Дарья Донцова - Летучий самозванец Страница 14

– Выключи горелку.

– Не собираюсь ужинать сырыми продуктами, – отбрил Олег.

– Шкурка сейчас лопнет, – предостерегла я. – Получится невкусно.

– Ага, – кивнул Куприн, но даже не пошевелился.

Представляете, что увидел супруг, когда после десятиминутного интенсивного бульканья, доносившегося из-под тщательно закрытой крышки, он эту самую крышку снял? Правильно, кашу из сосисок! И теперь объясните мне, почему, не захотев принять совет жены, он на нее же налетел со словами:

– Все из-за тебя! Отвлекла меня пустыми разговорами, и я забыл посмотреть на часы!

Очень надеюсь, что Юра не будет так себя вести, хотя он тоже проявляет задатки вредины. Вот сейчас убедил меня заниматься глупостями: академик не возьмет трубку, если увидит в окошечке незнакомый номер. Полагаю, у известного кардиолога нет времени на разговоры со всеми, кто хочет с ним поболтать. Сейчас послушаю длинные гудки и со спокойной совестью сообщу Юре: «Зря не захотел принять мои аргументы, светило не приблизилось к телефону».

– Брюсов, слушаю, – отозвалась трубка.

Глава 9

Я уронила сотовый на колени, быстро подняла его и, не веря своим ушам, уточнила:

– Тимофей Андреевич?

– Весь внимание, – вежливо сказал кардиолог.

Я откашлялась.

– Прошу простить за звонок. Ваш телефон мне подсказала Катерина Самойлова, хозяйка детдома для девочек. Помните такую?

– Катеньку? Конечно, – загудел Брюсов. – Замечательный человечек, я консультирую некоторых ее воспитанниц.

Я ощутила себя ковбоем, который ловко запрыгнул на неоседланного мустанга.

– Например, Ирину Попову?

– Ирочку? – с легкой тревогой подхватил Брюсов. – Да, сложный случай. Кто вы? Что случилось?

– Меня зовут Виола Ленинидовна, я работаю помощником следователя, – лихо солгала я.

– Господи! – воскликнул Тимофей Андреевич. – Только не говорите, что с Ирой беда!

– Увы, – пробормотала я, – девочка скончалась. Похоже, вы ожидали чего-то подобного.

Брюсов зашуршал чем-то, потом грустно сказал:

– Ира – загадка. Никто не понял, что происходит с девочкой, ей ставили разные диагнозы, подчас абсурдные.

– Каковы признаки ее заболевания? – спросила я.

Тимофей Андреевич крякнул:

– Виола Ленинидовна, вы, вероятно, юрист? К медицине не имеете отношения? Постараюсь объяснить доступно. Сердце бьется в определенном ритме, иногда он нарушается. Существует большое количество причин, от которых может возникнуть аритмия. Допустим, вас сильно напугали или обрадовали. Сердце отреагировало на стресс, но справилось, вернулось к нормальной работе. Если с вами такое случилось один раз, пугаться не стоит, пойдите к врачу, посоветуйтесь, но это не болезнь. Нарушение ритма может спровоцировать даже сильный удар в грудь…

– Так чем страдала Ирина? – Я не слишком деликатно вернула академика к интересующей меня теме.

– Аритмией неясного происхождения, – отчеканил Брюсов. – Девочку лечили как могли, но успеха не достигли. В конце концов, я осторожно намекнул Екатерине, что прогноз не очень лучезарен. У Поповой начался пубертатный период, усиленный рост организма способен спровоцировать обострение болезней, до тех пор дремавших. Очень часто, например, эпилепсия дает первый приступ в период полового созревания.

– То есть у Иры внезапно останавливалось сердце? – Я решила докопаться до сути.

– Ну, в принципе да, – подтвердил Тимофей Андреевич. – Поймите: Ирочка жила под дамокловым мечом. Сегодня ее спасут, завтра тоже, а через месяц ей станет плохо по дороге из школы домой, и все. Вшить ей кардиостимулятор мы не могли, имелись стойкие противопоказания.

– Спасибо, – протянула я. – Вы же не откажетесь дать официальную справку о состоянии здоровья Поповой?

– С удовольствием помогу следствию, – воскликнул Брюсов.

Слова «с удовольствием» не очень подходят к сложившейся ситуации, но я знаю, что многие врачи отгораживаются от пациентов стеной, не разрешают себе испытывать эмоции, когда больного увозят в морг. Не стоит осуждать подобное поведение, доктор пытается сохранить собственное психическое здоровье. Нужно аккуратно закруглить беседу.

– Огромное спасибо за помощь. Вероятно, выписка из истории болезни не понадобится, мы вас более не побеспокоим. Прозектор обнаружит патологию.

– Ничего он не увидит! – воскликнул Брюсов.

– Вскрытие не оставляет тайн, – мрачно буркнула я.

