Татьяна Полякова - На дело со своим ментом Страница 14

Роман Андреевич тоже был молчалив, поглядывал на меня хмуро, наверное, злился. Ясно, что экспедиция, начавшаяся при таком низком боевом духе, ни к чему хорошему привести не может. Дорога заняла меньше трех часов, и вскоре мы уже тормозили возле стоянки такси. Нижний Новгород большой, и, в какой стороне искать нужную нам улицу, стоило справиться заранее. Женька ожила, потянулась, потерла глаза и спросила, зевая:

— Приехали, что ли?

— Приехали, — буркнула я.

— Здесь недалеко, — садясь в машину, сообщил Роман Андреевич. — Мост, а потом направо.

Меня это сообщение не больно-то воодушевило, чем ближе мы были к месту действия, тем тоскливее становилось на душе. Явимся мы по данному адресу, и что? Поймем, что вовсе не стоило тащиться сотни километров — вот что. И Ромка будет прав, что само по себе неприятно, и выходной потерян.

— Ну вот, дом номер семнадцать, — возвестил муж и посмотрел на нас не без ехидства.

— Не скажешь, судя по домику, что девица жила богато, — заметила Женька.

Что да, то да. Район вообще не радовал изысками архитектуры, а этот дом и вовсе удручал. Приземистое двухэтажное строение, окна первого этажа начинаются в метре от асфальта, на многих окнах решетки. Оштукатуренный и когда-то выкрашенный в желтый цвет, сейчас дом выглядел облезлым и брошенным: штукатурка обвалилась во многих местах, от крыши почти до самого фундамента шла выдающихся размеров трещина, деревянный заборчик возле подъезда завалился, и даже кот, дремавший на лавке, похож на беспризорника, хотя ни худым, ни особенно грязным не был.

Мы приткнули машину во дворе, в на редкость живописном месте: слева мусорные контейнеры, справа покосившиеся деревянные сараи, почти черные от времени, так что приходилось диву даваться, каким образом они еще держатся.

— Ну и что дальше? — спросил Роман Андреевич и ядовито улыбнулся, должно быть, наслаждаясь выражением глубокой тоски на наших лицах.

— Пойдем, — кивнула мне Женька, — а ты, герой, сиди здесь. — Может быть… — неуверенно начала я, но подружка перебила:

— У твоего муженька такая внешность, что граждане с перепугу забудут собственные фамилии.

— Благодарствую на добром слове, — порадовался Роман Андреевич, а я зашипела:

— Что за глупости ты говоришь? Ромочка очень даже симпатичный…

— Да знаю я, знаю, — отмахнулась Женька. — И совершенно безопасный для женщин и детей, но об этом ни в жизнь не догадаешься, если он сам не скажет.

Между тем мы уже вошли в подъезд, и я решила оставить глупые препирательства. Дом внутри выглядел еще непригляднее, чем снаружи. Подъездную дверь, когда-то наполовину застекленную, заделали куском фанеры, которую украшали слова и выражения, вызывавшие краску стыда. Деревянные полы скрипели под ногами, одна ступенька провалилась, справа, прямо на полу, стоял ржавый радиатор, а из стены торчала труба, узкая и довольно длинная. Если в темноте на такую наткнешься…

— Кошмар какой-то, — покачала головой подружка, тем самым высказав и мое мнение о жилище Инги. «Неужели здесь наша Лелька? — с тоской подумала я и одернула себя: — Лишь бы ребенок был в безопасности…»

На площадку выходили двери четырех квартир. Инга жила в третьей. Мы позвонили и стали ждать, не рассчитывая на успех: так и вышло.

— Ну, что, — вздохнула подружка, направляясь к соседней двери. — Начнем…

Дверь нам открыла девчушка лет восьми, взглянула весело и крикнула в темноту коридора:

— Мам!.. — И тут же исчезла. Очень жаль, мне бы хотелось с ней поговорить. Дети иногда приметливее взрослых. Из темноты возникла женщина неопределенного возраста в короткой юбке и полосатой футболке, посмотрела на нас с некоторым удивлением и сказала:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — дружно кивнули мы, взглядами призывая друг друга начать разговор. — Извините, — поняв, что надо брать инициативу в свои руки, сказала я. — Мы к Грудневой приехали, в третью квартиру. Не знаете, где она может быть?

— Груднева? Инга, что ли?

— Да.

— А вы ей кто?

— Мы раньше соседями были, когда она в Воронеже жила. Собрались поступать в ваш университет, на заочное отделение, — торопливо добавила я, сообразив, что из студенческого возраста мы успели выйти. — А Инга писала, что мы можем у нее остановиться, на время экзаменов.

