Фаина Раевская - Надувные прелести Страница 14

—    Да пошел ты...

Пнув на прощанье ни в чем не повинную машину ногой, сестрица ходко потрусила к подъезду. Бедный Йорик остался столбенеть и размышлять насчет женской непредсказуемости, а я поспешила за Клавдией, размышляя, что же послужило причиной столь необычного финала рождественского гадания. Дома Клавка разъяснила ситуацию. Оказывается, пока Клюквина находилась в плену у радиатора, она очень живо представила себе Юрку лет через пятнадцать счастливой семейной жизни. Брезгливо кривясь, Клавдия живописала будущее:

—    Представляешь, Афонька: пузо на коленях, глазки заплыли жиром, на башке — три волосинки в шесть рядов, и только грудь по-прежнему колосится. Тьфу! Придется, видно, искать другого принца...

Убеждать сестренку в том, что любой принц, даже самый распрекрасный, со временем стареет, я не стала, а то решит еще остаться «холостой»...

Думаю, теперь понятно, что я имела в виду, говоря о широте размаха клюквинской фантазии.

Посоветовав Клавке заняться приготовлением ужина, а заодно поразмышлять над новыми версиями, я принесла на кухню рабочую сумку и приступила к проверке письменных работ своих оболтусов. За этими мирными занятиями и застал нас проснувшийся Брусникин. Как только он, стуча костылями, появился на пороге кухни, я нахмурилась. Супруг сперва скроил жалобно-виноватую физиономию, но потом, видно, вспомнил, как его «пригрели» гладильной доской, и помрачнел. Клавка, видя такую реакцию, пискнула и гак споро заработала ножом, что я всерьез озаботилась целостностью ее пальцев. Димка некоторое время наблюдал за нашими с Клавдией трудовыми усилиями, но они его не впечатлили. Димыч уселся за стол, дыхнул перегаром и уронил:

—   Ну?

Чувствовались в голосе мужа грозные нотки, сулящие перерасти в крупные разборки. Я сосредоточенно засопела, склонившись над тетрадями, а Клавдия неожиданно вспомнила древнеримскую поговорку «Лучшая защита — это нападение», отбросила нож и возмутилась:

—    А почему сразу я? Ты сам виноват, между прочим! Трезвенник хренов! Интересно получается: Афонька на работу, а к тебе тут же дружки — шасть! Хорошо хоть баб с собой не приволокли...

Насчет баб Клавка, конечно, погорячилась, ибо Димыч любил меня до судорог и даже мыслей о прогулках «налево» не допускал. Я хорошо это знала, но, желая замять назревающие разборки, взгрустнула, а для пущей убедительности подпустила в глазки прозрачную слезу. Димка заволновался:

—    Птенчик, да я... Ты же знаешь! Какие бабы? Мужики с работы приходили. По делу, между прочим!

—    Да-а, по делу! — Я по-детски размазала кулачками по шекам несуществующие слезы. — Знаю я ваши дела...

—    Пташек, клянусь своим мужским здоровьем! Я хотел тебе сюрприз сделать!

—    Сделал... Давно так не удивлялась!

—    Ты подожди, не волнуйся, тут такое... В общем, как вы посмотрите на то, чтобы Новый год встретить в подмосковном доме отдыха? — Димка попытался заискивающе заглянуть в мои глаза, которые я тщательно укрывала ладошками. Предложение мне сразу понравилось. Оно и понятно: кто же отказывается от подарков судьбы? Отдохнуть за городом, не мотаться по магазинам, совершая предпраздничные покупки, не торчать у плиты, готовя разнообразные кулинарные шедевры, а потом не клевать носом в ожидании боя курантов — да это просто мечта любой женщины! Судя по блеску в глазах, Клавдия думала примерно так же. Конечно, для порядка я еще немного обиженно посопела, а потом милостиво согласилась на предложение Брусникина. Димыч обрадовался, но по некоторому смятению в его глазах было заметно, что какая-то мысль не дает ему покоя, отчего я снова нахмурилась, ожидая начала неприятного разговора.

—    Только... — начал Димка.

—    Не томи! — вырвалось у Клавки.

—    Мне придется раньше уехать, — выдохнул супруг и виновато потупился. — Ребята меня отвезут. Они, собственно, и приходили для этого.

—    Чтобы тебя отвезти? — не поняла я.

—    Нет. Короче говоря, мне в качестве премиальных, ну, и для восстановления здоровья, конечно, выделили путевку. Семейную, — поспешил добавить Димыч. — А моя семья всем известна. — Тут он как-то странно покосился на Клюквину. Та издала негодующее: «Пфуй» — и снова схватилась за нож. — Вот ребята и предложили: я, значит, еду пораньше, и уже на месте договариваюсь с администрацией насчет жилья. Это нужно заранее сделать, потому что через пару дней мест уже не будет. У тебя когда каникулы начинаются?

