оператора. — Что за фигня?

Придавленный Вадик мучительно взвыл и свистящим шепотом понизил оценку ситуации с малоприличной «фигни» до откровенной нецензурщины.

— В каком конкретно поле Ленка сошла, ты помнишь? — не обращая внимания на гримасы и ругань собеседника, настойчиво спрашивала Ирка.

— Ну, помню, — неохотно признался Вадик. — У поселка Дачное. А оттуда пошла по шпалам в сторону предыдущей станции.

— Интересно, но непонятно, — резюмировала Ирка, снова подхватывая подружкин чемодан. — Ладно, объяснишь мне все по дороге. Раз тебе не велено разговаривать в городе, будем разговаривать за городом! Шагай, конспиратор! Моя машина на привокзальной площади.

До Дачного ехали меньше двух часов — а поездом в противоположном направлении у Вадика получилось три с половиной.

— Аккуратно прибыли, — похвалил Ирку ее пассажир, выбравшись из машины и с хрустом потянувшись. — Как раз к обеденному перерыву! Я полагаю, на этой станции есть буфет?

— Мужики! — сглотнув слюну, заворчала Ирка. — Примитивное племя! Только о жратве и думаете, животные!

— Можно подумать, вы, бабы, растения! — обиделся яркий представитель примитивного племени. — Вот твоя подружка Ленка, например! С виду — девочка-ромашечка, а на самом деле — натуральная чума. Из любого мужика все жизненные соки выпьет и не подавится!

— То-то ты рядом с ней стал такой обескровленный и чахлый! — ехидно сказала Ирка, выразительно оглядев двухметрового Вадика с румяной физиономии до пяток, вполне крепко установленных на выщербленном асфальте. — Да и муженек Ленкин тоже далеко не дистрофик! И вообще, чего ж вы, мужики, тянетесь к женщине, если она чума и все такое?

— Во-первых, мы, настоящие мужчины, любим преодолевать трудности, а Ленка — одна сплошная трудность и есть! — сзъязвил в ответ Вадик. — А во-вторых, не все тянутся. Некоторые, у кого инстинкт самосохранения в порядке, совсем наоборот!

— Чего? — Ирка нахмурилась. — А ну, с этого места поподробнее! Кто это с порядочными инстинктами к моей любимой подруге наоборот?

Вадик замолчал и отвернулся.

— Та-а-ак! — протянула Ирка, устанавливая руки в бока. — А ну, колись, трепло, до конца! Она все-таки встречалась в Берлине с этим своим соседом детства, да? И что?

— И ни-че-го! — гордо ответил полномочный представитель мужского племени.

— Вот козлы! — неизобретательно выругалась Ирка. — Бедная Ленка, какая обида… Так она поэтому из поезда выпрыгнула? Надеюсь, хоть на рельсы не легла?

— Зачем сразу на рельсы? Не настолько же все плохо! Есть еще куда лечь! — заволновался Вадик. — Я вот, можно сказать, почти предлагал… гм… руку помощи.

— Я же говорю — вы, мужики, бездушные животные! — буркнула Ирка и, приставив ладошку ко лбу, сурово засмотрелась из-под этого козырька в голубую даль, где параллельные рельсы сходились вместе, злостно нарушая законы геометрии Эвклида.