Женщина посмотрела внимательнее, нахмурилась, зачем-то выглянула в коридор и, схватив нас за руки, втянула в прихожую, прикрыла дверь и зловещим шепотом произнесла:

— Пропала она. Из милиции ее спрашивали. Да ладно бы из милиции, тут такие приходили… головы бритые, взгляд чумовой, форменные убийцы. Раза три были. И все нам звонят. А я чего про эту Ингу знаю? Ничего. Что я с ней, детей крестила? Она сама по себе, а я сама… у меня две девчонки, а тут мужики с бритой башкой, да я чуть от страха не умерла. Послал бог соседку… Я вижу, вы девушки приличные, и прямо скажу: нечего вам у нее делать. До добра такая подруга не доведет…

Убедившись, что говорить женщина будет долго, а полезных сведений поступает мало, я решилась открыть рот:

— Извините, а вы не знаете, где она может быть?

— Понятия не имею. Да мы почти не разговаривали, «здравствуй», «до свидания», и все. Она с Ольгой Кравцовой дружила, из шестой квартиры. Может, та и знает. И милиция Ингой интересуется неспроста, я думаю…

— А давно она пропала? — сделав страшные глаза, задала вопрос Женька.

— Месяца два, а может, и больше. У меня все дни одинаковые, разве припомнишь? Да и хватились ее не сразу. Соседка из первой квартиры Инге деньги была должна, до пенсии занимала, вот и спрашивает меня: «Наташа, ты Ингу из третьей квартиры не видишь? Как ни позвоню, все дома нет».

— И никто не обращался в милицию?

— А кто будет обращаться? Я, что ли? Так у меня своих хлопот полно. Васильевна из первой квартиры еле ходит, а телефоны у нас здесь не водятся… Правда, у Инги телефон есть…

— Но если человек так долго отсутствует…

— Была она один раз, — вновь перешла на шепот Наталья. — Милиции я о том говорить не стала, затаскают ведь. Была поздно вечером, да, видно, не одна. Такой шум подняли, часа в два ночи. Потом угомонились.

— А почему вы решили, что это Инга? — насторожилась я.

— Кто же еще?

Да, логика у женщины железная. Мы с Женькой переглянулись, и я начала пятиться к двери.

— А ваша соседка, Ольга Кравцова, она дома сейчас? — опомнилась Женька.

— Ольга? Она в магазине работает. Вот тут на углу, «Рассвет» называется, а дома или нет, не скажу, не знаю, в какую она смену…

— Спасибо, — пролепетала я и выпорхнула из квартиры.

— Вы Ольге-то не говорите, что я про нее рассказала, — попросила Наташа. — А то еще обидится… Кому ж лишние неприятности нужны?

Мы не стали ломать голову над тем, что за неприятности она имела в виду, и поднялись на второй этаж. Долго звонили в шестую квартиру, без всякого толка.

— Посетим магазин «Рассвет», — вздохнула Женька.

Роман Андреевич сидел в машине, открыв свою дверь.

— Ну как, пинкертоны? — спросил весело.

— Тут где-то магазин должен быть, — подхалимски начала я. — В нем работает подруга Инги. Возможно, ей что-нибудь известно.

Женька в отличие от меня не пошла сразу к машине, а свернула за угол и теперь стояла там и что-то разглядывала. Продолжалось это минут пять, не меньше, я уже начала терять терпение, когда она наконец-то сдвинулась с места.

— Чего тебе там понадобилось? — проворчала я.

— Ее окна.

— И что в них такого интересного?

— Ничего, — пожала плечами Женька. — Форточка вроде не заперта, а может, раму так перекосило.

Я-то не придала значения этим словам, а вот Роман Андреевич насторожился и торопливо покинул двор.

Магазин «Рассвет» стоило бы назвать «Закат торговли». Размещался он в бывшей однокомнатной квартире, окно с торца дома переделали в дверь, снабдив металлическим козырьком и надписью «Рассвет». На листке бумаги, приклеенной к двери, часы работы магазина, написанные фломастером. Буквы выцвели, и о том, как работает заведение, оставалось только догадываться. Однако дверь открылась, и мы вошли в узкое темное помещение с одним окном слева, забранным решеткой. С первого взгляда становилось ясно: торговали здесь в основном водкой. Два небритых мужика в углу возле двери торопливо отвернулись при нашем появлении, отчетливо звякнув бутылкой.

— А ну пошли на улицу! — раздался звонкий девичий голос, мы вздрогнули, а мужички завели на два голоса: «Не сердись, Оленька» и «Мы сейчас». Я сделала шаг вперед и наконец увидела продавщицу, она сидела на низком стуле, держа на коленях книгу, и выжидающе смотрела на нас, словно прикидывая: что нам могло понадобиться в таком месте.

— Простите, — вздохнула я, — где мы можем увидеть Олю Кравцову?

— Ну я Кравцова, — нахмурилась девушка. — А в чем дело-то? Если кто на пьяниц жалуется, так я ни при чем. Мне чего, драться с ними? Идите к хозяину и разбирайтесь.