Жена Синей Бороды - Ольга Геннадьевна Володарская Страница 13

- А я мечтаю повидать другие страны.

- И я, - вмешался в беседу Саша. - Вот стану капитаном, поплыву в Африку.

- А тебя никто не спрашивает, - строго сказал Андрей. - Арина, вам понравился бал?

- Да, а вам?

- Ничего особенного, если б не вы.

- Да перестаньте, Андрюша. Москвички очень красивые. Я была как крестьянка среди них, зря я вашу маменьку не послушала и не надела предложенный ею наряд.

- Ты в нем была похожа на жену Адриана, - опять встрял Саша, - а она уже старуха - ей двадцать пять.

- Арина, вы были самой прекрасной девушкой на этом балу, клянусь вам. И не похожей ни на кого.

- Спасибо. - Арина вдруг засмущалась и опустила глаза.

- А поедемте кататься. Вы на Воробьевых горах не бывали? Вид изумительный открывается, не хуже, чем в N-ске.

- Поедемте, - согласилась она, и сердце ее радостно забилось.

- Я с вами. - Сашка вскочил и выбежал из комнаты, пока ему не отказали.

Алексей Ананьевич сидел в соседней комнате и хмурился. Нечаянно подслушанный разговор ему не понравился. Он еще на балу понял, что молодой князь влюбился в его дочь без памяти, да и не обязательно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о его чувствах. Парень глупо улыбался, не знал, куда деть руки, стоило только Арине к нему приблизиться, но при этом, только она его покидала, он бросался на ее поиски, а найдя, опять опускал глаза, розовел и теребил манжет рубашки. Влюбленный простофиля! Барышников уже тогда начал злиться. Андрей, конечно, партия очень выгодная. Титул, связи, состояние… но все отцовское, своего у парнишки пока ничего не было. Через два года, когда будет получен диплом, его карьера только начнется, а еще неизвестно, на что он окажется способен. Может, баламут какой, ветреник, кутила, дурак, наконец. Нет уж, увольте, Алексею Ананьевичу нужен другой зять. Взрослый, крепко стоящий на ногах, оборотистый, безумно богатый и, что немаловажно, способный понять затруднения своего тестя. Ему нужна дойная корова, большая, здоровая, с огромным выменем, а не сопливый теленок.

Барышников с родственниками ругаться не хотел, а то бы уехал к чертовой матери из Москвы сразу после бала. Теперь же, коль хозяева так к твоей дочери расположены, будь добр погостить месяцок, а за это время такое может произойти, что потом уже пути назад не будет.

Алексей решил не отходить от дочки ни на шаг, всячески препятствуя их с Андреем шашням, уговорить Наталью повозить девушку по приличным домам, авось еще поклонник сыщется. Но уж если все это не поможет, драпать из Москвы, как некогда французы. И плевать на хорошие отношения!

Самые мрачные предчувствия Алексея оправдались даже в большей степени, чем он ожидал. Арина и Андрей стали неразлучны. Они постоянно где-то пропадали, то гуляли пешком, то катались по городу, то бродили по магазинам, из которых девушка возвращалась с маленькими сувенирчиками, подаренными ей ухажером. Даже приличной вещи купить не может, сокрушался про себя Алексей, разглядывая побрякушки, которыми дочь перед ним хвалилась. Дальше больше: парень теперь сопровождал Арину на всех светских мероприятиях, не давая возможности другим, более достойным мужчинам попытать счастья с красивой провинциалкой. Кто посмеет позариться на девушку сына самого Шумского? Барышников негодовал.

«Хватит! - решил он. - Пора домой…»

Вечером он сообщил о своем решении. Шумские были очень расстроены, причем все без исключения. Наталья сделала круглые глаза, Афанасий искренне просил остаться еще на время, а Александр попросту разревелся. На Андрея же было жалко смотреть. Он застыл, побледнел, весь как-то сжался. Арина выглядела не лучше. Бырышников был непреклонен. Уезжаем, и точка.

Через час Арина, грустная и потерянная, стояла на балконе, смотрела на прохожих, но это занятие, так раньше развлекавшее, теперь не приносило никакого удовольствия. Она старалась не расплакаться, но слезы все равно набегали на глаза и скатывались вниз по румяным щекам. За ее спиной раздались шаги. Она подумала, что это отец, поэтому не обернулась.

- Арина. - Голос принадлежал не Барышникову, девушка вздрогнула, но осталась стоять неподвижно.

- Что вам, Андрей?

- Я пришел попросить вас остаться еще ненадолго.

- Я бы с радостью! - Арина порывисто обернулась, и ее лицо оказалось совсем близко от лица Андрея. - Но папа настаивает.

- Почему? Разве вам у нас плохо? Маменька вас обожает, - он запнулся, - да и все мы тоже.

- Папа приболел, а он доверяет только своему врачу. Надо возвращаться.

- Но он может поехать один, а вас оставить здесь.

Бырышников, подслушивающий разговор у открытого окна своей спальни, замер. Мальчишка прав, предлог для отъезда он выбрал неудачный. С опаской Алексей ждал, что ответит дочь. Оказалось, что зря волновался:

- Мы никогда не расстаемся с папой надолго. У нас, кроме друг друга, никого нет.

- А мы?

- Вы - это другое. Вы добрые друзья.

- Мы родственники!

- Ну и пусть. Папа - самый родной. Он и мамой мне был, и дедом, и бабкой. Всем. Я его очень люблю.

- Поэтому и бросаете меня. - Андрей горестно, по-старчески, вздохнул.

- Почему бросаю? Мы непременно увидимся, я приеду к вам в гости обязательно, да и вы можете к нам пожаловать.

- Вы правда хотите еще со мной увидеться? - спросил он робко. Кто бы из его друзей узнал, как он трепещет при этой молоденькой провинциалочке, не поверил бы. Андрей слыл в своем кругу парнем решительным и искушенным, таким, в общем, и был до поры, пока не встретил ЕЕ.

- Очень. - Арина покраснела. Ей многое хотелось сказать, но она стеснялась.

- Тогда я приеду. И писать вам буду каждую неделю.

- Зачем же так часто? - Арина смущенно рассмеялась, но ей было приятно.

- А вы мне ответите?

- Конечно. Вы нас завтра поедете провожать на вокзал?

- Если попросите.

- Я вас прошу.

- Поеду.

- Тогда до завтра. - Арина взяла его руку в свою.

- До завтра.

Он знал, что пора уходить, но не мог двинуться с места. Он должен сделать еще кое-что… То, о чем мечтал ночами.

Андрей решительно привлек ее к себе и поцеловал. Девушка сначала напряглась, уперлась руками в его грудь, потом замерла, расслабилась и наконец обвила руками его шею. Поцелуй был незабываемый. Андрей никогда не ощущал столь нежных