Тимофей Андреевич издал странный звук, похожий то ли на кашель, то ли на чихание.

– Виола Ленинидовна, представьте себе медный шнур, абсолютно целый, по нему течет ток к лампе. Что случится, если подача электричества прекратится? Свет потухнет, но проводка-то останется исправной. Сердце Иры, ее сосуды не имели патологии, девочке сделали много исследований и не выявили никаких отклонений.

– Так от чего основная мышца переставала качать кровь? – изумилась я.

– Нет ответа, – грустно констатировал Брюсов. – Медицина в случае Поповой оказалась бессильна. Да, Элеонора Сергеевна? Заходите, присаживайтесь. Извините, у нас запланировано небольшое совещание.

– До свидания, – тихо произнесла я.

– Ну, в моем случае лучше сказать – прощайте! Надеюсь, вам никогда не понадобится консультация кардиолога, – завершил беседу Брюсов.

Я осталась сидеть с мобильным в руке. Ира Попова страдала неизлечимым заболеванием, а по внешнему виду девочка казалась здоровой. Она не выглядела изможденной, обладала хорошим аппетитом: сидя за столом, Ира помалкивала, но обильно накладывала еду на свою тарелку. Неразговорчивость ее происходила от стеснительности – девочку-сироту пригласили в компанию взрослых, было от чего смутиться и прикусить язык, а вот желание вкусно поесть Ира маскировать не стала. Думаю, в приюте, даже очень хорошем, подают к столу очень простые кушанья. Кстати, Светлана тоже постаралась отведать от каждого блюда.

Тишину на палубе нарушили тяжелые шаги, из коридора выплыла полная, одышливо сопящая тетка лет пятидесяти. На голове у нее красовался белый колпак, дородное тело укутывал белый же халат, расходившийся на мощной груди. Несмотря на поразительно теплый сентябрь, толстуха натянула плотные колготки. Вероятно, она прятала за темно-коричневым эластиком выпирающие вены.

– Какой воздух! – бесцеремонно завела разговор женщина.

– Замечательный, – вежливо поддержала я беседу.

Бабенка взбила кончиками пальцев ярко-оранжевую челку и продолжила:

– Не сравнить с Москвой. Ухожу в рейс и думаю: может, продать к черту комнату в столице и купить дом в каком-нибудь Панове? Ни смога, ни пробок, ни толпы, ни метро! А затем вернусь в город и понимаю: помру в деревне со скуки. Вот так и катаюсь по воде, понять не могу, чего хочу!

– Людям свойственны колебания, – кивнула я, вставая. – Извините, пойду, почитаю в каюте.

– Вилка, ты меня не узнала? – неожиданно жалобно произнесла толстуха. – Я Маргарита.

Я еще раз окинула взглядом повариху, но в голове не родилось ни малейшего воспоминания.

– Маргарита? Что-то зрение меня подводить стало, очки пора заказывать. Мы встречались?

Незнакомка сняла колпак, взъерошила плохо покрашенные, испорченные химической завивкой волосы и предприняла новую попытку:

– А так?

Я испытывала неудобство. Тетенька явно предполагает, что сейчас с воплем: «Риточка! Какая радость!» – я повисну у нее на шее.

– Я совсем постарела, – горько подытожила толстуха, – а ты осталась прежней. Пластику делала, липосакцию проходила? Ты с деньгами, можешь себе это позволить.

Я начала раздражаться. Если когда-то я и сталкивалась мимолетно с дамой, это еще не повод для выливания глупостей на мою голову.

– Хорошие книжки пишешь, – бурчала Маргарита. – Я все читала!

По моему лицу разлилась заученная улыбка. На судне нашлась фанатка Арины Виоловой! Видимо, когда-то Маргарита получила от меня автограф и сейчас уверена, что я ее помню! Своего читателя нельзя обижать!

– Маргариточка, – защебетала я, – не исключаю для себя возможности обратиться в будущем к пластическому хирургу. Очень хорошо, что теперь люди могут подправить свое лицо, отшлифовать морщины или увеличить грудь. Но я пока слишком молода для подтяжек и ботокса. Липосакция же мне не нужна, мой вес не меняется с юности!

– Везет тебе, – с хорошо различимой завистью прогундела расплывшаяся особа. – И туфельки у тебя классные, и платье, и мужика симпатичного отхватила. На сколько он тебя младше?

Даже фанатам не разрешается в грязных ботинках лезть в душу писательницы. Пока я подбирала подходящие выражения, чтобы не обидеть, но решительно заткнуть нахальную собеседницу, та продолжала:

– И, мне кажется, в школе ты была толще.

– Где? – растерялась я.

– Видимо, придется паспорт показывать, – уныло вещала толстуха. – И так к тебе подъезжала, и эдак, а ты не узнаешь – я Маргарита Некрасова.