—    Послезавтра, — тяжело вздохнула я. Мне казалось. что этот светлый момент никогда не наступит — слишком уж тяжелое выдалось полугодие: проверки, открытые уроки, совещания в департаменте... А тут еще и недавнее происшествие, не сулившее, судя по всему, ничего хорошего. В общем, выдохлась я капитально и, если бы не приближающиеся каникулы, то, ей-богу, ушла бы на больничный! Брусникин выжидающе смотрел на меня, а я — на Клавку. Сестрица делала вид, что полностью сосредоточена на приготовлении ужина, но даже ее спина выражала полный восторг. Мне казалось, что я читаю ее мысли: мол, соглашайся скорее, Афоня, это же такая возможность! Покопаемся в дискете, может, еще что-то интересное найдем, заодно и помечтаем, куда денежки потратить...

—    Ладно, поезжай, — согласилась я, тщательно маскируя свою радость. По правде сказать, мне и самой не терпелось вернуться к дискете. Димка тоже порядком надоел: всего-то, что нога сломана, а капризов — как у смертельно больного, того и гляди, ласты склеит.

Остаток вечера прошел относительно спокойно, если не считать небольшой стычки Клавки и Димыча по какому-то пустяку. Уже в постели Брусникин, потерев ушибленную голову, немного обиженно проворчал:

—    Виданное ли дело, живого человека по башке гладильными досками колотить! Слушай, а что гам Клавка о каком-то чемодане с баксами болтала?

«Дура потому что», — зло подумала я, а вслух равнодушно произнесла:

—    Пустое! Я ей сон свой рассказала, и у нее, видать, с хмельных глаз в голове и замкнуло что-то... Желаемое за действительное выдавать она мастер, сам знаешь...

Димка, похоже, успокоился, а я, желая закрепить эффект, прибегла к старому как мир способу, и подозрения Брусникина вскоре улетучились окончательно.

Начавшийся день не обещал ничего хорошего. Я проснулась с головной болью (сказалось принятое накануне лекарство от стресса) и, как следствие, в дурном настроении. Но это еще полбеды. Будильником у нас в семье работает Клавка. Именно она встает с первыми лучами солнца и будит всю округу звонким кукареканьем, то есть воплями о наступлении утра. Однако сегодня никаких воплей слышно не было, что само по себе настораживало и заставляло задуматься о наличии Клюквиной в квартире. Тихонько выскользнув из кровати, я отправилась на поиски сестрички-невидимки. Обнаружилась она в туалете за запертой дверью. То есть это я предположила, что за дверью именно Клавка. Раз Димка мой еще спит, а я уже встала и стою под дверью босая и в пижаме, значит, Клавдия — в туалете.

—    Клава, ты что делаешь? — Вопрос прозвучал по меньшей мере невежливо. В самом деле, что может делать в туалете нормальный человек? Не рыбу же ловить! Но то — нормальный человек. Моя Клавка, увы, к этой категории граждан не принадлежала и в туалете могла заниматься чем угодно.

В первую минуту из туалета не донеслось никаких звуков. Я терпеливо ждала, потом повторила вопрос и припала ухом к двери. Наконец послышался раздраженный клюквинский голос:

—    Попробуй угадай с трех раз!

И опять же, homo normalius в подобной ситуации оконфузился бы и, пробормотав извинения, удалился. Наверное, я тоже выпадаю из данной классификации, потому что, по-прежнему стоя под дверью, пожала плечами и предположила:

—    Деньги считаешь...

Дверь тут же врезала мне по лбу. То есть сама по себе она этого не могла бы сделать — ей помогла Клавдия.

—    Вот чего ты орешь, а?! Что ж тебе неймется-то?! Хочешь, чтобы все соседи узнали, что мы разбогатели в одночасье? — набросилась на меня сестра. В руках Клавка держала два подозрительно пухлых полиэтиленовых пакета. Рядом с унитазом стоял пресловутый кожаный кейс.

—    Так ты в самом деле считаешь деньги? — удивилась я.

—    А что, по-твоему, я могу делать в столь ранний час в туалете?

—    Да, действительно, как-то я не подумала... Извини. Ну, и каков улов?

—    Не могу знать! Потому как ваше высокоблагородие явилось и меня со счету сбило. Кстати, почему это ты так рано вскочила?

—    Думала, проспала...

—    Уж лучше бы проспала, — качнула головой Клавдия и протиснулась мимо меня в свою комнату. Там она засунула пакеты с деньгами в наволочку, ее, в свою очередь, завернула в старое покрывало, а получившийся тюк убрала на антресоли. Кейс, не долго думая, сестрица вышвырнула в окно. Я с удивлением наблюдала за этими манипуляциями. Если попытка спрятать деньги мне еше была понятна, то бросание дорогими кожаными чемоданчиками произвело гнетущее впечатление — кейс вполне можно было употребить в дело: подарить Брусникину на Новый год, к примеру.